Книга Правила одиночества - Самид Агаев

— Что толку, э, все равно жрать нельзя — нефтью воняет!

Море изрядно обмелело и отступило от берега, маслянистые волны уже не бились о бетонные борта. Ислам спустился на один из валунов, к самой воде, где тяжело шлепала морская вода, достал телефон и набрал номер Маши. Ее голос, как всегда, был полон недоумения:

— Здравствуйте, как приятно, что вы мне позвонили, вы так редко это делаете! Что это у вас там шумит?

— Ты знаешь, что на небесах только и разговоров, что о море?

— Так вы уже на небесах?

— Типун тебе на язык! Я сказал, что на небесах только разговоры, я еще на земле.

— Вы специально позвонили, чтобы похвалиться тем, что вы на море находитесь?

— Нет, я позвонил, чтобы поделиться с тобой звуком этого прибоя. Но ты, как всегда предполагаешь в людях только плохое.

Ислам дал отбой, но Маша тут же перезвонила.

— А вы где, на каком море?

— В Баку, на Каспийском.

— А что вас туда понесло? А, так вы в Азербайджане!

— Меня не понесло, — пытаясь справиться с раздражением, сказал Караев. — Я сел на самолет и прилетел. Дым отечества, знаешь ли.

— У вас что, плохое настроение?

— БЫЛО хорошее, пока я тебе не позвонил.

— А че я вам такого сказала?

— А ниче, — в тон ей ответил Ислам.

В Баку он пробыл еще два дня и каждый день виделся с Мединой. Встречи происходили в обеденный перерыв, в том же ресторане. Ислам ждал ее на углу, подставив лицо осеннему солнцу. Когда Медина появлялась в переулке, Ислам замечал, что она идет, бросая настороженные взгляды по сторонам. Подобная конспирация немало забавляла Ислама, и, надо признаться, была ему по сердцу. И это после произошедшей сексуальной революции!.. Вместе с тем, бакинские девушки не остались в стороне от современных течений: всюду были короткие юбки, обтягивающие джинсы, голые животы и даже — страшно сказать — краешки трусиков, выглядывающие из-за пояса, — вернее, из джинсов без пояса. Ну а о косметике на лицах говорить излишне.

Исламу так и не удалось вытащить куда-нибудь Медину, поэтому общение происходило в рамках обеденного перерыва, то есть жевать и флиртовать приходилось одновременно. Поэтому Ислам почти не дотрагивался до еды. Но и флирта особенно не получалось. Вопросы и ответы.

— Кто вы по знаку Зодиака?

— Лев, конечно.

— Почему, конечно?

— Разве это по мне не заметно?

— Заметно, — на лице девушки появлялась понимающая улыбка.

— А вы? — в свою очередь спрашивал Ислам.

— О, я не скажу.

— Скорпион?

Пораженная девушка широко раскрыла глаза.

— Как вы догадались?

— У меня дар проникать в мысли людей.

Скорпион был тем знаком, который по гороскопу категорически противопоказан Льву.

— Но я даже в мыслях не произнесла слово «скорпион». А вы опасный человек! А каким бизнесом вы занимаетесь?

Девушка спрашивала об этом в третий раз. Уклоняться от ответа было уже невежливо.

— До последнего времени я занимался торговлей, а сейчас я торговлю закрыл, перешел к инвестициям.

— А во что вы вкладываете деньги?

— Последние вложения были в недвижимость.

Ее интерес к бизнесу начинал настораживать Караева, к тому же выяснилось, что Медина работает в суде.

— В суде? Почему не адвокат?

— Я юрист. Почему нет?

— Ну, адвокаты, как правило, защищают людей от судейских, которые людей сажают.

— Я хочу сделать карьеру, а адвокат так и останется адвокатом.

Жена-карьеристка, юридически образованная, интересующаяся бизнесом мужа, к тому же — Скорпион. Исламу стало как-то не по себе от такой перспективы.

— А вы не были женаты? — наконец спросила она.

Ислам давно ждал этого вопроса.

— Нет, — сказал он и, предваряя новый вопрос, добавил, — наверное, хотите узнать, почему? Это просто. Когда я жил дома, мне это и в голову не приходило: был круг людей, интересных, остроумных. Мы весело проводили время: ели, пили, ездили по всей стране. Мы все были холостыми, нам казалось, что это глупо — так рано связать себя семейными узами. Потом случилась перестройка — я уехал в Россию, десять лет я там.

— Понимаю, многие наши ребята так поступают: живут, работают в России, но жениться приезжают на родину.

В ее голосе, кроме понимания, было еще и одобрение.

— Как лососи, — сказал Ислам.

— Что лососи? — недоуменно спросила Медина.

— Лососи на нерест отправляются к истокам реки, где они появились на свет.

— А-а, — Медина вопросительно, неуверенно смотрела на мужчину, видимо не понимая, что за этим кроется, может, шутка?

— А потом погибают.

— Кто?

— Лососи.

— Погибать не надо, вам рано еще об этом думать.

— Спасибо.

Медина взглянула на часы.

— Мне нужно идти, перерыв кончился.

— Я завтра уезжаю.

— Когда вернетесь?

— Знаете, вы так легко задаете вопрос, который для меня является в последнее время проблемой, Я не могу определиться с тем, что я делаю, — уезжаю или возвращаюсь.

Во взгляде девушки было непонимание. Караев не стал развивать эту тему.

— Ну, может быть… — Караев не решался назвать время года. — Это будет зависеть от разных вещей.

— Понимаю. Звоните, если будет желание. А сейчас я пойду, мне пора, не провожайте меня.

— Почему?

— Мне нужно зайти в магазин, купить кое-что. Пустяки, маленькие девичьи тайны.

Она улыбнулась и поднялась. Ислам остался за столом и проводил ее взглядом. Она вызывала в нем желание. Между тем, Кабус[35]утверждал, что брачные вопросы необходимо решать, лишь утолив плотский голод. Медина вышла в стеклянные распашные двери, которые открыл перед ней один из официантов. В этом ресторане окна почему-то были расположены так высоко, что улица виднелась лишь в эти двери. Глядя на снующих людей, Ислам вдруг вспомнил свою поездку в Харьков в начале девяностых.

Он пытался продать сырье для косметики местной парфюмерной фабрике. С утра провел переговоры, затем весь день болтался по городу — самолет улетал только вечером. Посетил католический храм, где должен был, судя по объявлению, состояться органный концерт. Но концерт заменили мероприятием, посвященным творчеству Леси Украинки. Ислам высидел минут двадцать, слушая о том, какая это была «гениальна людына». Затем заглянул в универмаг, где в музыкальном отделе безуспешно пытался купить пластинку Жанны Агузаровой, — торговля шла по талонам, никакие уговоры не помогли. Потом он зашел пообедать в ресторан на центральной площади и засел там надолго. Ресторан назывался «Театральный», мебель в нем была белая, резная. Времени до вечера, до вылета самолета было хоть отбавляй. Ислам провел в ресторане часа три: пил водку, закусывал всякой всячиной и смотрел на людей, идущих по площади. Точно как сейчас. За прошедшие десять лет его жизнь совсем не изменилась — точно так же он был один, ничего не приобрел, но многое потерял…