Книга Место, где живёт счастье - Оксана Чекменёва

Мой маленький братик, который когда-то был размером с банку Кока-колы, теперь вымахал выше шести футов и возвышается надо мной на голову. Конечно, рядом с роднёй моего мужа это выглядело не особо впечатляюще, но среди людей этот высокий, широкоплечий, белокурый красавец очень выделялся, притягивая к себе многие женские взгляды. Ему уже исполнилось двадцать шесть, но выглядел он моим ровесником, поскольку регулярно принимая кровь гаргулий для профилактики, с восемнадцати лет начал «замедляться». Он – обычный человек, но его ждёт долгая и счастливая жизнь.

Теперь только мне позволено называть его Арти, для остальных он Артур, где-то лет с восьми, с тех пор, как я рассказала ему о том, в чью честь дала ему имя. Артур Гамильтон – под этим именем его знают все окружающие. Когда, перед нашим переездом из Долины в Сан-Франциско, один из родственников моего мужа делал нам новые документы, я восстановила справедливость, и теперь Арти носит фамилию нашего отца. Хотя из-за болезни он вначале заметно отставал в развитии, но очень старался, много занимался, так что в седьмой класс пошёл вместе со своими ровесниками. За это же время он отучился жестикулировать при разговоре, так что уже ничто не могло выдать в нём мальчика, который первые годы жизни провёл в тишине и темноте.

Его всегда тянуло вдаль, ввысь, вновь обретя отобранное судьбой здоровье, он словно раскрылся, словно вышел из тюрьмы, стремясь расширить свои горизонты. И ничего удивительного, что под руководством Кристиана и его родственников, и к моему ужасу, который я очень старалась скрывать, Арти научился водить вертолёт в двенадцать лет, а самолёт – в пятнадцать. Сейчас он работал вторым пилотом в авиакомпании, принадлежащей Гейбу. Мог бы и первым, знаний и опыта хватало, да не хватало стажа. Он и так был самым молодым пилотом в авиакомпании, эдаким «вундеркиндом», ведь официально ему было всего двадцать два. Но он рад был и этому, небо стало его жизнью едва ли не с тех пор, как он впервые смог его увидеть.

– Уснула, – шепнул Кристиан, поудобнее устраивая дочь на левой руке, словно в колыбели.

Организм нашей малышки пока ещё требовал дневного сна, причём дважды, чем она была очень недовольна, ведь вокруг было столько всего интересного. Она старалась оттянуть сон, сколько могла, а потом просто выключалась, на что способны только очень маленькие дети. Я с улыбкой поправила панамку дочери, чтобы солнце не падало на лицо, а потом пристроилась мужу под бочок.

– Кстати, об Арти. Он прилетит не один, а с Лорой. У неё тоже отпуск, она побудет у нас эти дни, а потом вместе с нами отправится в Долину.

– Я так понимаю, комнату в Большом доме ей готовить не нужно? – тихонько рассмеялся Кристиан.

– Откуда ты знаешь? – удивилась я. Мне самой-то Арти лишь сегодня, смущаясь, сказал по телефону, что Лора остановится у него в коттедже.

– Думаешь, я не в курсе, с кем он проводит всё свободное время между рейсами, когда находится в Нью-Йорке? – Кристиан насмешливо прищурился.

Да, к нашему удивлению, мой братец и старшая дочка Стейси и Кайла, похоже, стали парой. Одно дело, когда они встречались в Нью-Иорке, никого это не удивляло, в конце концов, они всегда были друзьями, и у них было много общего, включая нашу семейную тайну. Но то, что Лора будет жить в коттедже, где прежде жил Кристиан, а теперь Арти – это уже практически заявление о намерениях.

Если это так, то я очень рада за брата. Лора мне всегда нравилась, одно время я даже была ей кем-то вроде матери или старшей сестры. Дело в том, что её родители никогда не покидали Долину по вполне понятной причине – для Кайла, который из-за мутации забирал у людей все их раны и болезни едва прикоснувшись, лишь жизнь среди абсолютно здоровых бессмертных была безопасной. Стейси же не хотела покидать мужа. Ей тоже было хорошо в Долине. Поэтому, когда их старшим детям пришло время пойти в школу, то во время учёбы они жили в семьях тех родственников, кто в это время находился среди людей. Проблема была в том, что больше двух-трёх лет на одном месте такие семьи не жили – маленькие оборотни слишком медленно взрослели, приходилось менять школу или возвращаться обратно в Долину, в ожидании, когда дети немного подрастут.

Поэтому, когда мы с Кристианом и Арти отправились в Сан-Франциско, намереваясь прожить там шесть лет, пока Арти будет ходить в среднюю и старшую школу, Лора отправилась вместе с нами, и прожила в нашей семье четыре года. Всё это время они с Арти были лучшими друзьями, поскольку среди медленно растущих обитателей Долины лишь они оставались практически ровесниками, а сближаться с остальными детьми в школе им не рекомендовалось.

После отъезда Лоры в колледж они виделись только на каникулах, и их дружба почти сошла на нет. А недавно, когда Арти стал работать на регулярном рейсе «Атланта-Нью-Йорк», и значит, летать в город, где жила и работала Лора, их дружба вновь вернулась. То есть, это я так решила, что дружба, но слова Арти расставили всё на свои места.

– Я рад за них, – привычно прижавшись к моей макушке щекой, сказал Кристиан. – Это было бы идеально. Они оба, хоть и люди, но принадлежат к нашей семье и вынуждены хранить нашу тайну, а это ставит между ними и остальными людьми некий психологический барьер. Да и замедленное взросление друг от друга скрывать не придётся. Надеюсь, у них всё получится.

– Я тоже на это надеюсь.

Мы ещё немного посидели молча, наслаждаясь близостью друг друга и любуясь умиротворяющей природой и играющими неподалёку детьми. Наконец, Кристиан тихонько вздохнул.

– Знаешь, к нам сегодня поступил мальчик с таким же диагнозом, какой был у Сабрины. Я планирую устроить ему «необъяснимое исцеление», прецедент ведь уже был, так что этот случай всех уже меньше удивит.

Мне не нужно было уточнять, что за диагноз у этого мальчика. За исцелением Сабрины, сестры-близняшки Эммы, мы издалека следили всей семьёй, как перед этим – за судом над её родителями. Как оказалось, низость и эгоизм этой семейки не знали границ. Им мало было того, как они поступили с Эммой, но в том, что они любят Сабрину, у нас поначалу сомнений не было, ведь ради неё родители пошли на преступление. Но всё оказалось ещё хуже. Отец девочки, который вполне мог стать для неё донором, отказался это сделать, мотивируя тем, что в тюрьме он и так своё здоровье подорвёт, так что не может усложнять ситуацию, отдавая часть своей печени. А другого донора для девочки найти не получалось. Сестра Эммы была обречена.

Но когда казалось, что надежды нет, тяжёлая болезнь вдруг стала отступать. Никто из врачей не мог понять, что происходит, но постепенно Сабрине становилось всё лучше, и через какое-то время она полностью поправилась. Как именно гаргульям удалось провернуть эту авантюру, я не знала, но Трэвис как-то обмолвился, что не смог бы смотреть в глаза своей Эми, зная, что мог спасти её сестру, но не сделал этого.

В общем, Сабрина стала медицинской сенсацией, на её случае даже кто-то что-то защитил на тему скрытых резервов организма, и, конечно же, никто не заподозрил правду, да и кому подобное могло бы в голову прийти? Так что сейчас Сабрина – абсолютно здоровая молодая девушка, три года назад закончившая колледж и сейчас работающая педагогом младших классов в Кларксвилле, куда её увезли родственники после ареста её родителей. За ней наблюдали ещё и для того, чтобы исключить любую возможность случайной встречи двух сестёр – при невероятном сходстве близнецов это было бы слишком опасно.