Книга Леди-судьба - Сьюзен Грейс

Эдвард отложил гребень, приподнял Кэтрин, просунув руку за подушку, и сказал, гладя свою пленницу свободной рукой:

– Ты станешь для меня спасением. В прошлом я наделал немало ошибок, за которые мне пришлось расплачиваться своим одиночеством. Но я не допущу этого впредь.

И он поцеловал Кэтрин в лоб.

Вернулась Тереза и принесла поднос с завтраком. Эдвард приказал ей поставить поднос на стол и уйти. Затем сам налил чашку чая, добавил меда в горячую овсянку. Присел на край кровати и подвязал Кэтрин чистую салфетку.

– Я знаю, что ты еще очень слаба, – сказал он, поднося ко рту Кэтрин полную ложку, – но надеюсь, что ты поправишься к концу нашего путешествия. Это позволит нам передвигаться быстрее и поможет мне перехитрить Грейсона. Тебе не нужно ничего бояться. Я освободил тебя от необходимости участвовать в его фарсе. Теперь ты только моя, Золотая Кошечка.

Пока Эдвард кормил ее овсянкой, Кэтрин прислушивалась и присматривалась. Она заметила сумасшедший блеск в его глазах и задумалась. Она привыкла к честному, открытому бою, но понятия не имела, как вести себя с душевнобольным человеком.

Эдвард поднес к ее губам чашку с чаем, и Кэтрин яростно покачала головой. Он все понял, отхлебнул из чашки сам и сказал с улыбкой:

– Видишь, радость моя? Это просто чай, хороший чай.

Кэтрин вдруг почувствовала себя уставшей. Она молча откинулась на подушку и снова провалилась в сон.

Они ехали еще довольно долго, каждый день меняя гостиницы, отсыпаясь днем и передвигаясь ночью.

Эдвард не отходил от Кэтрин ни на шаг, почти никогда не оставляя ее один на один с Терезой. Он не уходил из комнаты даже тогда, когда Кэтрин нужно было переодеться. Тереза больше не заговаривала с Кэтрин и старалась даже не смотреть на нее.

«Когда же Эдвард спит?» – удивлялась Кэтрин. Когда бы она ни проснулась, она первым делом видела склонившееся над нею лицо своего тюремщика. Эдвард постоянно наблюдал за Кэтрин, а она, в свою очередь, все чаще прикидывалась спящей, чтобы он не догадался, что на нее не действуют больше наркотики, которые он ежедневно подмешивал ей в пищу.

Кэтрин всегда отличалась невосприимчивостью к распространенным наркотикам, таким, например, как алкоголь. Она могла в случае необходимости выпить огромное количество виски или эля, оставаясь при этом совершенно трезвой, в то время как ее собутыльники один за другим оказывались под столом. К счастью, оказалось, что подобная невосприимчивость распространялась у нее и на лауданум.

Они с Эдвардом и Терезой провели в пути целую неделю и наконец прибыли к месту назначения. Красивый белый дом стоял в окружении пышных кустарников и ярких цветочных клумб. Климат здесь казался заметно мягче и влажнее, чем в Четэме.

Кэтрин еще не знала, где они теперь, но, выйдя из кареты, она успела уловить знакомый горьковатый запах водорослей и поняла, что находится неподалеку от моря. Ей стало вдруг спокойнее от того, что где-то рядом, быть может, совсем близко – ее родная стихия.

Эдвард с великими предосторожностями отнес Кэтрин в спальню, расположенную в дальнем крыле дома, и не отпускал до тех пор, пока Тереза не зажгла все свечи, стоявшие в медных канделябрах. Затем он послал служанку за дровами для камина и лишь после этого уложил Кэтрин на большую высокую кровать.

– Это была комната моей матери, – пояснил Эдвард. – Много счастливых часов я провел здесь, когда был еще мальчишкой. Мама часто садилась вот в это кресло-качалку, а я забирался ей на колени, и она рассказывала мне разные занимательные истории.

Кэтрин незаметно оглядывала помещение. Комната оказалась просторной и светлой, уставленной деревянной, полированной под орех мебелью. Покрывало на постели было тонким, кружевным, и такая же кружевная накидка белела на обитом зеленым бархатом кресле-качалке, стоявшем перед не разожженным пока камином.

Неожиданно Кэтрин подумалось о том, что в доме царит удивительная чистота.

– Когда я решил привезти тебя сюда, то приказал приготовить дом к нашему приезду, – сказал Эдвард, словно прочитав мысли Кэтрин. – Все вымыто и вычищено, кладовые ломятся от запасов, дрова заготовлены, и даже вода в кухонном котле уже успела закипеть. Надеюсь, тебе понравится твой новый дом, дорогая.

Он поцеловал Кэтрин в щеку и вышел за дверь.

«Мой новый дом? – с тревогой подумала Кэтрин. – Нет, вряд ли мне здесь придется по вкусу. Единственное, что нужно сделать не откладывая, так это уточнить, где же я нахожусь».

Спустя минуту в комнате появилась Тереза и стала разводить огонь в камине. Потом, так и не сказав ни единого слова, она распаковала вещи Кэтрин и помогла ей переодеться на ночь. Тереза как раз заканчивала завязывать ленты ночной рубашки Кэтрин, когда в дверях показался Эдвард. Он поставил на стол принесенный с кухни поднос и немедленно отослал служанку прочь.

Кэтрин без зазрения совести позволила Эдварду поухаживать за собой, словно за ребенком. Когда тот расчесывал ей волосы, она вспомнила Энди и подумала о том, что, возможно, ей удастся и на сей раз приручить своего тюремщика.

Накормив Кэтрин отбивной и яблочным компотом, Эдвард поцеловал ее в лоб и оставил одну. Она собралась получше осмотреть комнату, но почувствовала действие лауданума и, вместо того чтобы сопротивляться ему, решила на этот раз хорошенько выспаться.

Следующее утро у Кэтрин началось с тошноты и головной боли.

– Простите меня, миледи, – воскликнула помогавшая ей Тереза в промежутке между приступами рвоты у Кэтрин. – Я знала, что вы постоянно получаете наркотики, а это вредно для здоровья. Сегодня утром я вылила из бутылочки почти весь лауданум и разбавила его остатки подкрашенной водой. Теперь он не подействует.

Кэтрин утерла рот ладонью и спросила, глядя в грустное лицо Терезы:

– Почему ты это сделала? Если Эдвард обнаружит, что лауданум разведен, он сурово накажет тебя.

– Пускай. Но я-то знаю, что способен сотворить с человеком лауданум. Видела своими глазами. Он может сделать человека рабом, а может и убить. Не хочу, чтобы то же самое случилось и с вами. Только не говорите ничего Эдварду.

– Ни слова не скажу, обещаю, – ответила Кэтрин. – Пусть это останется нашей с тобой тайной.

Неожиданно послышался голос Эдварда:

– О чем вы там болтаете? Тереза, я вижу, ты опять нарушила мой приказ?

Кэтрин проворно зажала рот Терезы ладонью и чуть слышно произнесла:

– Ах, Эдвард, помоги мне. Мне так плохо. Помоги.

Она еще не успела договорить, как Эдвард, войдя в комнату, подхватил Кэтрин на руки и отнес в постель. Тереза была послана за теплой водой и чистыми полотенцами, а затем за горячим крепким чаем. Эдвард намочил полотенце и стал обтирать им лицо Кэтрин.

– Дорогая, дорогая моя, что с тобой? – заботливо ворковал Эдвард. – Ты такая бледная. Тебе больно?