Книга Король ничего не решает - Остин Марс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что вы теперь думаете об этой книге?
Она пожала плечами:
— Честно… в жизни, попавшие в капкан животные отгрызают себе лапу. Если они не успевают, то их убивают. Но если учесть, что это детская книга, то наверное, автор решил обойтись без жести, так что логики тут искать не стоит. Ставлю на то, что они подружатся, потом случится какая-нибудь опасность, и тигр мальчика защитит, а мальчик его отпустит, и они будут жить в одном лесу, не мешая друг другу. В моём мире много таких мультиков, про переход от конфликта интересов к взаимовыгодному сотрудничеству.
Министр вздохнул так, как будто кое-кто тут очень далёк от реальности, но спасать этого человека пока рано, пусть ещё побарахтается в своём блаженном неведении. Вера посмотрела на него в ожидании ответа, он качнул головой и шепнул:
— Читайте, до конца, потом обсудим.
Она не стала настаивать, потому что устала, взяла свои записи и вещи, попрощалась с охраной, и министр телепортировал её сначала в лазарет на медосмотр, потом в лесной коттедж к двойникам, потом на третью квартиру.
В который раз с досадой посмотрев на бардак на столе, Вера повернулась к министру и сказала:
— Отличный был день, спасибо. Спокойной ночи.
Он придержал её за рукав, не дав уйти, двумя пальцами, как тогда в "Коте", Вера с удивлением посмотрела на его руку, там уже не было повязок. Министр помолчал, как будто решая, стоит ли вообще что-то говорить, но решился и сказал:
— А можно вопрос? Личный. Вы ещё не слишком устали?
— Нормально устала, спрашивайте.
Он убрал руку, немного смущённо спросил:
— Что вы сделали с Бартом?
Она посмотрела на него удивлённо, он улыбнулся и отвёл глаза:
— Нет, я всё видел, но… я ничего не понял. У него проблемы на практике, с учениками, с преподавателями, с фермерами и даже с какими-то дамами, я подробностей не выяснял, но их много. Барт из-за этого стал невыносим в работе, на него все жалуются. Я ожидал, что вы его разговорите, в своём стиле, и он вам всё выложит. Но вы не захотели, он просто поел и ушёл. Но, каким-то образом, ему стало лучше. Что вы сделали?
Она помолчала и ровно спросила:
— Он нормально питается на своей практике?
Министр фыркнул и отмахнулся:
— Он не ребёнок, я не контролирую такие вещи.
— Док тоже не ребёнок, но времени поесть у него нет, как и желания договориться по поводу доставки еды персонально ему. Стесняется?
Министр неопределённо двинул бровями, с иронией спросил:
— Хотите сказать, что Барт успокоился всего лишь из-за того, что поел?
— Может быть.
— Я видел, как вы наступили ему на ногу. Это… что вообще было? — он начал улыбаться, не от радости, а скорее от шока и непонимания, Вера улыбнулась и пожала плечами, министр схватился за голову: — Это ваша особая магия? Что это? Я ничего не понимаю, а меня бесит чего-то не понимать!
— Мы уже говорили об этом, — улыбнулась Вера, стала цитировать: — "Когда одному человеку плохо, то другой человек, которому на него не наплевать, прикасается к нему, чтобы дать понять, что если что, он рядом. И первому легче." Забыли?
— Я помню. Я не могу понять, как это работает.
— Вы хотите, чтобы я вам объяснила, почему человеку приятно знать, что есть люди, которым не наплевать на него?
— Да.
— Потому что человек — социальное животное.
— А поподробнее можно?
Вера посмотрела на него с намёком, что кое-кому здесь пора стать нелюбопытным и пойти спать, он улыбнулся без капли совести:
— Чай?
Она продолжала смотреть на него, он изобразил котика:
— Мне казалось, сегодня был отличный день. Нет?
— Нормальный.
— И у вас был отличный комбинезон…
— Торгуетесь?
Он перестал изображать котика и отвернулся, медленно глубоко вдохнул, ещё медленнее выдохнул, развернулся к порталу, она почти поверила, что он сейчас уйдёт, быстро и молча, и она будет чувствовать себя отвратительно ещё год после этого. Но он не ушёл. Посмотрел на свои руки и стал загибать пальцы, ровно перечисляя:
— Утром мы поговорили пять минут, по пути в "Кота"; потом вы полчаса неизвестно чем занимались с Эриком в тренировочном зале; после дуэли мы две минуты поговорили по делу; потом вы пообедали в большой компании и ушли общаться с друзьями Андерса, и провели с ними больше девяти часов; потом на ужине вы нашли в себе силы облизать каждого, кто там был — Эйнис, Кайрис, Двейна, даже Дока. А когда дело дошло до меня, вы устали.
— Так бывает, — медленно кивнула Вера, — люди устают, это нормально. И я, представьте себе, тоже человек.
Он молчал и смотрел на свою руку, потом иронично спросил:
— А я?
— И вы.
Тишина в комнате вышла на такой уровень, что хотелось сделать что-нибудь шумное, просто чтобы её прекратить.
«Бесценный амулет-против-Веры. Если бы не он, меня трясло бы уже от этой тишины, и узлами сворачивало, мне было бы его дико жалко, и больно просто за компанию. А сейчас… если я развернусь спиной, я вообще не буду знать, есть ли кто-то в комнате, кроме меня. Да и по поводу меня будут сомнения.»
Она спросила почти шёпотом:
— Чего вы хотите?
— Поговорить. Не по делу, а просто так. Как раньше, — он поднял глаза, она успела свои опустить, чтобы они не встретились взглядами. Он сказал с лёгкой иронией: — У меня нет совести, вы это знаете, и я это знаю, но я честно пытаюсь имитировать её наличие, раз уж для вас это важно, это сложно, но я стараюсь. Но когда вы тратите время на кого угодно, кроме меня, я теряю мотивацию, и мне становится гораздо сложнее не подтасовывать чужие графики и не устраивать некоторым особенно смелым тренерам "удивительные стечения обстоятельств", которые положат конец их тренерской карьере и прочей сладкой жизни.
— Хорошо, — медленно кивнула Вера, — убедили, пусть будет чай.
— Из-за Эрика, — усмехнулся министр, Вера качнула головой:
— Из-за вашей зарождающейся совести. И из-за Барта.
«И из-за того, что я больше не хочу спать, потому что теперь меня всю ночь будут одолевать мысли о том, что карьера и прочая сладкая жизнь всех окружающих меня людей зависит от хрупкой и иллюзорной совести господина министра.»
Он улыбнулся с победным видом, она улыбнулась тоже, хотя для этого и пришлось приложить усилие. Он опять изобразил котика:
— Я не задержу вас надолго, у меня ещё есть планы. И завтра дам отоспаться, обещаю, наши самые главные планы будут только вечером.
