Книга Рубин Рафаэля - Диана Хэгер

Джулио наклонился к нему, стараясь подавить новый прилив скорби.

– Учитель, вы должны отдохнуть.

Он схватил руку Джулио с удивительной для умирающего силой.

– Она не будет в безопасности, если ты не найдешь способ ее защитить! – пытался выговорить он.

– Не беспокойтесь. Даю слово чести, я буду защищать Маргариту ценой собственной жизни.

– Клянись! Поклянись!

– Клянусь!

– Мне все равно неспокойно… Я не успокоюсь, пока не узнаю, что с ней станется… – Он с трудом сделал свистящий вдох. – Ее семейка откажется от нее, как только меня не станет, потому что теперь она сможет принести им только беды да насмешки соседей.

– Может, выдать ее замуж? За того, кто станет ей защитой?

– Ты прекрасно знаешь, что ни один влиятельный человек не примет ее сейчас, – грустно произнес Рафаэль. Если он не мог быть с ней рядом, он должен хотя бы найти ей защитника.

– Есть еще один выход. Во всяком случае, на время. Он не прост, но наверняка даст ей желанную защиту.

– Скажи, что это, – тихо попросил Рафаэль. – Скажи, пока не поздно… я должен знать…

Рафаэль лежал неподвижно, с закрытыми глазами. Он спал, и ему снились сны. Он чувствовал, как его тело постепенно остывает. Сознание занимали мысли, которые должны были стать его последней связью с этим миром. Он об этом знал. Как много не успел… Так много не узнал… дети… картины. Как и всякий умирающий глупец, он жалел о своих ошибках. Может, если бы он прожил жизнь иначе, то это… Нет, его ждал именно такой конец.

Отогнав сожаление, он увидел ее лицо. Светлое, нежное и такое любимое. Он подумал о том, что с ней будет дальше и куда ее приведет жизнь, но больше всего на свете ему хотелось пойти вместе с ней. Может быть, там, между жизнью и смертью, найдется место для них двоих. Рафаэль знал, что он будет жить, пока бьется ее сердце, пока живы его картины, которые они сотворили вместе, и те образы, на которые вдохновила его она одна. Маргарита Луги была его связью с вечностью.

Она проспала чуть больше часа, но, проснувшись и увидев застывшее лицо Джулио и залитые слезами глаза Елены, поняла, что будет корить себя за решение покинуть Рафаэля всю оставшуюся жизнь.

Влетев в спальню, она увидела, что свечи только что были погашены и в воздухе все еще висят тонкие струйки едкого дыма. Сквозь полуоткрытые ставни в комнату пробивался первый утренний свет. Больше всего ее напугал вид пустой постели.

Взгляд Маргариты метался, перебегая с постели на чужие лица, чадящие свечи, и вдруг все поплыло перед ее глазами. Если никто ничего не скажет, пронеслось у нее в голове, значит, это неправда. Но, видя, как Джулио крепко держит Елену, она поняла, что произошло немыслимое. Тело не слушалось ее, зато мысли бешено мчались по кругу. Он не мог уйти… Он должен был поправиться, и вместе они бы справились с этим, как справлялись со всем остальным, что посылала им жестокая судьба.

Джулио отошел от кровати, и Маргарита двинулась к нему.

– Синьора, я должен… – У него сорвался голос.

– Ничего не говори! Я не готова выслушивать соболезнования! И никогда не буду готова, потому что для меня он жив! – Маргарита почувствовала, как они отстраняются от нее, видела слезы Елены, но не могла ее утешить. Ей было нечего дать этим людям.

Обернувшись на скрип двери, она увидела входящего кардинала Биббиену, и кровь похолодела в ее жилах. Из всех людей мира, из всех священников у него было меньше всего прав появляться в этом доме. Когда она оглянулась на Джулио в поисках объяснения, то, к ужасу своему, заметила, что его лицо изменилось.

– Простите, синьора Лути, но я собирался не выражать вам соболезнования, а объяснить, куда увезли синьора Санти, пока вы спали, – сказал он громко, так чтобы все слышали. Она наблюдала за тем, как он сделал глубокой вдох и медленно выдохнул. Его голос дрогнул и зазвучал как-то иначе. – В самом конце учитель пришел в себя и в последние минуты своей жизни отрекся от вас. Поэтому его вынесли отсюда, чтобы он мог собороваться.

– Нет…

– В последний миг он понял, что пора подумать о спасении его бессмертной души, и отрекся от вас в моем присутствии.

– Он никогда бы не сделал такого! Никогда!

– То, как мы меняемся перед лицом смерти, известно только Отцу Небесному, – тихо объявил кардинал Биббиена, приближаясь к ним через комнату. – Вы не можете не понимать, что так будет лучше для его бессмертной души и вашего будущего. Рафаэль должен был отречься от вашего нечистого союза. Вы же не настолько себялюбивы, синьора, чтобы не признать очевидного.

Слова Джулио эхом бились в ее голове: Я защищаю вас…

Она посмотрела на злобного кардинала в шелестящих алых одеждах, который старался согнать с ли да ненависть, потом перевела взгляд на Джулио и поняла, почему изменилось выражение его лица. Лучший друг Рафаэля защищал ее от Биббиены, когда сам Рафаэль уже не мог этого сделать.

42

Маргарита шла в одиночестве к огромному Пантеону, расположенному на широкой мощеной площади. Его возвели еще в первом веке нашей эры, но даже сей час массивные колонны из белого камня и удивительная архитектура доносили из прошлого эхо великих свершений. Каждый камень, каждая ваза там принадлежали истории.

Шел легкий дождь, намочивший ей лицо, волосы и капюшон тяжелого плаща, под которым она пыталась укрыться. Она никому не разрешила идти вместе с ней. Даже Донато заставила остаться, возложив на него обязанность руководить передачей ее вещей Церкви для помощи нуждающимся.

Она сказала им тонким, срывающимся от муки голосом, что должна увидеть его еще один, последний раз, какую бы опасность не таили толпы народа. Ее не было рядом с ним, чтобы держать его руку и утешать, когда он медленно проваливался в небытие. Этого она себе никогда не простит. Теперь же Рафаэль лежал в самом сердце одного из величественнейших строений Рима. Пока она шла, в памяти всплыли воспоминания о давнем разговоре.

Возможно, Его Святейшество согласится на то, чтобы в один прекрасный день меня похоронили в Пантеоне, и ты будешь рядом со мной, чтобы никто не забыл о том, что мы были, нравится им это или нет, любовниками!

Когда Рафаэль это сказал, она улыбнулась, думая, что он будет жить вечно. Его работы неподвластны времени, значит, и их творец тоже должен быть бессмертным. Великий Рафаэлло творил чудеса и исполнял мечты. С ним сбылась ее собственная мечта. На время. Теперь он исчез, как пыль с крыльев ангелов, и вместе с ним исчезли ее мечты…

Она надвинула пониже капюшон и вступила в толпу. Все ждали очереди, чтобы подняться по широким каменным ступеням. Люди хотели отдать последнюю дань уважения великому художнику, которого большинство из них не видели ни разу в жизни. Она смешалась с ними, благоговеющими и просто любопытными, нищими и знатью. Их боль была бальзамом для ее измученного сердца. Она была одной из них, безымянной и безликой тенью, пришедшей поклониться кумиру. Только она поклонялась не художнику, а человеку.