Книга Вилла в Италии - Элизабет Эдмондсон

— Тогда докажите это и улыбнитесь.

Делия отплыла на несколько футов, потом перевернулась на спину и ногой обрушила на него сноп брызг.

Он был прав, думала Делия. В цифрах оказалось не так уж трудно разобраться, хотя лучше бы ей, конечно, обладать сообразительностью Джессики. В конце концов, Воэн даже стала находить цифры не лишенными занимательности, но они по-прежнему не захватывали ее воображения.

— По-моему, дела у него идут прекрасно. — Джессика повернулась к Люциусу.

— Я бы тоже так сказал. Жаль, что мы не его банкиры.

— Должно быть, вы считаете, что я рехнулась, если помышляю все это пустить на ветер, — буркнула Делия.

— Думаю, вы сделаете отца очень несчастным. Для него будет тяжелым потрясением видеть, как его компания переходит в чужие руки.

Фелисити, изысканно-элегантная в белом купальном костюме, профланировала через террасу. Стройна, как всегда, и Воэн была уверена, что даже на девятом месяце ее сестра будет выглядеть потрясающе.

— Делия, как тебе не стыдно! Ты злишься на Тео всякий раз, как он открывает рот. Человек просто старается помочь.

— Да, помочь тебе загрести папины деньги.

— А почему бы и нет? Почему их должны загрести эти отвратительные ханжи?

В том-то и проблема. Умный хитрый старый лис, подумала Воэн. Если бы он сказал, что намерен передать свою собственность на какую-нибудь цель, которой Делия сочувствовала, возможно, душа ее не восставала бы. Но идея набивать карманы ханжей, как выразилась Флика, — ибо Делия была уверена, что поддержка морального здоровья нации начнется и закончится в карманах тех, кто заправляет этой самой лигой, — была ей ненавистна.

Леди Рэдли обворожительно улыбнулась Люциусу:

— Тео сказал, что вы банкир. Объясните Делии, как глупо и эгоистично она себя ведет.

— Я взял себе за правило никогда не вмешиваться в семейные споры.

— Ха, погодите, когда женитесь на Эльфриде. Вы хоть немного представляете, что это за семейка?

— Фелисити, замолчи, — оборвала сестру Воэн. — Оденься, скоро ленч.

— Снова паста, — вздохнула та. — Убийственно для фигуры.

Делия нагрузила свою тарелку с верхом. Родственница пребывала в ворчливом расположении духа и, несмотря на предостерегающие взгляды мужа, пытающегося намекнуть ей, что за столом присутствуют посторонние, намеревалась во что бы то ни стало донести свою мысль.

— Честное слово, вы с Джессикой такие трудные. Взять хоть этот треклятый развод. Ну что ты такая упертая, Джессика? Для карьеры Тео совсем не полезно быть замешанным в эту историю, люди начинают коситься, особенно учитывая, что Ричи — герой войны и всеобщий любимец. Тео говорит, премьер-министру это не понравится.

— Премьер-министр пусть занимается своими делами, — отрезала Мелдон.

— Все это хорошо на словах, но даже если ты и получишь развод, все равно опять попадешь в какие-нибудь неприятности, как это всегда с тобой бывает. Твое имя опять появится во всех газетах, а это скверно скажется на карьере Ричи. Нет, Тео, пора, чтобы кто-то открыл Джессике глаза на последствия ее поступков.

— Хорошо, она может поступить как я: сменить фамилию, — предложила Делия. — Тогда фамилия Мелдон нигде не будет фигурировать. Здесь нет ничего сложного. Я всего лишь подписала несколько бумаг, и — вуаля! Воэн вместо Тирск!

Уайлд со звоном уронил нож.

— Тирск? Ваше имя ведь Солтфорд.

— Нет, — ответила за сестру Фелисити. — Это папин титул. А фамилия — Тирск. Я, пока не вышла замуж за Тео, была достопочтенная Фелисити Тирск, а Делия достопочтенная Делия Тирск.

— Ваш брат! Как звали вашего брата? Вы называли его Босуэллом.

— Это было одно из его средних имен. В семье его звали Босуэллом, уж не знаю почему. Все остальные называли его Джерри или Джеральд.

Люциус побелел как смерть.

— Джеральд Тирск?

Остальные уставились на американца.

— Вы его знали? — спросил Тео.

— Я его убил. Застрелил во время войны.

Делия похолодела. Этого не может быть! Босуэлл погиб в результате несчастного случая… Великий Боже, да, в Италии! Фелисити была озадачена.

— Но ведь вы, американцы, были на нашей стороне.

— Это был несчастный случай! — отчеканила Воэн, устремляя многозначительный взгляд на Люциуса. — Военно-полевой суд вас оправдал, признав, что это был несчастный случай.

Уайлд хотел было что-то сказать, но Делия опять его опередила. Он не должен рассказывать, что случилось на самом деле. Не здесь. Не сейчас.

— За вами не признали никакой вины. Такие вещи случаются в военное время. Пусть даже он был моим братом…

— Сводным, если точно, — обронила Фелисити. — Вы совсем бледный, Люциус. Не переживайте — на самом деле для нас не имеет значения, как погиб Босуэлл. — Красавица одарила его чарующей улыбкой, а потом посерьезнела. — Видите ли, он был не очень хороший человек.

— Сводным? — Теперь настала очередь Делии изумленно вытаращиться. — Как это?

— Разве ты не знала? О, я думала, ты знаешь. Мама рассказала мне об этом давным-давно, когда я выходила за Тео. Не знаю почему — ведь все это давняя история и к тому времени Босуэлла уже не было в живых.

— Фелисити! — осадил жену Тео. — Прекрати!

Та оставила слова мужа без внимания.

— Да, она была уже беременна, когда выходила замуж, — ну известно же, что Босуэлл родился через семь месяцев после свадьбы. И всегда казалось немного странным, что такой высокоморальный человек, как папа, мог дать фальстарт. Ничего другого не оставалось думать, потому что в ином случае он должен был поднять большой шум. Чего, однако, не сделал. Мама говорит, отец узнал правду, когда Босуэллу удаляли аппендицит, по анализу крови.

— Группа крови… — повторила Делия. — Значит, отец знал?

— Ну да. Вероятно, поэтому они с мамой и не разговаривают друг с другом.

Рэдли потерял терпение:

— Фелисити, тебе обязательно прилюдно полоскать грязное белье своей семьи? Придержи язык, ради всего святого!

— У каждой семьи, Тео, есть свой скелет в шкафу. Не надо так нервничать. Я думала, Делия знает. Думала, мама ей сказала.

Но Делия видела: для Люциуса не имеет значения, был ли убитый им человек ее родным братом или сводным.

— На самом деле, Фелисити, как раз перед тем, как встретить свой конец, Босуэлл собирался совершить массовое убийство, что, думаю, совершенно тебя не удивит.

— Нет, не удивит, — покачала та головой. — Папа однажды сказал, что если бы Босуэлл вернулся с войны, то однажды непременно кого-нибудь убил, это был бы только вопрос времени. Он любил убивать. А если бы он привык делать это на войне, так и продолжал бы, это ясно. — Она подцепила вилкой салат и отправила в рот.