Книга Попытка возврата - Владислав Конюшевский

– Да, вы тогда были правы. Меня очень интересуют средства вашего отца. И вы меня, кстати, тоже интересуете. Так что эти два интереса у меня удачно совпали. Но теперь вы не сможете меня оттолкнуть, как раньше. Или вы, дорогая Хелен, думаете, мне не известно, как ваш любимый папочка списал тех пятерых жидов? Только за это ему грозит крупное разбирательство. Но вот русских врачей ему не простят. Он их актировал как умерших, наверняка по совету своей жены, а эта троица угнала грузовик и сумела прорваться во Францию. И теперь они с этими бандитами-макизарами убивают наших солдат. За это ему уже полагается не разбирательство, а виселица! И не только ему – ваша мамочка, как подстрекатель, тоже пойдет под суд!

Во блин! Как заворачивает! Я такого даже в театре не видел. Прямо любовник-шантажист. А папик то у Ленки еще тот типус. Явно не доктор Менгеле. Евреев куда-то списывает, русских отпускает, шкурой рискуя. Прямо Айболит какой-то. Но у майора угрозы не шуточные, так что давай-ка, Хелена, не ломайся и быстренько в люлю! Или под венец! Да хоть к черту на рога, только быстрее отсюда сваливайте, а то я уже ног не чую! Ну тебе же не плевать на родителей? Ты же их любишь? Майор-то не шутит – сдаст моментом. Поэтому бегом ему брачную ночь устраивать!..

После долгой паузы опять послышался голос Нахтигаль:

– Господин майор…

– Не майор, а штурмбанфюрер! Хватит меня уже унижать! Вы прекрасно знаете мое звание!

Все! Задолбали! Следующего раунда просто не перенесу! И так уже соплей полный нос скопился! Поняв, что упертая девка ни хрена не даст майору, ни под каким соусом, я, громко шмыгнув, сделал два шага ко входу в беседку. Там явно не ожидали посторонних. Рядом с врачихой сидел эсэсовец. И чего она выпендривается? Я-то думал, майор – какой-нибудь плешивый сморчок. А этот крепенький, габаритами с меня и морда – как у них на плакатах рисуют. То есть истинный ариец. Он удивленно пялился на белую фигуру в двух метрах от себя и уже хотел чего-то сказать, но его опередила докторша:

– Господин Шнитке, что вы здесь делаете? Немедленно идите в палату, вы же простудитесь!

Ишь ты – заботу проявляет! Конечно, простужусь – на холодной земле полчаса босыми ногами стоять! Сделав неопределенный жест рукой, продвинулся еще на шаг и пробил прямым в горло начинающему подниматься штурмбанфюреру. Он только захрипел, заваливаясь набок. Я уже приготовился слегка «приласкать» Нахтигаль, но она повела себя очень странно. Ни криков, ни визгов, только молча смотрела на меня и, прежде чем успел шагнуть к ней, сказала:

– Густав, это было лишнее. Я бы с ним сама разобралась.

Интересно, как? Затрахала бы до смерти? В том, что субтильная оберарц владеет рукопашкой, я сильно сомневался. Она же, присев возле переставшего хрипеть эсэсмана, пыталась нащупать пульс. Чего тут щупать? Фирма гарантию дает. Я хоть и ослаб несколько, но уж больно ракурс удачный был. Так что твой несостоявшийся жених уже отчалил. М‑да… Если она, поняв это, начнет паниковать, то и ее придется слегка оглушить. Но докторша среагировала на удивление спокойно. Поняв, что фриц отдал концы, она, не вставая с колен, спокойно повернулась ко мне и хотела что-то сказать, но тут у нее глаза стали совершенно круглые. Быстро оглянулся – не подходит ли кто сзади. Но смотрела она не за меня, а на меня. Потом немного покусала кулак и совсем писклявым голосом выдала:

– Я вспомнила…

Вот ведь зараза! Ну еще бы не вспомнить. Ночь, cлегка освещенное, в этот раз не пожаром от горящей машины, а дальним фонарем лицо, труп под ногами. Ассоциативная цепочка и сработала. Но память у нее действительно фотографическая.

– Поздравляю вас, фройляйн! Только вот не надо делать резких движений. Я в прошлый раз вас отпустил и в этот раз живой оставлю. Не провоцируйте меня, и разойдемся миром. Сядьте пока вот сюда.

Указав ей на лавочку, начал стягивать с трупа сапоги. Потом бриджи. Даже носками не побрезговал. Сапоги были чуть большеваты, но это фигня! Главное, не маленькие! Затянув ремень с офицерским «вальтером», снова почувствовал себя человеком. Пока одевался – согрелся. И нос сразу прочистился. Только сейчас почувствовал, что дохлый эсэсман явно злоупотреблял одеколоном. От кителя разит, как от парфюмерной фабрики. Все это время Нахтигаль сидела тихой мышкой. Под конец даже кулак изо рта вытащила. Ну и что с ней делать? Пока соображал, как половчее вырубить врачиху, чтобы без последствий было, она уже нормальным голосом сказала по-русски:

– Спасибо вам.

– Хм… с каких это пор врач благодарит за убийство?

– Если бы вы не появились, это пришлось сделать мне самой. А я не уверена, что у меня такое бы получилось.

И эта мелкая пигалица достала из кармана «Браунинг»! Оп-па! Она же меня в любой момент завалить могла! Из подобного Гусева чуть не до смерти подранили. Вот это косяк! Даже в голову не приходило, что оберарц может быть вооружена. Протянул руку за пистолетом, готовясь в любой момент уйти в сторону. Но «Браунинг» был спокойно отдан, без всяких эксцессов. Опять встал извечный вопрос – что делать? Теперь ее по башке бить даже как-то неудобно. Да и труп свежий, может сильно ее репутацию подмочить. До этого не думал, а сейчас вдруг озаботился. Я-то свалю, а как она отдуваться будет? Ведь хоть кто-то да был в курсе, к кому эсэсовец на ночь глядя намылился. Поймав себя на этой мысли, тут же задумался над другой – я что на эту Хелен сам запал? Хм… хм… С одной стороны, вроде и нет, но вот с другой… Смелая деваха, да еще и симпотная. Правда, вот немка… Ладно, потом на эту тему подумаю, а сейчас от трупа надо избавляться. Куда его можно деть? Спросил у врачихи. Она через пару секунд выдала ответ – за оградой есть заросший пруд. Если его туда спихнуть, ни одна собака не найдет. Ну, собака-то как раз и найдет, во всяком случае, до пруда доведет, но это будет позже. Когда этого чина активно искать начнут. Пока волокли труп к дырке в ограде, объяснял Хелен линию поведения. Типа да, она прогуливалась по госпитальному саду, а потом беседовала с господином штурмбанфюрером в беседке. Но позже они слегка поругались, и она ушла. Он же остался зализывать душевную рану. Что было дальше с ее женихом – она не знает. А вот следователи будут в курсе. Дальше – психованный Шнитке убивает эсэсмана и, обобрав труп, скрывается в неизвестном направлении. Вот и пусть ищут Густава, который уже неделю, как гниет в яме подо пнем. Все это тоже выложил Нахтигаль, опустив только процесс разложения истинного Шнитке. Пусть считает, что эти документы мне по «легенде» достались. За этой содержательной беседой дошли до забора. Дальше, опасаясь возможных гипотетических собачек, потащил тушу фрица сам. Примотав найденной тут же проволокой тело покойного к камню, пустил его в недалекое плавание. Ну вроде все – пора разбегаться. Но тут Хелен удивила меня еще раз:

– Господин Шнитке. – Даже зная, что я не немец, она упорно называла меня только так, – Густав, если вы подождете меня десять минут, то я смогу вам собрать продукты. Знаю – вам идти далеко, и они понадобятся.

Помолчав несколько секунд, добавила:

– Не бойтесь, после того, что мы сделали, – она как-то странно хрюкнула, – выдавать мне вас совершенно не выгодно.