Книга Золотой дар - Джейн Энн Кренц

Состояние! Я этого так не оставлю, я…

— Хорош! — угрожающе произнес Джонас, и Россандер, уже сделавший было шаг к Верити, мгновенно сник.

Верити даже головы не повернула. Глаза ее были прикованы к Кейтлин Эванджер.

— Все кончилось, Кейтлин. «Кровавой страсти» не суждено стать твоей последней картиной. Прошлого больше нет. Живи настоящим и, конечно же, будущим.

Неподвижное, каменное лицо Кейтлин вдруг жалко сморщилось, глаза странно заблестели. Верити бросилась к подруге, крепко обняла ее, прижала к груди — и обе расплакались, не стыдясь своих слез… — Публика в студии словно оцепенела.

Через несколько минут в мастерскую вошла Тави. Увидев Верити и Кейтлин, она подошла к ним, обхватила и тоже разрыдалась. Вдруг Верити почувствовала, как кто-то нежно коснулся ее руки. Подняв глаза, она увидела, как Таву слабо улыбается ей сквозь слезы.

— Спасибо тебе, — просто шепнула женщина. — Теперь все наладится, вот увидишь.

Верити кивнула.

— Аукцион окончен, — спокойно объявил Джонас смущенным, но раздосадованным коллекционерам. — Прощайте, господа.

Спорить никто не стал.

Через три дня Верити, покинув кухню, отправилась искать Джонаса.

На этот раз он у нее получит по первое число! Какая наглость — вымыл тарелки и скрылся, прихватив шесть банок пива! Как будто не помнит, что утром она просила его помочь разобрать и вымыть полки буфетов! В конце концов, его нанимали еще и подсобным рабочим!

Верити решительно зашагала по тропинке к отцовскому коттеджу. Она прекрасно знала, где искать закоренелых бездельников Она не ошиблась. Красавцы сидели на крылечке, потягивая пивко и читая периодику. Эмерсон углубился в рыболовный журнал, а голый по пояс Джонас увлекся местной газетой. Ни один из них даже не потрудился оторваться от своего чтива, когда Верити остановилась на нижней ступеньке, угрожающе подбоченившись и грозно сверкая очами.

— Так-так, что же я вижу? — начала она. — Не рано ли вы начали отдыхать, позвольте поинтересоваться? Вам прекрасно известно, что дел у нас невпроворот! Папа, ты не забыл, что на этой неделе нужно разморозить холодильник? А ты, Джонас… Ты, кажется, обещал мне помочь вымыть шкафы!

— Забыл, — невозмутимо отозвался Джонас из-за газеты.

— Это я и без тебя вижу! — взорвалась Верити. — А как насчет писем в музеи, которые я еще вчера напомнила тебе написать и отправить?

— На днях набросаю, — буркнул Джонас, переворачивая страницу. — Это не к спеху. У меня уже есть работа, так какого черта я должен бросать ее и заниматься работой консультанта?

— Но это же как раз по твоей специальности! — накинулась на него Верити. — Не говоря уже о том, что эта работа в несколько раз перекрывает твое нынешнее жалованье!

— Мыть посуду — тоже моя специальность, кроме того, я не нуждаюсь. На прожитье мне вполне хватает.

— Ты просто смешон!

Уже не впервые в спорах с Джонасом Верити прибегала к этому плоскому аргументу. Да и вообще, вернувшись в Секуенс-Спрингс, они только и делали, что ссорились. И все эти свары неизменно затевала сама Верити.

Она прекрасно понимала это, но ничего не могла с собой поделать. Она видела, что сама отталкивает Джонаса, но упрямо гнула свое. Должна же она знать, когда он все-таки уедет и навсегда покинет ее! Гораздо проще взять инициативу в свои руки, нежели изо дня в день с ужасом ждать, когда Джонас сообщит, что уезжает. Верити Эймс не из тех, кто покорно ждет развязки!

— Оставь человека в покое, — одернул ее отец. — У него еще рука не зажила.

Верити мгновенно закусила губу, горько раскаиваясь в своей резкости:

— Тебе очень больно, Джонас?

— Я испытываю нечеловеческие муки, но переношу их со свойственным мне беспримерным мужеством, — ответил Джонас, демонстративно переворачивая страницу перевязанной рукой.

— Убедилась? Что я тебе говорил? — Эмерсон укоризненно посмотрел на дочь.

— Немедленно обратись к врачу! — взволнованно воскликнула Верити.

— Завтра иду снимать швы. — Джонас отхлебнул пива и углубился в чтение фельетона на последней странице. — Не беспокойся, все в порядке.

— Джонас, зачем откладывать на завтра? Если рука болит, иди сейчас же. Ступай позвони из офиса. Зря, что ли, я отчисляю деньги страховой компании!

— Но услуги страховой медицины не распространяются на раны, нанесенные шпагой, — резонно возразил Эмерсон. — Джонас ведь пострадал не на рабочем месте в твоем кафе!

— Раз он не хочет идти к доктору, значит, не слишком мучается! — безжалостно отрезала Верити. — Джонас, вставай и марш мыть шкафы! Когда закончишь — принимайся за письма в музеи. Дел по горло, и все они должны быть сделаны, иначе я приму крайние меры.

— Какие именно? — не поднимая головы, поинтересовался Джонас.

— Рассчитаю тебя и найму кого-нибудь поусерднее! — торжествующе пообещала Верити, испытывая мрачное удовлетворение от того, что все-таки оставила последнее слово за собой. Круто развернувшись, она гордо направилась к своему домику.

— Договорилась, — нагнал ее очень спокойный голос Джонаса.

К немалому удивлению Верити, ноги ее вдруг приросли к месту. Резко обернувшись, она увидела, как Джонас смял в руке пивную банку и отшвырнул ее далеко в сторону. Газета полетела следом. В следующую секунду Джонас решительно поднялся.

Верити ощутила легкий укол тревоги.

— В чем дело? — надменно спросила она.

Джонас стоял на крыльце, заткнув большие пальцы рук за ремень джинсов. В мягком свете медленно угасающего дня его обнаженная грудь и развернутые мускулистые плечи показались Верити очень широкими и сильными.

— Со своими угрозами ты зашла слишком далеко, Верити. С такой женщиной, как ты, мужчина должен сразу установить ту границу, которую никогда не позволит перейти.. — Он принялся неторопливо спускаться по ступеням. — Я закрывал глаза на многие ваши выкрутасы, шефиня. Я мирился с вашим сварливым характером и сносил бесконечные нотации и занудный вздор о правильном питании. Я позволял вам поучать меня в ситуациях, едва не стоивших жизни нам обоим. Никто не упрекнет меня в недостатке терпения и снисходительности. Разве я не был терпим к ней, Эмерсон?

— Святая правда, — сочувственно подтвердил тот. — У тебя ангельский характер!

— Но всему приходит конец, в том числе и моему терпению, — продолжал Джонас, и глаза ею сверкнули праведным гневом. — Мне осточертели твои постоянные придирки и вечные склоки. Поздравляю, ты все-таки вывела из себя даже такого спокойного и покладистого человека, как я! В последнее время рядом с тобой стало просто невозможно находиться! Ты молчишь только в постели, но, к сожалению, я не могу держать тебя там двадцать четыре часа в сутки! Теперь понятно, почему многие мужчины так настойчиво делают своим женам детей!