Книга Медные трубы Ардига - Владимир Михайлов

– Перешли в режим спокойного ожидания, – доложил капитан Узер Мо, выслушав все полагающиеся приветствия. – Готовы принять груз. Прошу, как положено, официально гарантировать полную безопасность.

Требование такой официальной гарантии было установлено под сильным нажимом страховых компаний: речь шла об очень серьезных деньгах, и страховщики вовсе не хотели нести убытки из-за того, что в подобных ситуациях бывает очень трудно, а то и невозможно найти виноватого.

– Заливочная система в полной готовности, – ответили ему. – Что касается гарантии, то на этот раз процедура будет несколько иной. А именно: одновременно с нашим документом вы даете нам письменное заверение в том, что вполне удовлетворены принятыми нами мерами безопасности.

– С чего бы это? – Капитан, похоже, этим не был очень обрадован. – Наши правила не предусматривают таких действий. У вас что – не все в порядке?

Последние слова могли относиться равным образом и к обстановке на планете, и к умственной деятельности генерал-максимата. Тот предпочел первое истолкование. И поспешил успокоить корабельщика:

– У нас, как обычно, полный порядок. Что же касается нашей просьбы – мы раньше ничего такого не просили, не собираемся и впредь, но этот ваш приход совпал по времени с Великим приливом, явлением достаточно редким, но целиком природным; мы никогда еще не принимали и не отправляли транспорты в таких условиях, поэтому и хотим… Дело в том, что мы намерены применить системы жесткой фиксации корабля и загружать вас станем не как обычно, не через бронешланг, а снизу, через аварийную трубу, так, чтобы не помешало течение: оно, как понимаете, на этот раз сильнее обычного. В остальном же…

Капитан Узер, выслушивая это, кивал головой, все более успокаиваясь. И этот маленький эпизод, вероятнее всего, не получил бы никакого продолжения, если бы (совпадение, не более, но у кого в жизни не случалось таких вот неприятных совпадений?) в этот самый миг в капитанский центр ПЗБ не вошел секретарь капитана, чтобы встревоженно доложить:

– Максимат-три, поток в Магистрали снова замедлен Главной базой – вероятно, из-за этой бабы в капсуле. Ликвидатор обещает управиться с нею в полчаса, но потом придется вытаскивать капсулу – считайте, еще не меньше часа…

– Тише вы! Не орите!

Но что случилось, то случилось: максимат, застигнутый этим докладом врасплох, не успел отключить микрофон связи с танкером, и потому капитан Узер Мо услышал все от первого до последнего слова. А поскольку он был человеком опытным, то сразу же сообразил, что причины нештатного поведения начальника базы были вызваны вовсе не только приливом.

– Добро, – сказал он, едва наступила пауза. – Картинку я усвоил. Груз у вас еще не полон, значит, начать закачку вы не можете. Вы там не забыли – в случае непогрузки по вашей вине будете платить крутые штрафы. И за мой простой – тоже. Вот зачем вам понадобилось письмо: чтобы доказать, что вина за задержку лежит на мне, а вы все делали наилучшим образом. Не получится, капитан-максимат. Я включаю счетчик.

– Ну, – проговорил максимат, – какие-нибудь полтора часа – неужели вы не нагоните их в полете?

– Это иногда получается, а иногда и нет, – ответил капитан. – Простор, знаете ли, это такая материя – там никто гарантий не дает.

– Но вы ведь постараетесь, правда? А я, со своей стороны…

Тут максимат сделал паузу, и она была воспринята совершенно правильно.

– Ну, мы всегда стараемся, – ответил капитан. – Когда есть смысл.

– Будет смысл, будет! – заверил его максимат.

– Добро. Но вы все-таки не тяните резину.

– Да мы уже, собственно…

3

Что возникшему замыслу не суждено будет осуществиться, Лючана поняла не сразу, но только тогда, когда поток, в последние минуты все быстрее уносивший капсулу навстречу противнику, как-то внезапно иссяк и капсула, проскрежетав днищем по металлу трубы, остановилась. Женщину, не ожидавшую такого поворота событий, бросило грудью на пульт, заставив несколько секунд судорожно хватать ртом воздух, восстанавливая дыхание. Но и возникшая боль, и сбой дыхания показались ей делом пустяковым по сравнению с тем, что она лишилась всякой возможности как-то двигаться, маневрировать и даже вести бой с противником, который – Лючана отлично понимала это – в любом случае не оставит своего замысла если не уничтожить ее, то, во всяком случае, снова захватить; но, однажды вырвавшись на свободу, пусть и весьма ограниченную, она не собиралась больше попадать в плен, независимо от возможных последствий.

А что противник намерен по-прежнему добиваться этой цели, Лючана поняла, еще не успев даже как следует прийти в себя. Потому что остановка капсулы в трубе никак не повлияла на работу приборов и локатор исправно показывал, что человек, собравшийся уничтожить ее, никуда не исчез и находится совсем недалеко отсюда. Он, разумеется, тоже лишился возможности плыть, но Лючана отлично понимала, что они оказались вовсе не в равном положении хотя бы потому, что она могла только, оставаясь в капсуле, ждать каких-то действий противной стороны, а эта самая сторона обладала возможностью передвигаться по обсохшей трубе самостоятельно, приблизиться вплотную и атаковать, а у нее, Лючаны, такой возможности не было.

Она лишь на считаные секунды поверила, что сможет оставить капсулу, ставшую для нее то ли убежищем, то ли тюрьмой; но, вглядевшись в результаты внешнего анализа среды – а прибор этот продолжал работать непрерывно, – поняла, что это невозможно: за бортом труба была сейчас заполнена вовсе не воздухом, пригодным для дыхания, но аргоном, совершенно, при всем его благородстве, для дыхания не годящимся и к тому же еще и перемешанным с не успевшими выветриться испарениями массы, только что заполнявшей трубу, в составе которой, если верить тому же анализатору, присутствовало немало свободного хлора, то есть откровенно отравляющего вещества. Оказаться в такой среде без прямой угрозы жизни можно было только в специальном костюме и с запасом дыхательной смеси в баллонах; однако судьба, предоставив в распоряжение Лючаны капсулу, как-то не позаботилась о прочем снаряжении, и все, что пригодилось бы при выходе в трубу, осталось где-то в другом месте.

Так что не было возможности, если противник, соответственно одетый, снаряженный и вооруженный, приблизится к капсуле по трубе, встретить его достойно, хотя бы схватившись врукопашную. Оставалось лишь надеяться на то, что он, может быть, все же не рискнет выйти в трубу. Ведь каким бы надежным ни был костюм, но даже малейшее нарушение его герметичности привело бы человека к быстрой гибели – и это ему прекрасно известно. И может быть, по этой причине тот, кто охотится за нею, тоже предпочтет активному варианту выжидательный, уступая ей право первого хода, потому что и Лючане, и врагу было одинаково ясно: деваться отсюда ей некуда, время пребывания ее в капсуле не могло быть не только бесконечным, но даже сколько-нибудь протяженным – оно определялось все той же дыхательной смесью, которой с каждым вдохом становилось все меньше, о чем свидетельствовал соответствующий манометр. Несложный анализ его показаний убеждал в том, что полный заряд воздуха для одного человека обеспечивал его пребывание в капсуле в течение трех часов, иными словами – времени, достаточного для того, чтобы малым ходом пройти всю трубу туда и обратно, а кроме того, потратить час на какой-то возможный ремонт. Сейчас два часа уже миновали, и, значит, она могла отсиживаться в капсуле, если не помешают, еще час, а потом…