Книга Жди меня - Стелла Камерон

Здесь Минерва всегда ощущала умиротворение – отчасти потому, что преподобный Памфри и миссис Памела радостно принимали ее, сопровождали на прогулках, развлекали разговорами, угощали. Дом священника был пристанищем для всех, кто жаждал участия и тепла. Каждый чувствовал себя здесь как дома.

Для супругов Памфри все гости были равны, каждый заслуживал сочувствия и утешения.

Заметив свет в окнах церкви, Минерва разочарованно нахмурилась: она так надеялась прийти сюда первой!

Родители для нее были потеряны – по крайней мере до окончания судебного процесса. А Грей, судя по всему, еще сладко спал у себя дома, в Драмблейде.

Минерва слабо улыбнулась, ощущая, как к глазам подкатывают слезы. Вероятно, чувство, которое она испытывала к Грею, и есть любовь, но ей почему-то не верилось. Если бы все люди любили, как она, в мире не было бы места горю.

Поднявшись на крыльцо, она осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Кто-то уже успел зажечь свечи у алтаря. Как завороженная, Минерва разглядывала гирлянды остролиста, фестонами свисающие между скамьями. В стоящей на алтаре хрустальной чаше красовался букет кремовых роз и все того же темного остролиста с алыми ягодами, которые казались особенно яркими по сравнению с бархатистой бледностью розовых лепестков.

Все было готово к встрече Христа-младенца.

Осторожно прикрыв дверь, Минерва быстрыми шагами направилась прочь от церкви, к дому супругов Памфри.

Там, за стеной сада, начинались пологие холмы, где почти круглый год паслись овцы. Минерва медленно поднималась по тропе, придерживая юбки. Она не сводила глаз с того места, где на фоне хмурого неба вырисовывалась каменная глыба. Только там ее уж точно никто не потревожит.

Да, Грей сразу догадался, что ее родители участвовали в заговоре против него. Они не были причастны к самым страшным преступлениям, но тем не менее были виноваты.

Оступаясь в снегу, Минерва порадовалась тому, что кто-то – наверное, кто-нибудь из пастухов – заранее проложил тропу по склону холма.

Но как же Грей будет жениться на дочери людей, которые желали ему смерти?

* * *

Найти букет полевых цветов среди зимы было нелегко, но трудности не испугали Грея. Он не виделся с Минервой уже три дня, с тех самых пор, как начались приготовления к свадебной церемонии. Она сама попросила на время оставить ее в покое.

Грей понимал, что Минерве необходимо побыть одной.

Однако ему не верилось, что она готовится к свадьбе.

Боже, неужели после стольких испытаний он потеряет женщину, которую так долго мечтал назвать своей?!

Будучи совсем еще юными, они часто бродили по холмам в окрестностях Бэллифога. Когда же они полюбили друг друга, эти прогулки стали для Грея единственной отрадой. Он мечтал только об одном: чтобы Минерва всегда была рядом.

И эту мечту лелеял до сих пор.

Отчуждение Минервы больно ранило Грея. После поездки в Эдинбург она заметно изменилась – как-то отдалилась от него, – и Фэлконер считал, что это его она винит в том, что ее жизнь навсегда изменилась.

А как же жить ему? Сколько еще перемен придется вытерпеть? Грей давно привык к одиночеству, но не ожидал, что единственный родной ему человек способен на предательство.

Кэдзоу разбился насмерть, выпрыгнув из окна дома на площади Шарлотты. Клака и Минера отправили в тюрьму. Им грозила каторга, если, конечно, они не замешаны в гораздо более тяжких преступлениях.

А Грей вернулся в поместье.

Макс пообещал присутствовать на церемонии. Тем не менее свадьба Минервы и Грея обещала быть более чем скромной.

– Черт! – Подняв голову, Грей посмотрел в хмурое небо. Вероятно, он слишком поторопился со свадьбой, но нельзя же так рисковать: очень уж быстро любимая отдалялась от него, погружаясь в пучину горя. Не зря он опасался, что она возненавидит его! Не хватало еще потерять свою единственную драгоценность, чтобы Арбаклы восторжествовали.

Взобравшись на вершину холма, он осмотрелся и замер. По его следам брела одинокая фигурка в черном.

На холм, даже не подозревая, кто ждет ее на вершине, взбиралась Минерва, закутанная в черный плащ, в надвинутом на голову капюшоне.

Медленно, нерешительно Грей двинулся ей навстречу. До свадебной церемонии оставалось всего два часа. Минерве следовало бы сидеть дома и прихорашиваться по примеру всех невест мира.

Налетел ветер, началась поземка. Заледеневшие снежинки больно били Грея в лицо, губы его обветрились.

Грей приглушил вспыхнувший в душе гнев. Их с Минервой жестоко обманули. Нельзя допустить, чтобы те, кто пытался помешать их счастью, одержали победу.

Когда расстояние между ними сократилось до нескольких ярдов, Минерва вдруг подняла голову, замедлила шаг и удивленно отшатнулась. Спустя мгновение, она уже повернулась и бросилась прочь.

– Минерва! – крикнул он. – Стой! Я сейчас!

Грей!

Рослый, одетый в темное, он отчетливо виднелся на фоне заснеженного склона. Минерва услышала его голос, но не разобрала ни слова. Какой он высокий! Даже издалека Фэлконер производил впечатление сильного и решительного человека. Он сам торопил ее со свадьбой, уверяя, что между ними ничто не изменилось, несмотря на ужасные происшествия в Эдинбурге.

Но сейчас Минерва была еще не готова к встрече с ним.

И она бросилась бежать вниз по склону холма, скользя по снегу и оступаясь. В спешке она выронила туфли, но даже и не подумала их подобрать. Чем быстрее она бежала, тем сильнее колотилось сердце и громче становился звон в ушах.

Она уже задыхалась, холодный воздух обжигал ей грудь. Капюшон упал на плечи, и волосы ее растрепались, вернее, развевались на ветру, словно знамя.

– Минерва! – На этот раз голос его слышался отчетливо. – Стой! Ты упадешь и ушибешься!

Но ей было все равно. Все равно.

Грей схватил ее за руку. Сильные гибкие пальцы впились в ее нежную кожу. Повернув ее к себе, он прижал ее к груди и укрыл своим плащом.

– Тише, тише, любимая, – прошептал он, касаясь губами ее виска и набрасывая ей на голову капюшон. – Успокойся. Как сильно у тебя бьется сердце! Минерва, чего ты испугалась?

Да, она испугалась.

– Мне есть чего бояться, – ответила она, уткнувшись лицом ему в грудь. – Я – отродье чудовищ, это невыносимо. Ты никогда не забудешь, какое преступление совершили мои родители – эти ничтожные, непорядочные люди!

– Ты только моя, а я только твой. И так будет всегда. А эти люди просто сбились с пути. Мой дядя тоже сбился с пути и дорого поплатился за это. Забудем о них. Будем жить друг для друга.

Минерва дрожала в его объятиях и что-то жалобно лепетала.