Книга Чернь и золото - Адриан Чайковски

Вот если бы и она могла так летать! Как будто сбылась ее детская мечта, но не совсем так, как ей представлялось. Откуда, собственно, взялась у нее эта мечта? Ведь Стенвольд и Таниса летать не умели. Глядя в окно на облака, на звезды, на быстрых мушидов-курьеров, на летательные аппараты, Чи все время тосковала, что сама никогда не сможет подняться в небо.

Город Торн, начинавший открываться внизу, она воображала себе в виде домов, косо стоящих на горном склоне, или даже пещер: ведь эти древние жилища служили номам испокон веку.

Теперь она различала на нижних склонах ступенчатые поля, где колыхались колосья и по искусственным каналам струилась вода. Кое-где виднелись хижины земледельцев, но сам город располагался куда выше, над отвесным обрывом.

Они снова встретились в темной комнате какой-то захудалой жуканской гостиницы, где постояльцы сами заботились об освещении. Тальрик был этому только рад: недоставало еще, чтобы собственное лицо ухмылялось тебе навстречу.

Сцилис нашел предназначенный ему стул при свете одних только звезд — впрочем, у арахнидов всегда хорошее зрение. Тальрик на ощупь взял чашу, куда его собеседник налил вина, и осведомился:

— Есть результаты?

— Так себе винишко, — посетовал Сцилис. — Я попросил бы вас заказать себе что-нибудь поприличнее, но осоиды, как известно, в винах не разбираются.

— У нас мало времени, Сцилис, — отрезал Тальрик.

— Не беспокойтесь, майор, все путем. С этим лицом я Стенвольду ближе, чем его тень.

— Я думал, вы будете путешествовать с ними под видом Кенис.

— Да, план был таков, хотя я и рисковал навлечь на себя подозрения — и тут мне прямо в руки свалился другой вариант, куда лучше. Кенис покинула их, ничего не сказав на прощание, но им было не до нее, и они приняли это как должное.

— Кто же тогда… чье лицо вы носите? — Тальрика, непонятно почему, прохватило холодом.

— Хотите, чтобы я доверил вам тайну, которая может стоить мне жизни? Вы бы мне тоже не доверились в таком положении.

— Хорошо. Что вы имеете мне сказать?

— Вы с бесконечным терпением претворяли в жизнь свои планы, майор, а сейчас стали похожи на ребенка, которому обещали игрушку. Сделаем так: я покажу вам, где живет человек Стенвольда. Он сколотил себе довольно большую банду, но тридцати сносных бойцов вам, думаю, хватит.

— Если нанять такой отряд, пойдут слухи.

— Ну, уж как-нибудь исхитритесь. Половина банды всегда в разгоне — я скажу потом, кто из них где, — но голову вы отсечете. За главного у них Скуто, колючий такой мужичок. Его убейте первым делом и всех прочих тоже постарайтесь убить.

— А вы? Не зная, в каком вы обличье, мы рискуем убить и вас.

— Значит, туда и дорога. Не волнуйтесь, о себе я сам позабочусь.

— Это все?

— Они надеются, что номы помогут им, но тут я, пожалуй, тоже смогу подпортить.

— К номам уже посланы наши люди, — кивнул Тальрик. — Там все в порядке.

— Не знаю, не знаю.

— Сомневаетесь в наших возможностях?

— Сомневаюсь, что вы найдете у них понимание — с этими дикими горцами договориться не так-то просто. Я бы на вашем месте уделял им как можно больше внимания, не то ваши планы могут рухнуть в самый последний момент.

— Хорошо, действуйте. Союз с номами ни в коем случае не должен быть заключен.

— А Стенвольд Вершитель?

— Стенвольд… Живым его сможете взять?

— Вряд ли.

— Вот кого допросить бы… — Тальрик задумался. — Мы перебьем всех его людей, поломаем их связи с номами, но сделайте все, чтобы он мне достался живой.

35

Торн представлял собой сплошную наклонную стену. Окна в нем лепились над окнами, двери над дверьми, а разделял их камень, покрытый филигранной резьбой. Мотылек начал снижаться, и Чи различала уже витые колонны, фризы и статуи — в этих скалах была высечена вся история номов. Здесь нашли свое отражение загадочные обряды и битвы, в которых участвовали номы, мантиды, арахниды и другие расы, неизвестные Чи. Читать эту каменную книгу было грустно до слез: народ, создавший ее, правил некогда половиной мира, а теперь бывшие подданные загнали его в этот глухой горный угол.

— Как же вы должны ненавидеть нас, — прошептала Чи.

— Вот уж не думал, что ты посмотришь на это такими глазами, — удивленно оглянулся Ахей. — И пожалеешь о былой нашей славе.

Мотылек витками спускался к стене, где пестрели сложенные крылья других мотыльков. Ссадив пассажиров на карниз у подножия, он улетел выше, на свой насест.

— Трудновато мне будет передвигаться по вашему городу, — заметила Чи.

— Ты не единственный бескрылый гость Торна. Посетителей мы селим поближе к краю.

— Поближе к краю?

— Ну да. Торн — это не только фасад, который ты видишь. Он уходит глубоко в гору.

— Но как же без солнца?

— Темнота нам не помеха — как и тебе, — напомнил Ахей.

Внутри, в искусственном гроте, глазам Чи действительно открылись многочисленные изображения и надписи. Она рассматривала их, понимая в то же время, что ничего этого не должна была видеть.

— Я слышу музыку, — вырвалось у нее.

— Теперь шестой час. — Здесь, у себя дома, Ахей почему-то нервничал больше, чем во вражеском городе.

— Шестой час? — Где-то далеко стройные голоса пели хорал с неразборчивыми словами.

Ахей улыбнулся — впервые после того, как они вошли.

— Извини меня, я плохо справляюсь с обязанностями гида. Детский хор у нас возвещает о смене часов. Сейчас ты слышишь гимн шестому ночному часу. Лет в семь или восемь я сам его пел — до сих пор помню слова.

— Как красиво. — Пение в самом деле было очень красивым — и грустным, как все это место. — Но разве у вас нет часов? — Может, и нет, подумалось ей. Ни часов, ни каких-либо других механизмов.

— Конечно же, есть, — возразил Ахей. — Они работают на дождевой воде — но мы отмечаем время в разных целях, не только в практических. О прохождении ночи традиционно оповещают детские голоса.

— Но ведь сейчас большинство горожан должно спать? Хотя нет, что это я… Ночь для вас — время активности.

— Именно поэтому Провидцы нас скоро примут, — кивнул Ахей. — Хотелось бы получше подготовиться к встрече с ними, но они уже знают, с кем и для чего я прилетел в город, так что тянуть не приходится.

— Эти Провидцы… они ваши правители?

— Больше чем правители. Я — тоже в некотором роде ясновидящий — нахожусь в самом начале пути, а они не то что в конце — до конца никто не дошел, — но продвинулись так далеко, что мне не догнать. Им ведомо все: человеческий разум, тайны вселенной, наше Наследие и силы, которые движут миром. Нами правят не самые богатые, не самые сильные, не те, кто умеет красно говорить, но мудрейшие и ужаснейшие из всех. Будь осторожна, Чи: постарайся их не обидеть.