Книга Башмаки на флагах. Том 4. Элеонора Августа фон Эшбахт - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Госпожа Ланге, госпожа Ланге. Вы-то хоть будьте благоразумны, — он очень не хотел с ней ссориться и ради этого готов был на то, чтобы взять её на пир в город, пусть даже жена обрыдается потом, — подождите.
Он — и пусть слуги видят — схватил её за руку, а она вдруг вырвала руку с силой и сказала с большим раздражением:
— Ступайте к той, с кем ложе делите, а меня не трогайте…
— Бригитт, — пытался он говорить с ней.
А она ещё злее стала, аж взвизгнула:
— Оставьте меня, идите к жене, иначе она умом тронется, — и добавила: — Она и так в нём не крепка.
И ушла.
«Дура! Вожжа под хвост попала, что ли? Даже слушать ничего не стала!»
Он идёт прочь из дома, в домашней одежде, в домашних туфлях, у коновязи конь чей-то осёдланный, не из любимых его, кажется, то конь господина Фейлинга, так генерал на него сел.
— Экселенц! — кричит ему Фриц Ламме. Рядом с ним заросший щетиной и волосами бригант, которого на цепи держит Ёж. — А его будете о чём спрашивать?
— Помой его, — отвечает Волков, — позже спрошу.
И выезжает со двора. Хенрик и Максимилиан тоже прыгают на коней, едут за ним. А Фейлинг так и остаётся во дворе. Его-то коня забрали.
Глава 47
Он поехал к Амбарам, к тому месту на берегу реки, на котором должен был строиться большой дом для Бригитт, а там лишь большая яма. Да кое-что сложено рядом. И ни одного строителя кругом. Тогда он свернул на юг, туда, где вдоль реки уже виднелись новые домики для новых людей.
Тут было оживлённо, люди, люди, мужики и бабы, все в делах, все хотят до холодов жильём обзавестись. Все суетятся, тачки со свежей глиной, большие подводы с досками, брус сложен. В общем, люди работают, стараются.
— Эй, уважаемый… Где Де Йонг? — кричит Максимилиан, когда видит первого мастера, что руководит подъёмом бруса для крыши.
— Был тут час назад, поехал к южным покосам, там тоже строятся дома, — мастер кланяется — признал Волкова, машет рукой вдоль реки. — Туда езжайте, господин.
Вокруг всё поменялось, уже и просёлок вдоль реки образовался, ещё прошлой осенью болота были, после паводков вода стояла до июня, а теперь трава зелёная кругом. Не зря Ёган тут столько канавок нарыл, не зря мужиков гонял сюда на барщину целый год.
Вдоль образовавшегося просёлка стоят домики, маленькие, в большинстве своём недостроенные, но везде копошатся людишки, за домами огороды бабы разбили, кто-то стены белит, кто-то колодцы роет. Народу много вокруг, видят кавалера — кланяются. Волкову нравится, когда вокруг люди, когда все при деле, когда жизнь расцветает и дело делается, в другой раз остановился бы, поговорил с мужиками, как и положено доброму господину, узнал бы про надобности своих людей. Но сейчас ему было не до того. Он искал архитектора Де Йонга. И нашёл его достаточно далеко на юг от Амбаров. Тот с двумя своими помощниками ругался с возницами, что привезли тёс. Де Йонг, увидав генерала, бросил дела и поспешил к нему. Молодой архитектор, кажется, хотел рассказать ему, как дела, сколько домов уже поставлено, сколько ещё надо поставить, но Волкова интересовал сейчас лишь один дом.
— Эти дома строятся быстро, — произнёс Волков, осматриваясь, — а тот дом, что мне надобен больше всего, не строится совсем.
— А, вы про дворец у реки, — понял архитектор. — Но на то есть причина.
— Причина? — Волков был недоволен. — Я просил вас поторопиться.
— Я и готов был, — начал Де Йонг торопливо, — но дом мы с вами решили строить из камня, а многие солдаты, что жгли кирпич, ушли с вами на войну, а те, что остались, они делают кирпич не так скоро, как надобно. Уже на той неделе обещали начать возить то, что нажгли. А всё остальное готово. Готово. Как только кирпича будет в достатке, так стены поставим быстро. И крышу уже я заказал, как просила госпожа Ланге, медную, уже её делают, печники и плиточники тоже ждут, а там стропила положим, крышу, полы, паркет уложат за две недели, и можно мебель будет завозить. К весне будет готов дом.
— К весне?! — воскликнул генерал. — К весне я уже рехнусь, закончите дом до Рождества.
— До Рождества? — Де Йонг даже в лице переменился.
— Друг мой, уложитесь до Рождества. Коли сие сопряжено с излишними расходами, так о деньгах не думайте.
— Но у нас и так задолженность перед поставщиками в тысячу шестьсот пятьдесят три талера, — неуверенно мямлил Де Йонг, он достал из-под камзола бумаги, расписки, выданные поставщикам.
Волков взял у него эти бумаги и, не взглянув на них, протянул их Максимилиану:
— После езжайте к госпоже Ланге, получите все деньги по задолженностям, а на дворец так ещё дам вам две тысячи, только прошу вас, уложитесь до Рождества.
— Я буду стараться, — обещал господин архитектор с некоторой неуверенностью.
— Очень рассчитываю на вашу расторопность… — говорил кавалер со вздохом, размышляя, как ему дожить до Рождества.
На обратном пути встретил Эрнста Кахельбаума, тот раздавал по дворам мужиков лошадок, всё записывал в свою большую книгу. Да ещё приговаривал:
— Тебе, Хельмут Веллер, кроме козы, господин ещё жалует кобылку, но не в дар, как козу, а даёт он тебе лошадку в работу. Работай, но береги, к следующей весне отдашь господину жеребёнка, и будете в расчёте. Понял?
— Понял, господин, — отвечал мужик, не зная, грустить ли ему или радоваться.
— Не угробь коняшку, угробишь, так шкурой ответишь, — на всякий случай напоминал управляющий.
Волкову нравилось, что он всё записывает. И кавалер, кивнув ему, поехал к пристаням. Он забыл сказать архитектору, что ему нужны навесы для телег, не под дождём же им стоять, а ещё новые конюшни понадобятся, и главное, ему нужны новые пристани, этот пункт был у него в договоре прописан, а ещё новые амбары для товаров, с этими домашними… делами про всё позабыть можно.
Обедать он заехал к сестре. Всё-таки тоже беременная, об этом рассказывал ему Рене. Как раз ехал мимо, да и есть уже хотелось, да и проведать хотел. Вошёл в дом, давно тут не был, как был дом небогат, так и есть, но после всего, что причитается Рене из добычи, скоро лучше будет.
— Ваш
