Книга История Рунного посоха - Майкл Муркок

Она спросила о них, когда они с бароном, потные, лежали на ее огромной кровати, и тогда он пожаловался на свое тяжелое положение, на то, как ему ненавистно поручение короля, ненавистны эти эмиссары, рассказал о своих истинных устремлениях, о желании отомстить врагам, убившим ее мужа, обитателям замка Брасс. Рассказал о своем открытии, что Тоцер познакомился с неким стариком с Запада, из забытой провинции Йель, который, вероятно, владеет секретом, как добраться до его противников.

И он заговорил о своих опасениях, что теряет былое могущество, свое положение (хотя и знал, что из всех женщин на свете Флана последняя, перед кем стоит озвучивать подобные мысли), что король-император теперь больше доверяет другим, например Шенегару Тротту, и делится с ним тем, чем раньше делился с одним лишь Мелиадусом.

– Эх, Флана, – сказал он перед тем, как провалиться в тревожный сон, – вот была бы ты королевой, вместе мы бы осуществили судьбу нашей могущественной империи.

Однако Флана едва слушала его, почти не думала, она просто лежала, время от времени потягиваясь всем пышным телом, потому что Мелиадус не сумел снять боль с ее души, он лишь кое-как притушил жар ее чресел, и ее мысли были сосредоточены на послах, которые спали сейчас всего двумя этажами выше.

Спустя какое-то время она поднялась с постели, оставив Мелиадуса стонать и храпеть во сне, снова надела платье и маску, выскользнула из спальни и поплыла по коридорам и вверх по лестницам, пока не дошла до дверей последних комнат, которые охраняли воины-богомолы. Маски насекомых вопросительно повернулись в ее сторону.

– Вам известно, кто я, – сказала она.

Им было известно, и они отступили от дверей. Она выбрала одну из комнат и открыла дверь, входя в будоражащую темноту апартаментов послов.

Глава двенадцатая

Разоблачение

Одна лишь луна освещала комнату, заливая кровать, на которой зашевелился человек – по брошенным рядом доспехам, украшениям и маске Флана поняла, который из послов здесь спит.

Она подошла ближе.

– Мой господин? – позвала она шепотом.

Внезапно человек вскочил с постели, Флана увидела его перепуганное лицо, увидела, как руки взметнулись, закрывая голову, и ахнула, узнавая его.

– Я тебя знаю!

– Кто ты? – Обнаженный, он выскочил из-под шелковых простыней, подбежал к ней в лунном свете, чтобы схватить. – Женщина!

– Да-да… – промурлыкала она. – А ты мужчина. – Она мелодично рассмеялась. – Вовсе не великан, хотя и приличного роста. Эта маска и доспех делают тебя выше на целый фут.

– Чего тебе надо?

– Я хотела развлечь тебя, сэр… хотела развлечься сама. Но теперь я разочарована, ведь я была уверена, что ты не совсем человек. Теперь-то мне ясно, что ты тот, кого я видела в тронном зале два года назад, – человек, которого Мелиадус приводил к королю-императору.

– Значит, ты была там тогда.

Его хватка усилилась, рука поднялась, чтобы сорвать с нее маску и зажать ей рот. Она принялась покусывать ему пальцы, поглаживая другую руку. Ладонь, зажимавшая ей рот, опустилась.

– Кто ты? – прошептал он. – Остальные знают?

– Я Флана Микошевар, графиня Кэнберийская. Никто не подозревает тебя, дерзкий германец. И я не стану звать стражу, если это тебя тревожит, потому что меня не интересует политика и я не питаю симпатии к Мелиадусу. На самом деле я признательна тебе, потому что ты избавил меня от надоедливого супруга.

– Значит, ты вдова Микошевара?

– Да. А тебя я сразу же узнала по черному камню во лбу, который ты пытался прикрыть, когда я вошла. Ты, герцог Дориан Хоукмун фон Кёльн, наверняка явился сюда, чтобы разузнать секреты своих врагов.

– Боюсь, мне придется убить тебя, госпожа.

– Я не собираюсь тебя выдавать, герцог Дориан. По крайней мере, не сразу. Я пришла предложить себя для твоего удовольствия, вот и всё. Ты уже сорвал с меня маску. – Она подняла на него золотистые глаза, всматриваясь в его красивое лицо. – Теперь можешь избавить меня и от остальной одежды…

– Сударыня, – проговорил он сипло. – Я не могу. Я женатый человек. Она засмеялась.

– И я замужняя дама… была замужем несчетное количество раз.

У него на лбу проступила испарина, когда он посмотрел ей в глаза, и мышцы его напряглись.

– Сударыня… я… я не могу…

Послышался шорох, и они оба обернулись.

Дверь смежной комнаты открылась, и вошел поджарый, красивый мужчина, который несколько театрально закашлялся, а затем поклонился. Он тоже был совершенно гол.

– Сударыня, – начал Гюйам Д’Аверк, – мой друг придерживается устаревших моральных принципов. Однако если я чем-нибудь могу посодействовать…

Она подошла к нему, окинула взглядом с головы до пят.

– А ты, похоже, здоровяк, – сказала она.

Он отвел взгляд.

– Ах, сударыня, как ты любезна. Увы, это не так, я человек нездоровый. С другой стороны, – он протянул руку и взял ее за плечо, увлекая в свою комнату, – я сделаю всё, что в моих силах, чтобы порадовать тебя, пока мое усталое сердце еще служит мне…

Дверь закрылась, и дрожащий Хоукмун остался один.

Он присел на край кровати, проклиная себя за то, что не лег спать в своем громоздком наряде, но изнурительная дневная экскурсия заставила его пренебречь подобной предосторожностью. Когда Воин из гагата-и-золота изложил им план, он показался всем неоправданно рискованным. Однако логика была вполне понятна: прежде чем отправляться в западную часть Гранбретани на поиски старика из Йеля, они должны выяснить, не нашли ли его уже гранбретанцы. Но теперь казалось, что их шансы узнать это равны нулю.

Стражники, должно быть, видели, как входила графиня. И если ее убить или взять в заложницы, стражники что-нибудь заподозрят. Хоукмун и Д’Аверк находились в городе, желавшем во что бы то ни стало уничтожить их. У них не было союзников, не было даже надежды спастись бегством, если их подлинные личности будут раскрыты.

Хоукмун ломал голову, пытаясь придумать план, который позволил бы им хотя бы удрать из города раньше, чем поднимется тревога, но все казалось ему безнадежным.

Он принялся стаскивать в кучу тяжелые одеяния и доспехи. Единственным его оружием была золотая дубинка, выданная ему Воином. Он взвесил ее на руке, мечтая, чтобы на ее месте оказался меч или какое-нибудь другое оружие, но кроме дубинки имелось только кольцо с кристаллом.

Хоукмун метался по комнате, пытаясь придумать какой-нибудь действенный план побега, но ничего не приходило на ум.

Он все еще мучился, когда наступил рассвет и Гюйам Д’Аверк просунул в дверь голову, широко улыбаясь.

– Доброе утро, Хоукмун. Что, даже глаз не сомкнул? Сочувствую. Я, кстати, тоже. Графиня – волшебное создание. Однако я рад видеть, что ты уже собрался в дорогу. Нам надо поторапливаться.