Книга Восстание Персеполиса - Джеймс Кори

Насколько было бы легче, окажись Джеймс Холден сумасшедшим.

«Руки вашей империи выглядят много чище, когда вы решаете, с какого места отсчитывать ее историю, а какие части не в счет».

Син знал историю Лаконии. Он присутствовал при основании колонии, хоть и был тогда ребенком. Распахнулись врата тринадцати сотен миров, в них ринулись зонды. Они доставили сведения о различных системах, о звездах, планетах и более странных вещах. Перспективы, открытые новыми землями, новыми мирами для заселения, видели все, но один только Уинстон Дуарте распознал страшную опасность, которую несла экспансия. Хаос, кровопролитие при продвижении человечества за пределы цивилизации. Удавка медленной зоны и бесконечные войны за нее. Непредвиденные экологические катастрофы, усиленные отсутствием централизованного ответа. Только у Дуарте нашлась воля для решения проблемы.

Из всех планет по ту сторону врат он выбрал Лаконию – ради обращавшихся на ее орбите строительных платформ. Он нашел живую культуру протомолекулы и сумел использовать ее, чтобы взять силы Лаконии в свои руки. Он нашел доктора Кортасара, который возглавил службу исследования и развития. И он захватил с собой треть марсианского флота – как семя, из которого должно было вырасти мировое древо. Малую долю человечества, которой предстояло отстроиться на Лаконии и вернуться, чтобы привнести порядок в людской хаос. Чтобы установить вечный мир. Покончить с войнами. Син ни минуты не сомневался в этой истории. Версия Холдена ей не противоречила, даже если по-другому расставляла акценты. Холден и сам на Илосе использовал протомолекулу – или был ею использован – для включения древних механизмов. Только он действовал наугад и с ужасными последствиями. Дуарте действовал обдуманно и с блестящими результатами.

Син отхлебнул из чашки. Чай не совсем остыл, но оказался холоднее, чем он ожидал. Холден представлял собой проблему. Он – ключ к террористической организации Медины. И он же – ключ к тайне появившегося на «Буре» объекта. Только ему открылись видения на станции Кольца. Во всем человечестве не найдется уникума, которого бы столько раз заносило в нужное место в нужное время. А если история Лаконии чему и учила, так это власти нужного человека в нужное время.

Син всегда знал, что история Лаконии связана с историей системы Сол. Но впервые он так глубоко прочувствовал общие корни. Он ощутил, что его мир и мир Холдена – участники единой великой пьесы. И создатели протомолекулы были фрагментом той же великой картины. И то, что убило их, чтобы затем исчезнуть…

И вернуться.

Глава 39

Амос

– Я думала про утилизаторы, – сказала Персик.

Голос звучал устало. Он всегда теперь звучал устало, но сейчас больше обычного.

– Да? – отозвался Амос.

В спальне они были одни. Она сидела, подравнивая ногти на ногах ножичком, который нашел для нее Амос. Почему-то от ее медикаментов ногти желтели и утолщались. Персик ничего не говорила, но он сам знал, что ей важно вовремя их подрезать.

Его руки представляли, каково будет сломать ей шею. Сопротивление, потом скрежет подающегося позвоночника. Он видел, как жизнь, уходя из ее глаз, уступает место упреку в измене. Видел ясно, словно уже сделал то, о чем думал.

– Отдача меньше положенного, – продолжала она. – Можно бы получать восемьдесят восемь, а то и девяносто процентов отдачи, а в рейсе к Фригольду выходило восемьдесят пять.

– Стоит ими заняться, – согласился Амос. – Есть подозрения?

– Я бы посмотрела фильтры. Да, считается, что они лучше работают, если не подключать напрямую к гелевой системе, но, по-моему, они не соответствуют описанию.

Амос закрыл глаза, и перед ним встала восстановительная система «Росинанта». Если фильтры недорабатывают… да, могут сбрасывать давление на входе в утилизатор. Возможно, это объясняет падение процента на выходе. Он прикинул, что можно сделать.

– Надо будет помочиться в приемник, – сказал он.

– И посмотреть, докуда дойдет?

Он крякнул. Персик хмуро кивнула, как всегда, когда они сходились во мнениях. Амос еще иногда обгонял ее в знании «Роси», но редко и ненамного. Большей частью это касалось вооружения. Оружия Кларисса не любила, оттого и разбиралась в нем хуже. Так, как с ней, Амос ни с кем не мог поговорить.

Но это не мешало мыслям лезть в голову. И не помогало против того, что застряло в горле.

– Как думаешь, Холден уцелел? – спросила Персик.

– Либо да, либо нет, – ответил Амос. То, в горле, стало чуть больше. Сжало чуть сильнее. Он не понял, с чего бы это.

– Жаль, что я так мало могу сделать, – сказала она.

– Наоми что-нибудь придумает. Будем знать, что делать, – сделаем.

Она закончила последний ноготь и перебросила ему ножик. Амос поймал его на лету, сложил и убрал под подушку – там он и хранился. Персик вытащила еще пару своих таблеток, проглотила всухую и откинулась на койке. Между ее койкой и верхней не хватило бы места для приличного размаха, но он знал, каково будет садануть ее по ребрам. Или по голове. Ударом прижать к койке, чтобы не смогла уклониться от следующего. Он не собирался ее бить, но думать – думалось.

– Поспишь? – спросил он.

– Немножко.

– Потом попробуй что-нибудь съесть.

– Не очень-то в меня лезет.

– Потому и говорю: попробуй, – объяснил он. – В худшем случае размажешь по щекам, как маленькая. Хоть кожей впитаешь.

Она захихикала.

– Уговорил, верзила. Но сперва посплю.

– Сгоняю насчет поесть, – предупредил он. – Понадобится что – зови.

– Спасибо, – ответила Персик.

Он отправился в камбуз, задевая плечами провода и трубы по обеим сторонам. В камбузе кто-то из людей Сабы пил кофе из чашки. Симпатичный парень, всегда хорошо выглядел. То, что засело в горле, чуть сдвинулось, и Амос ощутил, как выплескивает кофе в лицо красавчику. Край чашки рассадит ему верхнюю губу. Кофе обожжет обе. Он ощутил, каково будет заломить его назад, так, чтобы прижатые к столу колени не позволили вывернуться, и давить, пока не хрустнет хребет. А потом остальных. Дружков этого парня. Он представил, как будет убивать и их.

Дружелюбно улыбнувшись, Амос кивнул. Парень кивнул в ответ. Амос взял миску овсянки с медовой отдушкой. И сел в сторонке поесть. Парень Сабы допил и вышел. Когда он повернулся спиной, Амос ощутил, как носком ступни бьет его под колено, заваливает носом в пол и как удобно будет тогда поймать его в удушающий захват. Вздохнув, Амос зачерпнул еще ложку каши. «Роси» готовил вкуснее, по все же теплая еда. От нее горло немного отпускало.

– Эй, здоровяк, – позвала от дверей Бабец.

Она вошла и села напротив. Челюсти сжаты, взгляд прямой и жесткий. Она смотрела на него в упор – корчила из себя Холдена.

– Минутка найдется?