Книга Суши для начинающих - Мэриан Кайз

– А если в общежитие?

Эшлин где-то слышала, что есть и такое.

– Мест нет даже в ночлежках. В этом городе столько бездомных, что яблоку негде упасть.

– Все это просто ужасно!

– Извини, Эшлин. Я, кажется, тебе испортил день.

– Да нет, – вздохнула она. – День и так был не из лучших.

– А я дочитал «Зловещие дни», – крикнул ей вслед Бу. – Умеют эти серийные убийцы народ калечить.

И «Разберемся!» уже до половины прочел. Слово «трахнуть» насчитал на одной странице тринадцать раз.

– Ничего себе…

У нее уже не было сил на «книжное обозрение».

Она устало дотопала до квартиры, налила себе вина, включила автоответчик. После долгого перерыва опять посыпались сообщения от садовода Кормака. Луковицы гиацинтов, дескать, привезут в следующие выходные, а тюльпаны – чуть позже.

Потом Эшлин набрала номер Клоды. Она не звонила подруге уже недели две, с тех пор, как вернулась из Корка, от родителей.

– Прости, прости, пожалуйста, – промямлила она в трубку, – я, наверно, так и не смогу с тобой встретиться, пока этот проклятый журнал не выйдет. Почти каждый вечер торчу там до девяти и устаю так, что с трудом вспоминаю, как меня зовут.

– Ничего страшного, я все равно уезжаю.

– С Диланом?

– Нет, одна, на несколько дней. Еду на воды в Уиклоу… Потому что никаких моих сил больше нет, нервы сдают, устала, – закончила Клода, будто оправдываясь.

Эшлин вдруг до жути ясно вспомнила тот давний разговор с Диланом и его тревогу за жену. И опять возникло это нехорошее предчувствие близкой беды. У Клоды явно какие-то неприятности.

Эшлин захлестнуло чувство вины и тревоги.

– Клода, что-то случилось, да? Прости, я совсем закружилась на работе. Если у тебя проблемы, давай поговорим обо всем, тебе станет легче!

Клода тихо заплакала в трубку, и Эшлин испугалась по-настоящему. Действительно, у подруги что-то произошло.

– Рассказывай, – велела она.

– Не могу, – всхлипывала Клода, – я такая ужасная дрянь…

– Глупости, ты просто замечательная!

– Ты не знаешь, какая я плохая, ты даже представить себе не можешь, потому что ты такая добрая…

Она уже рыдала в голос, и слов было почти не разобрать.

– Сейчас приеду, – в отчаянии предложила Эшлин.

– Нет! Прошу тебя, не надо!

Поплакав еще немного, Клода шмыгнула носом и объявила:

– Все в порядке. Со мной все нормально. Честное слово.

– Я же знаю, что нет. – Эшлин чувствовала, что подруга уходит от разговора.

– Не нет, а да, – окрепшим твердым голосом возразила Клода.

Эшлин повесила трубку, и тут ее затрясло. Тед. Тед, будь он проклят. Недаром ей казалось… Она дрожащими пальцами набрала его номер и с места в карьер выпалила:

– Что-то я тебя в последнее время совсем не вижу.

– А кто виноват? – обиделся Тед. Или огрызнулся?

– Ой, извини, у меня правда сплошная работа… Может, пойдем напьемся вечером?

– Отлично! Сегодня?

– А если на следующей неделе?

– Не могу.

– Почему?

– Уезжаю на несколько дней.

Эшлин едва сдержала возглас изумления. Так она и знала!

– С кем?

– Ни с кем. Еду на фестиваль в Эдинбург, буду там выступать.

– Правда?

– Ну да, – в тон ей ответил Тед. По телефонным проводам струилась ложь.

– Что ж, удачной тебе поездки в Эдинбург ни с кем, – язвительно процедила Эшлин и бросила трубку. Надо попросить Маркуса, чтобы приглядывал за Тедом и доложил ей, если вдруг встретит Теда и Клоду или, что еще более вероятно, если не встретит Теда вовсе.

51

Тридцать первое августа, дата выхода первого номера «Колин», неотвратимо приближалось с каждым суматошным днем, с каждой бессонной ночью. Времени оставалось слишком мало.

Эшлин разбудила знакомая боль – острая, пронзительная, точно в ухо методично втыкали длинную булавку. Можно было предвидеть. Чуткое на стрессы и волнения ухо требовало заботы и внимания в самые неподходящие моменты жизни: первый выпускной экзамен в школе, первый день на новой работе… Если б оно не напомнило о себе сегодня – в «самый важный день твоей трудовой жизни», как выразилась Лиза, – Эшлин была бы удивлена.

«Теперь все пойдет наперекосяк», – мрачно думала она, проглотив четыре таблетки парацетамола и законопатив больное ухо ватой. Волосы грязные, самостоятельно вымыть их нельзя, не то вода попадет в ухо; перед работой придется идти к врачу, а в обеденный перерыв – в парикмахерскую, а это она совершенно не планировала.

Пришлось пресмыкаться перед секретаршей доктора Макдьюитта, чтобы попасть на прием с утра, потом выпрашивать у доктора рецепт на какое-нибудь сильное обезболивающее.

– Антибиотики подействуют только дня через два, – ныла она, – а я от боли думать нормально не могу.

– Не о чем вам думать, – ворчал доктор, – дома надо сидеть, в постели под одеялом.

Ну да! Еле дождавшись рецептов, уже пора было бежать на предпремьерный показ фильма, где все знакомые, как один, начинали разговор с вопроса", не забыла ли она помыть голову. Фильм тянулся три часа, и все три часа Эшлин ерзала в кресле, думая, сколько дел она успела бы переделать за это время. А ведь когда-то работа в глянцевом журнале была для нее пределом мечтаний!

Едва дождавшись заключительных титров, она выхватила у дежурного пресс-релиз и помчалась на работу. Через десять минут, поставив рекорд скорости, ворвалась в почти пустую редакцию, спотыкаясь о вечерние туфли и наступая на подолы висящих на дверях и спинках стульев платьев. На столе у Лизы разрывался телефон, но, пока она успела добежать, на том конце уже повесили трубку. Эшлин кинулась к своему аппарату, но выяснить удалось лишь то, что в четверг в середине дня ни о какой парикмахерской не может быть и речи. Свободного времени не было нигде, даже в тех салонах, которые размещали рекламу в «Колин».

– Срочно? – переспросили в первом из них. – Да, про сегодняшний вечер мы в курсе. Лиза уже здесь.

Ладно, на этом салоне свет клином не сошелся. Лизу, конечно, обслуживают бесплатно по высшему разряду, за всех сразу… Путем звонков в другие заведения удалось выяснить, что Мерседес, Трикс, Дервла, даже миссис Морли и страхотка Шона воспользовались именем «Колин», чтобы за так навести красоту.

Так-так, а она-то что? Какого черта ушами хлопала?