Книга Веспасиан. Павший орел Рима - Роберт Фаббри

— Верно, но Приск, его трибун, теперь командует Двадцатым, и кто знает, на чьей стороне его симпатии.

Веспасиан поставил кубок с вином на грубый стол, рядом с масляной лампой.

— Мы не должны выпускать Плавтия из поля зрения. Завтра мы выступаем маршем на запад. Второй Августов идёт в авангарде, потому что на данный момент я единственный здоровый легат и моя кавалерия будет производить разведку местности.

Магн усмехнулся.

— И Пет увидит лишь то, что ему будет велено увидеть.

— Что-то вроде того.

— И как ты остановишь Корвина?

— Есть вещи, в которых с Нарциссом невозможно тягаться. Например, просчитать всё наперёд. Я могу только восхищаться хитрым греком.

* * *

Тяжелораненых конных конвоем отправили назад, в Рутупии. Вскоре они исчезли за дымом погребальных костров, на которых сжигали мёртвых. Добунны частично очистили поле боя, однако немало мёртвых тел всё ещё оставалось лежать на солнце. Добунны копошились среди мертвецов, под присмотром двух когорт ауксилариев укладывая тела своих бывших союзников на погребальные костры. Будвок оказался верен своему слову. Его людей не пришлось подгонять.

Веспасиан отвернулся от печального зрелища и поскакал к своему легиону. Тот уже выстроился на холме в колонну и приготовился к маршу на запад. Не считая похода к раненому Сабину накануне вечером и двух кратких периодов сна, всё своё время он посвятил последствиям сражения. Он получил от каждой когорты список потерь и, к своему великому облегчению, отметил, что те относительно невелики — около трёхсот погибшими и вдвое больше ранеными, примерно сто из которых больше никогда не встанут в строй. Погибшим или тяжелораненым центурионам, опционам и знаменосцам надо будет найти замену. Оставшиеся в живых офицеры каждой когорты предложат, кого из их подчинённых следует повысить в звании.

Те центурии, что пострадали больше всего, будут временно распущены. Тех солдат, кто остался жив, переведут в другие — для увеличения их численного состава. Всё это предстояло сделать в страшной спешке на следующий день после сражения, чтобы вновь привести легион и, что ещё важнее, цепочку командования в надлежащую боевую готовность.

В том, что последует ещё одно сражение, не было никаких сомнений. Как и предсказывал Плавтий, основная часть бриттов переправилась через Тамезис, несмотря на все усилия флота, который тысячами уничтожал их в воде. Затем ауксиларии пытались преследовать их по болотистой местности, ведущей к реке, однако, не зная местности, вскоре поняли, что это невозможно. Что ещё хуже, многих засосало в трясину: они утонули, увлекаемые тяжёлыми кольчугами. Двум батавским когортам удалось пройти весь путь, но они по глупости решили преодолеть реку вплавь. Увы, вскоре они с тяжёлыми потерями были отброшены назад, уступив натиску довольно малочисленного противника. Несмотря на постоянный обстрел баллист, установленных на носу каждой триремы, на северном берегу собрались несколько тысяч варваров.

Приблизившись к голове колонны, Веспасиан вскинул правую руку и дал отмашку. Тотчас пророкотал рог. Его сигнал подхватили другие, и Второй Августов легион сдвинулся с места. Впереди открытым строем двигались две колонны ауксилариев и ещё по одной с каждого фланга. Следом шли Двадцатый и Четырнадцатый легионы, правда, без своих легатов. Лекари заявили, что Сабин способен передвигаться в крытой повозке, однако Гета, хотя и был в сознании, сильно ослаб от потери крови, и его вместе с другими ранеными отправили в полевой лазарет в Рутупии.

Веспасиан ехал вперёд, размышляя о том, как ловко Нарцисс, будучи в безопасности в Галлии, сумел создать эту ситуацию, вынудив врага раскрыть свои замыслы и тем самым запустить в действие цепь событий, которая может привести к падению императрицы. Опять-таки он отдавал себе отчёт в том, что сам он при этом — лишь пешка в большой игре. Но так уж устроен мутный мир придворных интриг — мир, на окраине которого ему, похоже, судьбой уготовано провести всю свою жизнь, если, конечно, он не предпочтёт удалиться в свои поместья.

С другой стороны, был бы он счастлив прожить жизнь тихо и спокойно, как когда-то мечтал? Жизнь, главными событиями которой, как язвительно заметил Сабин, будет новый урожай винограда и забота о том, чтобы вино этого года было не хуже, чем в предыдущем. Он вновь вспомнил этот разговор, который состоялся два года назад в Германии. В то время он серьёзно подумывал об отставке, лишь бы избежать коварных сетей придворных интриг. Теперь же он со всей ясностью понял: брат прав, в поместье ему скоро бы наскучило. Теперь, когда за его плечами не просто боевой опыт, а командование целым легионом; когда он удостоился похвалы от самого генерала; когда он точно знает, на что способен; знает, что впереди его ждут новые сражения, из которых он вынесет новые уроки, как можно похоронить себя в деревне и лениво наблюдать, как одно время года сменяет другое?

Он обернулся на легион, в голове которого ехал, и сердце его тотчас наполнила гордость. Никакой отставки — по крайней мере пока. Он продолжит военную карьеру, и цена, которую он будет вынужден заплатить, — участие в придворных интригах.

Впрочем, он тотчас утешил себя тем, что на этот раз его роль куда более важна. Ведь ему решать, как долго ещё ждать, прежде чем он доложит Плавтию то, что лазутчики сообщат ему буквально через несколько часов. Он знал, что Корвину, чтобы тот окончательно запятнал себя изменой в глазах Плавтия, нужно дать время. И дело не в борьбе Нарцисса и Мессалины, — хотя Веспасиан понимал: если уж выбирать из двух зол, то для него будет лучше, если победителем из этой борьбы выйдет хитрый грек. Скорее это был шанс отомстить Корвину за похищение Клементины, после чего её грубо, и не один раз, обесчестил Калигула.

Веспасиан холодно улыбнулся. Стоило ему подумать о том, что он отомстит этому мерзавцу Корвину, как глаза его сверкнули удовлетворением.

— Смотрю, ты доволен собой, — произнёс Магн, останавливая рядом с ним своего коня. — Не иначе как перед тем, как выступить в поход, успел опорожнить кишечник.

— Представь себе, что успел. А где носило тебя? Я искал тебя всё утро, чтобы сообщить об этом.

— Прости, что лишил тебя такого удовольствия. Но не переживай. Зато я успел проведать Сабина. Он компенсировал мой промах тем, что при мне сделал то же самое со своей повозки. Но, что ещё важнее, я видел своего приятеля-ординарца, и тот сказал мне, что подслушал, как разгневанный Плавтий потребовал у Геты объяснений, как так получилось, что тот допустил такую элементарную ошибку, позволив своему отряду углубиться в гущу врага, в результате чего сорок человек его бесценной кавалерии отправились в поход на другой берег Стикса.

Магн умолк. Веспасиан ждал, когда он продолжит, но, не дождавшись, спросил:

— И что дальше? Давай выкладывай, что он сказал.

— Вообще-то веской причины у Геты не было. Он сказал лишь, что был опьянён битвой, и пообещал, что такое больше не повторится.

— Плавтий с этим согласился?