Книга Русский Рэмбо для бизнес-леди - Александр Звягинцев

Все происходящее потом Костров воспринимал с ледяным спокойствием, лишь порой усмехался каким-то своим потаенным мыслям.

Незнакомые хмурые люди долго вели его по крутым лестницам, по длинным коридорам, заставленным громадными винными бочками, потом пересекли большой зал с изуродованными манекенами на крутящемся подиуме. Наконец его втолкнули в глухую келью: без окон, с металлической кроватью и одним стулом, намертво прикрепленными к полу. Хмурые люди сорвали с него одежду и показали на полосатые штаны и куртку, висевшие на спинке кровати.

– У вас будут пожелания? – спросил один из них после того, как он переоделся и стал похож на узника концлагеря.

– Я в этой жизни израсходовал все свои желания, – ответил Костров. – Разве что узнать, где я нахожусь?

– Хм… Семь веков назад это ранчо принадлежало храмовникам, рьщарям-тамплиерам, – уклончиво ответил тот. – С тех пор его зовут "Последним приютом пилигрима"…

– А-а, "Оставь надежду всяк сюда входящий"! – улыбнулся Костров. – Ты утешил меня, мил человек.

– За столетия здесь многие нашли "утешение", – с потаенным смыслом уронил тот.

* * *

После их ухода Костров лег на кровать и сразу провалился в странный сон.

* * *

В этом сне вначале он услышал сладкоголосое церковное пение, плывущее к бездонному синему небу с пушистыми белыми облаками от золотых куполов Троице-Сергиевой лавры. Потом вроде бы со стороны увидел себя стоящим перед аналоем рука об руку с Ольгой Коробовой, одетой в белое подвенечное платье и фату. И был он в этом сне не плешивым и обрюзгшим стариком, а молодым стройным красавцем.

А в седобородом, облаченном в золотую рясу священнике Костров узнал Инквизитора и почему-то не удивился тому… По обе стороны от Инквизитора стояли Скиф и душманский командир Хабибулла. И им не удивился Костров. Когда пришел черед обмениваться с Ольгой обручальными кольцами, сверху раздался вдруг страшный удар грома, стены православного храма затряслись и стали на глазах рассыпаться в прах…

Вместо храма из огня, дыма и копоти явились вдруг подземные чертоги с обитателями, будто сошедшими с полотен Иеронима Босха.

Перед Костровым и Ольгой стоял теперь уже не православный священник в образе Инквизитора, а сам Хозяин этих чертогов… Князь тьмы ему имя!.. От него исходил сильный запах серы, и был весь он в шерсти, с рогами и копытами… Костров сразу признал его, потому что вроде бы где-то уже встречался с ним. Когда он вгляделся в его черты внимательнее, то похолодел могильным холодом. Из-под увенчанного рогами лба князя тьмы на него опять смотрели глаза Инквизитора, и в глазах этих, как в кратере вулкана, клокотало адское пламя. Князь тьмы сорвал с Кострова золотой обручальный венец, оттолкнул со злостью Скифа и водрузил венец на голову душмана Хабибуллы. Потом, стукнув в гневе об пол жезлом, погрозил Кострову длинным крючковатым пальцем.

– Ишь, чего надумал, плешивый, ишь! – проблеял он. – Богу – богово, а мне – мое!

* * *

Проснулся Костров в холодном поту от скрипа обитой кованым железом двери.

"Странный сон! – подумал он. – Неужто ведьма Ольга выжила в той самолетной катастрофе? Тела-то ее так и не нашли… Откуда в моем сне Хабибулла?" – удивился Костров.

Люди в черных длинных балахонах, полностью скрывающих лица, окружили его кровать.

– Пора, генерал, – сказал один из них. – Приближается Час Истины. Чрезвычайный Трибунал призывает тебя на суд.

– А-а, Трибунал!.. А нельзя ли попроще, без комедии?..

– Нельзя! Не нами учреждено то, и отменять то – не нам…

– Любит ваш хозяин дьявольщину, – проворчал Костров, поднимаясь с кровати.

На него накинули балахон и сковали наручниками руки, потом куда-то повели. Вели то по лестницам верх, то опять спускались вниз. На всем пути слух Кострова улавливал писк разбегающихся крыс. Когда донесся глухой бой часов, сопровождающие приказали ему остановиться.

"Полночь, – понял Костров, насчитав двенадцать ударов. – Сатанинское время…"

– Чрезвычайный Трибунал приступает к рассмотрению дела генерала Кострова Николая Трофимовича! – объявил кто-то сиплым басом.

Чьи-то грубые руки усадили Кострова на жесткий стул, и голос за спиной, показавшийся ему знакомым, приказал снять с него капюшон. Когда это было сделано, взору Кострова открылся большой сводчатый зал со стрельчатыми готическими окнами, освещенный мигающим светом дымных факелов, с полом, выложенным черными и белыми квадратами.

В одном из затянутых паутиной углов зала Костров рассмотрел целый выводок копошащихся в мусоре крыс и, передернувшись от омерзения, перевел взгляд на закопченные стены. На них висели профессиональные инструменты средневековых палачей, старинное холодное оружие, портреты мужчин в рьщарских доспехах и под каждым портретом – щиты с геральдическими знаками. Под потолком сквозь копоть веков проступала какая-то каббалистическая цифирь и таинственные мистические знаки рьщарей-тамплиеров: солнце с изломанными лучами, перевернутые пирамиды, глаза в треугольниках, строительные инструменты… Два факела посредине зала вырывали из мрака длинный дубовый стол. За столом на массивных средневековых стульях с высокими прямыми спинками сидели шесть человек, облаченных в черные глухие балахоны с одними лишь узкими прорезями для глаз.

– Подсудимый, с какой целью подчиненные тебе люди накануне гибели Ольги Коробовой проникли в ее ангар? – услышал он вопрос, но не понял, от кого он исходит.

– С одной лишь целью, чтобы ее гибель состоялась, – ответил он не задумываясь.

– Твоя роль в этой акции?

– Насколько я понимаю, полковник Романов предоставил вам "чистосердечное признание" исполнителя акции. Увы, уже мертвого Кобидзе… Там все правильно сказано о моей роли.

– Романов? – раздался удивленный возглас. Он узнал голос Коробова.

"С Романовым я маху дал. Кто-то другой заложил Кострова", – запоздало подумал он.

– Хрен с ним – не ангел небесный!..

– Расскажите подробнее о роли Романова в акции? – спросил кто-то из черных балахонов.

– Какая у него роль, бог с вами!..

– Не упоминать его в этих стенах!..

– Ну, тогда дьявол с вами! – ухмыльнулся Костров. – – Хм… Я атеист был.. Перед попом исповедоваться не приходилось, хоть перед слугами князя тьмы исповедаюсь, может, легче будет…

– Отвечай, подсудимый. Не вынуждай Чрезвычайный Трибунал прибегать к услугам палачей.

Сбоку от Кострова тотчас возникли двое – ,в черных балахонах, с сыромятными плетьми в руках.

– Суета сует! – покачал головой Костров. – Что руководило моим преступным замыслом, спрашиваете?.. Страх и ревность. Да, да, представьте себе: старый, плешивый Костров любил молодую красавицу Ольгу Коробову. Давно, безнадежно. С тех пор, как впервые увидел ее в Афганистане. Костров через одну известную вам Контору помог ей основать фирму, обучил ее бизнесу, находил ей богатых клиентов и любовников. Более того: даже нашел ей мужа… У самого Кострова неизлечимой болезнью болела жена, и он надеялся, что, когда ее не станет, он уговорит Ольгу разбежаться со своим голубым… Но к тому времени, когда его жена оставила сей бренный мир, Ольга благодаря.., некоторым выгодным сделкам и семейным связям сказочно разбогатела, а Костров, увы, невозвратно постарел… Теперь он не мог предложить ей себя даже в любовники… Когда она сожительствовала со своим голубым, у него еще теплилась какая-то надежда. Но из Сербии возвратился ее первый муж.., и его надежда сдохла, как подзаборная драная кошка…