Книга Миланский вокзал - Якопо Де Микелис

– его тянуло к ней, и с этим он ничего поделать не мог. Будь что будет, решил Меццанотте.

* * *

– Значит, вы думаете, что он сделает это снова, инспектор? Вы действительно в это верите?

– Да, доктор Рицци. В течение нескольких недель он настойчиво и решительно убивал животных. Теперь же, когда решил перейти к людям, его не отпугнет неудачная попытка, – невозмутимо ответил Меццанотте, не обращая внимания на скептическую гримасу комиссара Далмассо, сидящего справа от него перед столом магистрата.

Выйдя из больницы, Рикардо вернулся домой, где почти непрерывно отсыпался в течение суток. На следующее утро он явился в офис, бледный и истощенный, но уже весь в предвкушении охоты.

Нападение, похищение, покушение на убийство – к этому времени имелись все предпосылки для начала настоящего расследования, и соответствующие документы уже были переданы в прокуратуру. Несмотря на то что перспектива поручить дело Меццанотте не особо радовала Далмассо, тот был вынужден пойти на это. Реши он иначе, это выглядело бы так, будто он хочет наказать своего подчиненного за то, что тот оказался прав, что выставило бы комиссара в плохом свете. Более того, это была одна из просьб заместителя прокурора Альфио Рицци, взявшего дело под свой контроль. Поэтому Далмассо хмуро пригласил Рикардо следовать за ним, и они вместе отправились в здание суда на первое адресное заседание по расследованию.

Альфио Рицци поправил очки на носу и пролистал досье, составленное Меццанотте; комиссар придал этому документу официальный вид задним числом, добавив то тут, то там подписи, печати и номера протоколов. Немного полноватый и вечно усталый, прокурор выглядел намного старше своих сорока пяти лет. Некоторая грубость в его манерах и чертах лица наводила на мысль о том, что он куда лучше смотрелся бы в спецовке, чем в костюме и галстуке, с гаечным ключом в руках вместо авторучки. Но Рицци славился тем, что был очень опытным и способным магистратом, и у Меццанотте сразу сложилось впечатление, что недооценивать его было бы ошибкой.

– Значит, об этом человеке, об этом Призраке, никому ничего не известно? Откуда он, как его зовут, почему он делает то, что делает, действует ли он один или у него есть сообщники… Да уж, нечего сказать, удачное у него прозвище!

– К сожалению, это так, доктор. У нас есть его отпечатки пальцев, но ни в одной базе данных он не числится, и хотя постоянно болтается на вокзале, никто в участке не знает, кто он такой. Я подозреваю, что у него есть сообщники, но в настоящее время это остается лишь гипотезой. Что касается его мотивов, то целью ритуалов, которые он проводит, является заискивание перед божеством по имени Коку и запугивание врага перед развязыванием войны. Какой враг и какая война, на данный момент, признаюсь, я не имею ни малейшего представления.

– Да, да, вся эта история с жертвоприношениями воду, которые якобы происходят в заброшенных подземельях… Тяжеловато переварить такое, не так ли? Если кто-то в самом начале посчитал, что это полная чушь, его нельзя в этом винить, – жестко заметил прокурор, вызвав у Далмассо довольную ухмылку.

– Я это понимаю, – ответил Меццанотте, ничуть не смутившись. – Тем не менее совпадение с церемониями африканской религии, описанными профессором Дель Фарра, слишком точны, чтобы считать их случайными. А растение, следы которого были найдены в желудке одного из убитых животных, обычно используемое в обрядах воду, очень редкое и произрастает только в Африке. Эта собака не могла проглотить его на улице.

– На данный момент реконструкция контекста, в котором произошло преступное событие, мягко говоря, расплывчата и запутанна, – подхватил Рицци. – Но нет никаких сомнений в опасности этого Призрака. Ребенка выхватили из рук матери и утащили в туннели под вокзалом… И вы это предвидели, инспектор, надо отдать вам должное.

Магистрат встал, давая понять, что встреча подходит к концу. Пожав руку двум полицейским, он заключил:

– Хорошо, синьоры, продолжайте искать этого парня. Может быть, вы сможете узнать о нем что-нибудь еще. Тем временем проявляйте максимальную бдительность на всей территории вокзала, на случай если он действительно намерен повторить свою попытку. Держите меня в курсе событий и, пожалуйста, помните, что для прессы пока остается официальная версия: это был просто хулиганский поступок. Я бы не стал тревожить граждан, пока у нас не будет большей определенности.

* * *

Лорис подошел к столику Лауры, воспользовавшись перерывом между интервью.

– Итак, как прошел экзамен?

– Скажем так, я его провалила, – ответила Лаура, так очаровательно сморщив носик, что сердце молодого волонтера сделало кувырок.

Двадцать четыре балла. Ее отец, когда она сказала ему об этом по телефону, был не слишком доволен. Лаура уверяла его, что обязательства перед Центром помощи не повлияют на ее оценки – но этот экзамен значительно снизил ее средний балл… С ней всё было в порядке – просто в то время у нее были совсем другие заботы.

– А, ну тогда и праздновать нечего, – пробормотал Лорис, разочарованный тем, что результат экзамена не сыграет ему на руку, как он надеялся. – Но сегодня вечером, когда мы закончим здесь, мы все же могли бы пойти выпить… Что скажешь?

Лаура посмотрела на него. Его накачанные в спортзале мышцы подрагивали от напряжения под рубашкой, ожидая ответа. Такой красавец и умница, как Лорис, мог бы запросто заполучить любую девушку на свете, но продолжал с завидным упорством ухаживать за Лаурой.

– Мне очень жаль, но я не думаю, что смогу. Вчера я занималась до поздней ночи и сейчас буквально засыпаю. В другой раз, может быть, – сказала она, ругая себя за то, что так и не смогла дать достаточно резкий отпор, чтобы отбить у Лориса охоту раз и навсегда.

– Он без ума от тебя, ты же ведь знаешь это, не так ли?

Вилма подошла к ней, когда бывшая модель вернулся к своему столику ни с чем.

– Да, но…

– Но у тебя на уме уже кто-то другой.

Лаура кивнула.

– Тот полицейский?

– Это трудно, – ответила она, опустив глаза. – Ты не поймешь.

– Конечно, пойму, – воскликнула женщина, возмущенно выдыхая; ее платиновые волосы растрепались. – Побаловать себя здоровой, беззаботной матрасной гимнастикой – это одно, но когда в дело вмешивается любовь, все становится намного сложнее.

Любовь… Была ли она влюблена в Рикардо Меццанотте? Желая быть до конца честной с собой, Лаура должна была признать, что, скорее всего, это правда. В конце концов, как еще она могла объяснить то, что нашло на нее несколько дней назад, когда она была на грани того, чтобы