Книга Горький мед, сладкий яд - Ирина Надеждина

– На кого они похожи? – у Ники заблестели глаза.

– По-моему, на тебя, но глаза голубые.

– Ты знаешь, мне такой ужасный сон, наверное, под действием наркоза, приснился. Мне приснилось, что наш мальчик умер. Я вчера весь вечер плакала. Состояние чумное, объяснить толком ничего никому не могу, язык как деревяшка. Все решили, что мне просто очень больно, чем-то меня накололи, и я совсем уснула.

– Ника, солнышко, – он поцеловал ее руку, – наши дети в полном порядке. Я видел их вчера, еще до того, как ты в себя пришла. Чудесные детишки. Спасибо тебе.

– Влад, а почему у меня все это случилось?

– Бывает, – он пожал плечами. – Ничего страшного. Валера сказал, что шов наложили аккуратненько и ничего заметно не будет. Пока все идет хорошо. Если так пойдет и дальше, то завтра начнешь садиться, послезавтра вставать. В общем, и домой скоро попадешь.

– Ты думаешь?

– Уверен. Тебе мама и папа привет передавали. Они тоже рады, что все так обошлось.

– Мама вчера наплакалась, конечно? – вздохнула Ника.

– А то ты маму не знаешь? И потом, посмотрю я, как ты за нашей барышней плакать будешь, Я у них вчера просидел довольно долго, маму вроде бы успокоил. Она позвонит тебе сегодня. Трубку уже в руках держать сможешь? – он улыбнулся.

– Смогу, смогу. Будешь вредничать, я точно до трубки дотянусь и тебя стукну, – она смешно наморщила нос.

– И я стану фиолетовый в крапинку?

– Нет, в жуткую розочку.

– А теперь я хочу вам, мадам, передать приветы и поздравления от Алика, Кати и всей прочей толпы. Перечислять всех устану.

– Влад, у меня, кажется, только одна проблема возникла, – Ника снова стала серьезной. – У меня грудь, помнишь, какая налившаяся была?

– Конечно, помню.

– А теперь – как тряпочка. У меня что, молока не будет?

– Валера грудь смотрел?

– Смотрел. Сказал, что после наркоза такое бывает и что, может быть, еще появится.

– В крайнем случае, даже если не появится, ничего страшного. Альку Зоя только месяц кормила, а потом у нее молоко пропало. Я не заметил, что он получился чахлый и бледный.

– Меня и Валерий успокаивал с утра, но ты же знаешь, я пока не услышу от тебя, что все обойдется, паниковать буду долго. – Она виновато улыбнулась.

– Значит, не паникуй.

– А еще мне все время хочется спать.

– Спи и запомни, что здесь ты спокойно спишь последние дни в своей жизни. Когда мы будем дома, так спокойно ты спать уже не будешь. По себе помню. Это уже потом навсегда, маленькими они будут или вырастут. Можешь у мамы спросить.

– Так, свидание окончено! – командирским голосом произнес, входя, Лазарев. – Поцелуи в первые дни отменяются. Общаться сегодня будете с помощью телефона. Кому из вас права зачитать?

Все рассмеялись. Владислав простился с Никой и вышел вместе с Лазаревым. Надевая пальто у него в кабинете, Владислав перестал улыбаться и спросил:

– Я понял, что пора запасаться смесями?

– Правильно понял. Но не смертельно.

– И я о том же, – он помолчал. – Асю уже вскрыли?

– Да, – Лазарев вздохнул. – Мои ребята были правы – эмболия. Как ни странно, у ребенка тоже.

– Это судьба, – глухо произнес Владислав.

– Да, и никуда от нее не уйдешь. Так что не стоит себя корить.

– А это уж, Валера, мои проблемы. Спасибо тебе за Нику.

Глава 92

Разыскать Всеволода Иосифовича Владиславу не составило труда. Как раз у реставраторов начинался перерыв. Почти все из мастерской ушли. Здесь остался только старик и еще две женщины, которые устроились пить чай.

– Всеволод Иосифович, вы чай будете? – спросила одна из них, когда Владислав открыл дверь.

– Да, да, пожалуйста, если вам не трудно, Галина Петровна, – ответил он.

– Извините, Всеволод Иосифович, – обратился к нему Владислав. – Я могу попросить вас выйти на несколько минут?

– Вы ко мне? – старик удивленно посмотрел поверх очков на Владислава.

– Да, – кивнул он. – У меня к вам дело.

– Як вашим услугам, – выходя, сказал Всеволод Иосифович.

– Добрый день, – Владислав протянул ему руку.

– Здравствуйте, – Всеволод Иосифович ответил на рукопожатие и немного растерянно улыбнулся. – Я где-то встречался с вами, но не припомню. Очень знакомое лицо.

– Встречались один раз, а вот лицо действительно знакомое, – согласился Владислав.

– Постойте, постойте, – он потер кончиками пальцев лоб. – Если у вас есть несколько минут, я попробую вспомнить. Вы спешите?

– Нет, – качнул головой Владислав.

– Тогда давайте пройдем в ту часть, где у нас современная живопись, – предложил он. – Заодно и поговорим по пути. Сейчас посетителей немного, и мешать нам никто не будет.

– Давайте пройдем туда, куда вы меня поведете, скорее всего я догадываюсь, куда именно. А вот поговорим потом желательно конфиденциально.

– Хорошо. Вы, по всей видимости, хотите узнать о ценности какого-либо полотна или что-либо восстановить? – предположил Всеволод Иосифович. – Я могу вам оказать такую услугу, но могу порекомендовать и очень неплохого специалиста по оценке, тоже реставратора. Он сейчас преподает в художественном училище – Ярошенко Григорий Федорович, мой ученик.

– Григория Федоровича Ярошенко я знаю очень хорошо, – улыбнулся Владислав. – Я и его сын – друзья детства и сейчас деловые партнеры. Илья работает у меня исполнительным директором.

– Тогда мне действительно не показалось, – Всеволод Иосифович посмотрел на него с некоторым сожалением. – Вы Владислав Вансович?

– Да. Я знаю, куда мы с вами шли. Собственно и пришли, – Владислав остановился у картины «Дарящие жизнь». – Сюда?

– Да. Вы знаете, в свое время я очень хорошо знал Диночку. Она была очень талантлива.

– А я хотел жениться, – вздохнул Владислав. – Не получилось.

– Итак, какое же дело привело вас ко мне?

– Ася Колчева. Вы видели меня один раз, когда я летом приезжал к Асе.

– Как она? Она звонила мне позавчера.

– Она умерла. Вчера, – глухо сказал Владислав. – И ребенок тоже умер.

– Боже мой… – прошептал Всеволод Иосифович. Из-под очков у него выкатилась слеза. – Асенька, девочка… Простите меня, она мне была как дочь…

– Ася говорила, что у вас оставался конверт. Вы знаете, что с ним делать.

– Да, да, конечно… – он достал платок, вытер глаза и очки. – Еще раз простите меня… Конверт этот у меня дома. Она сказала, что если приедет кто-нибудь и попросит его отдать, чтобы я отдал. Предупредила, что это будет скорее всего мужчина. Я думал, что она делает это потому, что ложится в больницу и хочет ему что-то передать…