Книга Стратег - Александр Смирнов

Все мысли Гнидона были только о том, как бы поскорее увести Лану подальше от посторонних глаз.

– Пойдем, поплачем о нем вместе, – не переставая обнимать ее, шептал Гнидон. – Я расскажу, как это было, – и положил ей руку на талию…

И Лана позволила ему себя увести. Еле сдерживаясь, чтобы не ускорить шаг, он повел ее в дальний зал, в одну из свободных ниш. Вот он, долгожданный миг. Он наедине с Ланой. Первый раз. Только он и она.

Пелена застилала ей глаза, и увести ее сейчас, наверное, мог любой и куда угодно. Лана, опираясь на руку Гнидона, тихо всхлипывая, шла за ним. Она была благодарна ему за то, что он ее не оставил одну. Ей нужно было сейчас выплакаться, она страшилась одиночества. Лана очнулась, только когда они вошли в нишу и за ними опустилась занавеска. Тут до нее дошло: она больше никогда не увидит своего Янона. Ноги подкосились, и она всей тяжестью своего тела повисла на шее Гнидона. Рыдания сотрясали ее грудь.

Опуская занавеску, Гнидон лихорадочно думал, под каким предлогом ему обнять Лану, когда она неожиданно пошатнулась. Он успел ее подхватить, и она повисла у него на шее. Какое блаженство! Никогда еще его желанная не была так близка. Он осторожно прижал Лану к себе, ощущая каждый изгиб ее разгоряченного тела. Ее груди вздымались, доводя его до безумия. У него хватило выдержки не наброситься на нее прямо сейчас. Он начал одной рукой гладить ее шелковые волосы, а другая медленно, жадно поедая каждый миллиметр, стала опускаться вниз по ее спине. Голова шла кругом от запаха ее тела, его член напрягся и уткнулся ей в живот.

Он испугался, что она, почувствовав его возбуждение, прервет эти сладостные объятия, но Лана продолжала рыдать. Он осмелел, и его рука достигла ее округлой попки и сжала аппетитную правую ягодицу. Все это время он делал маленькие, незаметные шажки в направлении лежанки, на которую так хотел ее уложить.

– Моя бедная Лана, приляг, тебе станет легче, – и он уложил ее, во всем послушную, так, что ее голова оказалась у него на коленях. – Поплачь, поплачь…

Гнидон стал расстегивать пуговицы на своей рубашке, и теперь Лана прижималась своим лицом к его обнаженному животу. Он чувствовал ее обжигающее дыхание в самом низу живота, он ощутил капли ее слез у себя там, между курчавых волос, вот они уже достигли основания его восставшего естества, вызвав всплеск эмоций, и он, теряя контроль, взяв ее голову обеими руками, начал водить ею по своему животу, обжигая его жаром ее губ. Решившись, он приподнялся, и теперь его член упирался ей прямо в лицо. Он с ужасом ожидал ее реакции.

– Гнидон, что это… Где я? – словно спросонья и, видимо, не до конца понимая, впервые за все это время подала голос Лана.

– Ты в безопасности, я с тобой, – ответил он, в спешке поднимая ее голову, словно нашкодив. – Давай приляг, вот так, – и положил ее на спину.

Комитет Сопротивления собрался в полном сборе для очередного совещания. Все уже знали, что на бездыханное тело Янона отряд рабов наткнулся по пути в загон.

– Что-то Гнидон запаздывает, – нарушил молчание Тунон.

– Не стоит его ждать, он сейчас с Ланой, ее нельзя оставлять одну.

– Да, Тана, ты права, – согласился Катон. – Гнидон преданный друг, начнем без него. Лане он сейчас нужнее. Кто выступит первым?

– Думаю, лучше начать с меня, – продолжил Тунон. – Мое сообщение может изменить наши планы. Подкоп продвигается стремительно. Женщины еле успевают освобождать тоннель от почвы и подносить подпорки. Через неделю все будет готово.

– Укрывшиеся созывают всеобщий Совет и просят прислать представителя, – сообщил Катон. – Теперь мы сможем это сделать. Осталось утвердить кандидатуру. Я собирался послать Янона.

– Выбор не так уж велик. Все-таки лучше послать члена Комитета. Уверен, каждый из нас готов отправиться в путешествие через пустыню.

– Хорошо, Зенон. Тогда у нас остался последний вопрос. Судя по продукции, которую мы здесь выпускаем, не-гуманоиды ведут войну…

– Или усиленно к ней готовятся, – прервал Тунон.

– Что для нас одно и то же. Поражение не-гуманоидов – это наша победа, и она приблизит час освобождения. Се"* час же мы невольно способствуем им.

– Что мы можем сделать? Убивать не-гуманоидов или медленнее работать?

– Нет. Это не поможет. К открытой борьбе мы еще не готовы, а увиливать от работы нам не дадут.

– Что же тогда?

– Выпускать бракованную продукцию.

– Жалко, нет Гнидона, он бы рассказал, как тщательно их контролируют при сборке корпусов.

– Я не это имею в виду, Тунон. Пусть лучше Зенон расскажет о своей работе.

– Не знаю, что это даст. Передо мной пара десятков куч с различной рудой. Десять лопат из одной кучи, пара из другой и так далее. Потом все это перемешивается в одной емкости и подается в печь.

– А охранники следят, сколько именно лопат из определенной кучи попало в эту емкость?

– В общем-то, не очень. В основном проверяют, заполнена ли она доверху. Что ты предлагаешь? Наполнить емкость не до конца они не дадут.

– Этого и не надо. Можешь ли ты вместо десяти лопат руды из первой кучи положить только девять, а из следующей на одну больше?

– В принципе, да. Но мы ведь не знаем, что из этого получится.

– А это и не важно. Уж точно не то, что им надо.

Рыдания потихоньку стихали, казалось, вот-вот и Лана придет в себя, что явно не входило в планы Гнидона.

– Бедный Янон, он лежал весь окровавленный, с пробитой головой…

Крик Ланы и новый приступ отчаяния заглушил его слова. Теперь он сидел у ее изголовья. Его взгляд был прикован к двум чудесным холмикам ее грудей, которые так привлекательно то опускались, то поднимались в такт рыданиям. Из нижнего белья женщины планеты знали только трусики, и сейчас его воспаленному взору благодаря так вовремя расстегнувшейся пуговичке предстало потрясающее зрелище. Наверное, внутреннее возбуждение передалось телу, и ее упругие девичьи груди напряглись, соски вытянулись и затвердели. Они то поднимались ему навстречу, заманчиво покачиваясь из стороны в сторону, то опускались, маня за собой. Его рука, не в состоянии больше ждать, пролезла под платье.

– Что ты делаешь, Гнидон?..

– Ты вся горишь, тебя надо остудить. – Его рука, нехотя оставив столь желанные и отчаянно близкие груди, подхватила край платья и стала их обдувать.

– Ты такой заботливый. – Ее рука обвилась вокруг его шеи, привлекая к себе, и он ощутил жар ее губ на своей щеке. – Не оставляй меня!

Он стал покрывать поцелуями ее щеки, глаза, осушая их от слез.

– Я всегда буду рядом, буду твоей опорой…

В знак благодарности она обеими руками обняла его, и его щека прикоснулась к ее обнаженной груди, выскользнувшей из-под платья. Губы сами впились в ее уста. Она ответила на этот поцелуй, но, когда он затянулся и перестал походить на дружеский, ее рука уперлась ему в грудь.