Книга Беглая монахиня - Филипп Ванденберг

— И в самом деле, в этом что-то есть! — засмеялась Магдалена. — А этот Гельмонт занимается именно тем, что списывает надписи?

Булочница поднялась и, многообещающе кивнув, изрекла:

— Пошли!

Комната ученого-книжника располагалась на втором этаже, справа от лестницы. Каждая ступенька скрипела на свой лад, так что всякий, кто поднимался по лестнице, устраивал отвратительный концерт. Как и все комнаты в доме, комната ученого была не заперта, поскольку ни одна дверь, кроме входной, не имела замка. В помещении с тремя окнами, выходившими на «Преисподнюю», был такой низкий потолок, что статный мужчина мог перемещаться в нем, лишь пригнув голову.

Посреди комнаты стоял стол с ворохом рисунков, схем и бумагами, испещренными надписями. На кроватях, на единственном стуле, даже на обшитом планками полу были беспорядочно разбросаны листы. Когда Венделин занес ногу, чтобы войти в комнату, булочница распростерла руки и преградила ему путь, сказав, что ученому мужу наверняка было бы неприятно, если бы в его отсутствие в комнату заходили чужие.

Позже, устраиваясь на ночь в своей комнатенке под крышей, Магдалена спросила Венделина:

— Ты веришь, что Альбрехт Бранденбургский пользуется услугами стеганографа или криптолога, чтобы подобраться к «Книгам Премудрости»?

— Почему нет, — ответил Венделин, — от Майнцского князя-епископа можно ожидать чего угодно, а если речь идет о деньгах, то вообще всего. Но и за специалиста по шифрам Гельмонта я бы не поручился…

— Думаешь, он работает на себя? То есть в случае, если Гельмонт найдет «Книги Премудрости», он мог бы бросить своего заказчика и исчезнуть?

Свинопас наморщил лоб.

— Как знать? Насильственная смерть его любовницы наводит на некоторые мысли.

— Ну говори же, не томи загадками! — накинулась на него Магдалена.

— Понимаешь, — Венделин самодовольно ухмыльнулся, — может, мы с тобой опоздали, Гельмонт уже нашел «Книги Премудрости» и пытался скрыться. Альбрехт Бранденбургский пронюхал про это и приказал убить Ксеранту, так сказать, для устрашения. Убивать самого Гельмонта нецелесообразно, ведь он, скорее всего, единственный, кто знает, где тайник.

— Какие еще варианты?

— Они нашли «Книги Премудрости» и поссорились, решая, кому предложить купить их. Или они нашли книги, а на них лежит смертоносное проклятие.

— Слушай, Венделин, ты мог бы стать неподражаемым рассказчиком, странствовать по городам и развлекать народ. Но почему ты каждый раз исходишь из того, что Гельмонт уже нашел книги? Кучи бумаг в его комнате еще ни о чем не говорят. Кому как не тебе знать: бумага все стерпит!

Свинопас кивнул, словно Магдалена вернула его в реальность.

— Давай завтра пораньше начнем поиски, — шепотом, но с нажимом предложила она, — в конце концов, мы знаем больше, чем все другие охотники за «Книгами Премудрости».

Этой ночью, первой на незнакомом месте, в чужом окружении, Магдалену одолевали тысячи мыслей. Если насильственная смерть Ксеранты у жителей Бамберга не вызвала особого интереса, то Магдалене она не давала покоя.

У кого были основания убить гадалку? Или она сама покончила с собой? Но какие у нее могли быть мотивы? Какую роль сыграл в ее смерти ученый-стеганограф?

Разумеется, Магдалена неоднократно желала смерти этому дьяволу в юбке, и теперь, когда, похоже, сбылось проклятие, она почувствовала свою вину; печальное событие тяготило ее сверх всякой меры.

Поглощенная своими думами, она поначалу не обратила внимания на жалобный скрип ступеней лестницы, с большими интервалами доносившийся до нее. Потом все смолкло. «Может, — подумала она, — ученый вернулся?» Неожиданно мучительный скрип деревянных ступеней послышался вновь.

— Венделин! — зашептала Магдалена и начала трясти Свинопаса. — Ты что, не слышишь? Шаги на лестнице!

Свинопас недовольно повернулся набок и, широко зевнув, сонно ответил:

— Наверное, булочница проверяет, все ли в порядке!

— А может, ученый?

— Может и он. — Венделин слишком устал, чтобы вдаваться в объяснения. — Спи, еще темно…

Наутро вдовица подозрительно посмотрела на них и поинтересовалась, что это постояльцы искали посреди ночи. В таком старом доме, как этот, ни один шаг не останется незамеченным. «Благодаря привидениям, населяющим балочные перекрытия», — уточнила она.

Когда Магдалена и Венделин заверили ее, что не покидали своей комнаты и, наоборот, были уверены, что это она проверяла, все ли в порядке, булочница встрепенулась и, невзирая на жуткий скрип, бросилась вверх по лестнице и распахнула дверь комнаты ученого-стеганографа. Потом долгое время все было тихо.

Наконец она медленно спустилась вниз. Магдалена кинулась к ней с немым вопросом на лице.

— Уехал, — произнесла вдова. И, разведя руками, добавила: — Вместе со всем своим имуществом. — Она разжала левый кулак. — На столе лежали четыре гульдена. А ведь он не должен мне ни одного крейцера. Наоборот, заплатил за две недели вперед.

— Хороший, видно, был человек, — произнес Свинопас с легкой иронией.

Булочница явно не заметила насмешки и сказала, гневно сверкая глазами:

— Тогда тем более непонятно, почему он исчез под покровом ночи.

По дороге к собору Венделин бормотал себе под нос надпись на разрушенном надгробии Тритемия. Она так врезалась в его память, что он мог бы произнести ее, даже если бы его разбудили посреди ночи: «Навечно молчат книги Иоганна Тритемия на своем месте, в соборе императора Генриха». Не глядя на Свинопаса, Магдалена бросила на ходу:

— Надеюсь только, что желание Тритемия не сбудется. Но, как показывает жизнь, умные мужи ошибаются даже чаще других.

Придя на Соборную площадь, они сначала решили насладиться импозантным архитектурным сооружением. Четыре филигранные башни, образованные восемью уровнями и увенчанные остроконечными вершинами, словно иглами, устремленными в небо, обрамляли восточные и западные хоры. Между ними находился неф, настолько высокий, что, казалось, он соперничал с башнями. Ко всему этому в соборе имелось четыре мощных портала, причем на местах, где их меньше всего можно было ожидать: Адамовы и Благодатные врата — сбоку, со стороны восточных хоров; Княжеский портал, то есть главный вход, был расположен совершенно несимметрично и никоим образом не по центру нефа, а с северной стороны. Почти спрятанные, на северо-западном фасаде находились врата Фейта Штосса, а напротив, в пристройке к западным хорам, находилась тайная решетчатая дверь. С южной стороны был пристроен крестный ход и зал для собраний. Все вместе напоминало запутанный лабиринт, непреклонный и строгий, способный навеять ужас на несведущего посетителя.

— Мне страшно, — призналась Магдалена после того, как они трижды обошли собор снаружи и тщательно осмотрели его.

— Это наверняка входило в намерение строителей, — пояснил Свинопас. — Было время, совсем недавно, когда папы, кардиналы, епископы и клир старались держать верующих в страхе и покорности. Проще всего этого можно было добиться возведением мощных устрашающих сверхъестественных домов Божьих. Маленькая церквушка скорее вызывает протест. А сооружение, подобное этому, стерпит лишь покорность и повиновение. Но кому я это говорю!