Книга Сожаления Рози Медоуз - Кэтрин Эллиотт

– Не пудри мне мозги, – взорвалась я. – Костюм архангела Гавриила? Это же женская одежда!

– Не думаю, что архангел Гавриил был женщиной.

– Но чем они там занимались? – взвизгнула я. – Что там происходило? Если они не голубые и не занимались… ну… всякими голубыми делами, что же они делали?

– Судя по всему, дурачились, как дети. Во-первых, они напивались до беспамятства. Потом Тим приносил коробку с костюмами, и каждый из них, порывшись, находил себе какую-нибудь роль. Если тебе доставалось играть пожарника Сэма, ты должен был носить форму, звонить в колокола и размахивать шлангом; если малыша-кролика – сиди себе в углу с соской и довольно агукай, и тому подобное.

– Господи, – выдохнула я, вдруг представив Гарри в подгузнике с соской во рту. – Это Боффи тебе рассказал?

– Рассказал, потому что я его заставила. Я знала, что там у них что-то творится, и пригрозила уйти от него, если он во всем не признается. Но он страшно боялся, что я что-нибудь кому-нибудь сболтну. Разумеется, он не в курсе, что я здесь.

– Нет, нет, конечно, – торопливо проговорила я. – Что еще он тебе рассказал?

– Немного. Только про костюмы. Оказывается, Гарри любил наряжаться Антеей Тернер, а Боффи всегда изображал ту блондинку, Банни из «Антикварных гастролей».[32]Он надевал светлый парик, брал пепельницы, делая вид, будто они антикварные, и болтал в воображаемую камеру о позолоте рококо восемнадцатого века. Если задуматься, их забавы были достаточно невинны.

Челюсть у меня отвисла до самой груди, глаза грозили вырваться из орбит. Невинны?

– О, а еще Боффи нравилось быть Сюзанной Чарлтон, – продолжала Шарлотта, выкладывая все. – Кажется, он набивал костюм подушками вместо подплечников и говорил пронзительным голосом. И показывал указкой на карту погоды.

– Указкой? – вяло отозвалась я, снова потянувшись к бутылке. Дрожащей рукой плеснула в стакан. – И Тим руководил этим шабашом?

– О да. Он обеспечивал материалами, а потом предоставлял им полную свободу.

– Как в детском саду… Даже коробка с костюмами имелась!

– Именно. Маленькие мальчики, играющие в свои убогие запрещенные игры. Думаю, во всем виноваты равнодушные матери, няни в униформе и интернаты. Всем им пришлось научиться быть «маленькими мужчинами» в возрасте примерно шести лет, вот они и не наигрались. Их учили сдерживать эмоции: никаких тебе плюшевых мишек, никаких слез в общежитии. – Она скрестила ноги и смахнула с юбки пылинку. – И конечно, я была не удивлена: ведь мы с Боффи и сами частенько играем в игры с переодеванием. – Она вызывающе посмотрела на меня.

– Правда?

– Да, только оставшись наедине в нашей спальне, естественно. Так делают все супружеские пары.

– О! О да, конечно.

– Рози, тебе не понять моих проблем, правда?

– Что? Ну…

– Ведь ты никогда не любила Гарри.

– Возможно, вначале, но… нет. Потом уже нет.

– Когда любишь, все намного сложнее.

– Понимаю, – тихо проговорила я.

Она опять припала к джину. Мне пришла в голову еще одна мысль.

– Так им, наверное, пришлось за все это платить?

– Что? – она очнулась.

– За всю эту затею с маскарадом.

– О да. И плата становилась все выше и выше, в том-то все и дело. Видишь ли, дошло до того, что Тим удваивал цену после каждого сеанса, а потом стал брать деньги, если кто-то пропускал еженедельное сборище. Когда денег не осталось и Боффи с Гарри опустошили свои счета, перезаложили дома и прекратили ходить на вечеринки, он все равно продолжал взимать плату.

– Но они же не ходили!

– Он брал плату за свое молчание. Грозил послать их фотографии в женской одежде родным Боффи, его партнерам в юридической фирме, мне, тебе, дядюшке Бертраму.

– Шантажировал его, – выдохнула я.

– Именно.

– Значит… – Я быстро соображала. – Значит, в тот день, когда Тим пришел сюда, увязался за мной в супермаркете и помог донести сумки, это была уловка, чтобы проникнуть в мой дом, не так ли? Да, разумеется, – медленно продолжала я, мысли рождались одновременно со словами. – Он явился сюда, чтобы оставить записку. Ту, которую нашла полиция. «Я не буду молчать, любовь моя… мы слишком сильно влипли…» Да, точно, он побежал наверх, пока я говорила по телефону, и сунул записку под мою подушку, а не Гарри!

– Какую записку?

– А когда я поднялась наверх, он уже оставил записку, вернулся в ванную и убрал пену в шкафчик, а потом… – Я зажала рукой рот. – …О господи, ну конечно! Потом Гарри пришел!

– О чем ты говоришь, Рози? – Шарлотта наклонилась вперед.

– Да, пришел Гарри, и… о боже, теперь я все вспомнила! Выражение абсолютного ужаса на его лице! Я-то думала, что он ужаснулся оттого, что застал меня с мужчиной в нашей спальне, но на самом деле это было из-за Тима! И Тим устроил какую-то идиотскую шараду, изображая из себя водопроводчика или что-то в этом роде, но все это время наверняка тайком посмеивался над Гарри. Как эффектно, ведь он застал Тима за разговором с собственной женой в спальне! Что именно Тим успел мне рассказать? Угроза была хитро зашифрована. Что он выболтал? Что мне известно? Помнится, Гарри сильно побледнел, и Тим спросил: «А мы раньше не встречались?» Боже, он его дразнил, играл с ним! И ему наверняка это нравилось. А когда Тим ушел, Гарри обвинил меня в том, что у меня с ним роман, но все это время наверняка до смерти волновался, что мне все известно.

– И в тот самый день, – проговорила Шарлотта, подхватив мою мысль, – ты пригрозила ему разводом, не так ли? Это случилось в тот же день, да, Рози? Боффи рассказывал, что вы как раз ехали в дом твоих родителей.

– Да, точно, но… это было всего лишь совпадением. Я давно планировала ему признаться, просто в тот день меня прорвало.

– Да, но Гарри-то об этом не знал, – взволнованно проговорила она. – Он только что застал тебя за милым разговором с Тимом и не знал, что Тим попросту заглянул, чтобы оставить у него под подушкой неприятную записку. Он подумал, что Тим выложил все подчистую! Ведь ни с того ни с сего в тот же день ты требуешь развода! Что ему оставалось думать? – Она прищурила глаза и посмотрела мимо меня. – И вот ему кажется, что вся его жизнь и репутация на глазах расползаются по швам. Он представил себе грязный, мстительный бракоразводный процесс, таблоиды, пестрящие его фотографиями в костюме крестной феи-волшебницы…

– Я бы никогда так не поступила!

– …и все наконец бы увидели, кем он был на самом деле. Убогим закомплексованным толстым мальчиком, которому нравилось наряжаться в странную одежду. – Ее глаза обратились ко мне. – И как бы он с этим справился, Рози? Такой человек, как Гарри, для которого репутация означала все, ты же сама знаешь. Что скажут в клубе? На королевской трибуне?[33]На охотничьих выездах? И самое главное – что скажет дядюшка Бертрам? Этот горячий старый гетеросексуал? Наверняка он резко изменит завещание, не так ли? Так посмотрим, что потерял Гарри. – Она подняла руку и принялась считать по пальцам. – Он уже потерял все деньги, расплачиваясь с Тимом. Теперь он теряет еще и жену, сына, репутацию, друзей, общественную жизнь и, наконец, наследство. Ты хорошо знала Гарри, Рози; как думаешь, стоило ему жить после этого?