Книга Дурман для зверя - Галина Чередий

— Я согласен. Хоть до пятого, если тебе так комфортнее. — Господи, кто бы ведал, каких мне сил стоило растянуть губы в улыбке.

— И если ты снова станешь со мной…

— Не стану!

— …я уйду и не вернусь!

А вот это вряд ли.

— Я этим не согласен.

— В смысле?

— Я же не ангел господень, Аяна. Оставь мне крохотное пространство для маневра. Если я вдруг сорвусь на деспотизм, ты с первого раза сделаешь мне выговор.

— С первого раза? Это подразумевает и еще?

— Я реально смотрю на себя и свои не лучшие стороны. Так что тебе стоит дать мне хотя бы три попытки оправдаться.

— А не сто три? — фыркнула она и впервые улыбнулась. Да-а-а! Посмотри на меня, детка! Легкое движение твоих губ превращает меня в фонтан восторга!

— Нет, я дурею от тебя, Аяна, а не тупица от природы, и я легкообучаем. — У меня в уголках глаз и рта закололо в ответной улыбке. — Еще какие-то условия?

— А да… точно, — посерьезнела она. — Я не буду рожать тебе никаких этих идеальных потомков. В смысле, не в ближайшее время. Мне всего двадцать, я хочу учиться, путешествовать. Короче, никакого улучшения вашей оборотнячей демографии еще несколько лет. Будем предохраняться. Ну и почему ты снова лыбишься?

Потому что я хочу тебя до умопомрачения, и упоминание предохранения для моего озабоченного сознания сейчас равно обещанию секса. Жаркого, мокрого, порочно-сладкого, до полного изнеможения.

— И на это согласен.

— Тогда… собственно, все. Можем расходиться, — неуверенно пожала плечами Аяна и прикусила нижнюю губу.

Никакого расходиться. Куда ты, туда и я.

— Договор скрепить надо бы, — мягко сказал я, осторожно делая шаг к ней. Ох, нарываюсь, но была не была.

Внутри все обмерло от страха, что буду послан, обвинен в нарушении только что провозглашенного и наказан, но неожиданно Аяна вскинула голову, глазищи сверкнули азартом.

— Надо! — произнесла она так, будто сделала мне мгновенную инъекцию озверина прямо в пах, шагнула навстречу и, обхватив за шею, приподнялась на цыпочки. — Будем считать этот договор вступившим в силу сразу после завершения этого поцелуя.

— Согласен! — прорычал я уже в ее губы и через секунду вжал спиной в ближайшую стену.

Мы целовались неистово, ошалело, неловко царапая зубами, хватая воздух лишь урывками, только бы не размыкать полностью губ, пока наши руки суматошно шарили по телам друг друга, ища идеального доступа к вожделенному. Аяна рванула мой ремень, и, судя скрежету, пряжке конец. А я только теперь понял, что на ней платье, возблагодарил за это высшие силы и беспардонно расправился с ее бельем. Помедлил, наслаждаясь ощущением горячей влаги на моих пальцах, за что тут же схлопотал укус за нижнюю губу и нетерпеливое ворчание. Обхватил ягодицы моей кукляхи, приподнимая, углубил поцелуй до предела, вжав ее затылком в стену, и ворвался. Вторгался в нее, принимая в себя ее стоны и всхлипы, щедро платя своими ответными. Все так же: губы к губам, не отрываясь, не дыша ничем, кроме друг друга, пока растравленный изнурительным взаимным голоданием слишком скорый оргазм не настиг нас обоих.

— Вот черт! — хапая воздух, выдохнула Аяна, откидывая бессильно голову. — Скрепили знатно. Но с этого момента никаких нарушений.

— Ага. Согласен, — буркнул в изгиб ее шеи, облизывая солоноватую потную кожу, и, не выдержав, заржал, как самый последний из счастливейших идиотов.

Эпилог

Неделю спустя

— Захар Александрович, господин Милютин внизу, настаивает на встрече. Охрана уточняет, можно ли пускать.

Дурацкая ухмылка сползла с моего лица, где прочно прописалась с прошлой ночи. Заставив себя сегодня геройским усилием уйти на работу из собственной квартиры, я оставил Аяну, расслабленно спящей в моей, пардон, уже нашей постели. Конечно, она ни словом не упомянула, что готова перебраться насовсем, но я же теперь оптимист. К тому же обнаружил в себе недюжиные способности упертого прилипалы. Распрощавшись с Серафимой, в чьем происхождении обязательно разберусь когда-нибудь потом, я, естественно, прицепился к понимающе усмехающемуся Родиону и делающей строгое лицо Аяне в поездке к его квартире. И даже не стал настаивать на входе внутрь. Просто самым беспардонным образом потребовал у брата подушку и одеяло и расположился бомжевать под дверью, шокируя его соседей, что так и не собрались вызвать полицию, но я заметил пару раз, как исподтишка фоткали на телефоны, от чего я ощущал незнакомый мне прежде кураж. Ну еще бы, взрослый мужик, в дорогом костюме и пальто, разбил лагерь на площадке. Небось не частое зрелище для растерявшегося народа.

Аяна сломалась на третьем часу моей сидячей забастовки и, приоткрыв дверь, встала рядом, пока я деловито ковырялся в собственном гаджете, имитируя рабочую деятельность.

— Ты зачем это?

— Жду нашего первого свидания, — поднял на нее глаза.

— Мы договорились на завтра. На шесть вечера.

— Всего-то двадцать восемь часов. Чего мне мотаться туда-сюда. — Из квартиры послышалось сдавленное хмыканье Родьки.

— Ты не можешь сидеть тут.

— Почему?

— Холодно.

— Не мне.

— Захар, ты обещал не давить.

— Я не давлю, — поднял ладони в жесте «сдаюсь». — Я просто сижу.

— Это больше похоже на то, что ты следишь за мной.

— Поверь, сквозь стены я видеть не умею, так что, нет, не похоже.

— То есть если я сейчас куда-то пойду, ты не прицепишься следом?

— Прицеплюсь, но это не слежка, а защита, кукленочек мой, ведь вопрос с притязаниями на тебя Милютина еще не улажен.

— Хорошо, я обещаю, что никуда не выйду до нашего свидания завтра. Ты поедешь домой?

— Нет.

— Почему?

— Я не видел тебя почти месяц. Практически потерял совсем. Просить меня быть где-то еще, далеко от тебя — реальное издевательство над моими зверями. А в России теперь за жестокое обращение с животными и посадить могут. Я же безопасник — нарушать законы мне нельзя.

Моя истинная закатила глаза, прекрасно видя меня насквозь, но я имею многолетний опыт делания невозмутимого выражения физиономии, так что уставился на нее как ни в чем не бывало.

— Родион, можно я своего парня на чай приглашу? — наконец сдавшись, спросила она.

Своего парня. Так-то по законам оборотней я тебе муж. Почти.

— Ну-у-у не зна-а-аю, может, я на него сначала взгляну и побазарю по-пацански, вдруг он козел и тебе не пара. — Погоди у меня, младший, я тебе припомню это. Принял тебя на работу без «отбивания»? Вот теперь ты точно на силовой экзамен нарвался. Лично тестировать буду, засранец.