Книга Черные Холмы - Дэн Симмонс

Ничто не могло быть дальше от того, что я чувствовал тогда и позднее. Признаюсь, что и тогда, и теперь я презирал индейцев из резерваций, которые подчинились нам, испугавшись наших угроз и атак, и стали послушными краснокожими из агентств. Я восхищался воинами — ими, а еще женщинами, детьми, стариками, которые, рискуя всем, шли вместе с воинами на равнины в печальной и обреченной попытке вернуться к прежнему образу жизни… попытке, тем более обреченной на неудачу, что мы уничтожили их стада бизонов. Все мы в Седьмом, от офицеров до последнего солдата, вчера приплывшего в Америку на пароходе, сетовали на то, что агентства раздают сиу и шайенна магазинные ружья для охоты на случайную дичь, а молодые индейцы брали эти ружья, нередко превосходившие наши собственные, и уезжали в прерию, чтобы сражаться с нами.

Мы сетовали, но в то же время мы в Седьмом восхищались таким поведением (мы не хотели ничего иного, кроме честной борьбы), и во время переговоров мы, солдаты, пытались скрыть свое презрение к скромным «ручным» индейцам, живущим в резервациях или рядом с фортами в захудалых типи. Они были ничуть не лучше бродяг и попрошаек, которых Паха Сапа видел на улицах Нью-Йорка этим утром.

Ты сказала что-то.

— У вас было время посмотреть Нью-Йорк, мистер Вялый Конь?

Паха Сапа чуть улыбнулся — я видел его отражение в стеклянной дверце высокого буфета с фарфором рядом с тобой. Я редко видел или чувствовал улыбку на лице Паха Сапы с тех пор, когда я стал воспринимать его и осознал свое место в нем.

— Я сегодня утром ходил на Бруклинский мост, миссис Кастер.

— Ах, тетушка, — вмешалась Мэй Кастер Элмер, — вы помните, как много лет назад вы доехали на такси до нью-йоркской стороны моста и прошли немного по дорожке, а я пришла с бруклинской стороны и мы там встретились?

Паха Сапа отправлял письма миссис Элмер на адрес: 14, Парк-стрит в Бруклине.

Ты не повернулась в направлении Мэй, Либби. Ты наклонила голову и чуть улыбнулась, словно слушала приятную музыку по радио. Вот только радиоприемник был выключен.

Миссис Мэй Кастер Элмер откашлялась и сделала еще одну попытку.

— Тетушка, я думаю, вы помните, я рассказывала вам, что мистер Уильям Вялый Конь выступал в шоу «Дикий Запад» мистера Буффало Билла Коди — оно вам еще очень нравилось. Поэтому-то мы и решили, что вам следует встретиться с мистером Вялым Конем. Помните, тетушка?

Твоя внучатая племянница говорила с тобой, Либби, громким голосом, медленно выделяя почти каждый слог, словно ты была не только старой и глуховатой, но еще к тому же и иностранкой. Но ты наконец перестала слушать эту невнятную музыку и посмотрела сначала на Мэй, потом на Паха Сапу.

— О да. Я видела, как вы выступали в шоу мистера Коди, мистер… Вялый Конь, верно я говорю? Да. Я видела, как вы выступали, и заметила вас в финале, когда мистер Коди выступал в роли моего мужа. Я это хорошо помню… Это было на Мэдисон-Сквер-Гарден в ноябре восемьдесят шестого. Вы очень хорошо скакали, и от ваших весьма убедительных боевых кличей леденела кровь — и при нападении на Дедвудскую почтовую карету, и в финале на Литл-Биг-Хорне. Да, вы были очень убедительны. Прекрасное представление, мистер Вялый Конь.

— Спасибо, — сказал Паха Сапа.

Я знал, что Паха Сапа прежде не бывал в Нью-Йорке, а в шоу «Дикий Запад» Буффало Билла поступил только весной 1893-го, незадолго до Всемирной чикагской выставки. Но кого бы ты ни имела в виду — кого-то из индейцев, — твои слова, Либби, кажется, сломали лед, и я понимаю, почему Паха Сапа не поправил тебя.

— Ах, я видела это представление еще много раз после того, — продолжала ты своим тихим, хриплым, шелестящим шепотом, устремив взгляд своих полуслепых, когда-то голубых глаз сначала на нас, а потом куда-то в направлении Мэй Кастер Элмер, а потом совсем в никуда — на мебель. — Мисс Оукли… Маленький Снайперский Выстрел — так она называлась в вашей программе… она стала моим хорошим другом. Вы это знали, мистер Вялый Конь?

— Нет, миссис Кастер, не знал.

— Что?

Паха Сапа повторил ответ.

— Так оно и было, мистер Вялый Конь. Конечно, мистер Коди когда-то был разведчиком у моего мужа. Все в армии знали мистера Коди задолго до того, как он начал выступать со своим цирком «Дикий Запад». В тот ноябрь, когда он показывал свою премьеру в… где это было, Мэй?

— На Мэдисон-Сквер-Гарден, тетушка.

— Ах да, конечно… кажется, я только что об этом говорила. Тем ноябрем, когда мистер Коди показывал свою премьеру на Мэдисон-Сквер-Гарден, там были все… генерал Шеридан, которого я никогда особо не уважала, если говорить откровенно, и генерал Шерман, и Генри Уорд Бичер…[94]кажется, это было до его скандала… до его скандала и обвинения в адюльтере, Мэй?

— Да, тетушка, кажется, так.

— Так вот, он был там… странный, тяжелый, длинноволосый и непривлекательный человек. Одет в черный длиннополый костюм и напоминал мешок с салом. У Бичера было полузакрыто одно веко, отчего он казался похожим на идиота или на жертву апоплексического удара. Трудно было поверить, что он был величайшим оратором и евангелистом и — несомненно — женолюбом своего времени, но так оно и было. Там, на премьере мистера Коди, был Огюст Белмон,[95]а еще Пьер Лорилар.[96]И я. У меня, конечно, был пригласительный билет. Тебя с Чарльзом там не было, верно, Мэй, милочка?

— Не было, тетушка.

Паха Сапа смотрел на племянницу, и я думаю, мы оба спрашивали себя, действительно ли Мэй Кастер Элмер родилась в 1886-м. Возможно. Под слоем косметики на лице этой дамы виднелась целая сеть морщин. Ты, Либби, все еще продолжала говорить… словно старая игрушка, которую если уж завели, то она должна выбрать всю пружинку.

— В ту же осень вернулась наша старая кухарка и спутница по тем временам, что мы провели на фронтире…

Признаюсь, что я немного вздрогнул, услышав это. Элиза, наша чернокожая кухарка — моя чернокожая кухарка во время войны еще до женитьбы на Либби, Элиза, которую моя кавалерийская часть освободила из рабства в Виргинии и которая с тех пор следовала за мной (а потом за мной и за Либби) в Техас, Мичиган, Канзас и еще западнее, — эта Элиза в Нью-Йорке, на Мэдисон-Сквер-Гарден смотрит шоу «Дикий Запад» Буффало Билла и его финал, где Коди делает вид, что он — это я, а индейцы делают вид, что убивают меня? Элиза? Всего десять лет спустя после моей смерти?