Книга Мама - Ольга Богатикова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Об истории с кручем будто все забыли. Словно ничего не было и быть не могло.
И если позиция короля и Тайной канцелярии в данном вопросе мне была более-менее понятна, то безразличное отношение ривского УСП возмущало. В конце концов, это ведь именно наш отдел обратил внимание на убитых собак и раскрыл заговор против короны. А нам за это никто даже спасибо не сказал.
Мои «сыновья» по этому поводу ничего не говорили, однако я отчетливо ощущала растущее среди них напряжение. Поэтому в какой-то момент просто пошла к Фурье и попросила выписать мальчикам премию за добросовестный труд и отличное исполнение служебных обязанностей в чрезвычайной для города ситуации.
Наш разговор длился около получаса и закончился моей победой — шеф неохотно и сквозь зубы пообещал отблагодарить отдел расследований за хорошую работу.
Благодарность эта оказалась своеобразной. Через несколько дней на мой банковский счет бухгалтерией УСП была переведена некоторая сумма денег. Но вот что интересно: если для одного человека размер полученной премии был весьма приличным, то для половины отдела — до обидного скромным.
Чтобы хоть как-то восстановить справедливость, я взяла немного денег со счета, на котором хранились средства, поступающие мне из компании мужа, прибавила к ним премию от УСП, а полученную сумму разделила между своими следователями и криминалистами. Себе долю оставлять не стала — ребятам нужнее, а у меня и без того имеются хорошие накопления.
«Сыновья» такой благодарностью остались довольны, и назревающий конфликт был исчерпан.
Честно говоря, я немного завидовала благодушной атмосфере, установившейся на работе, потому как в душе у меня махровым цветом расцветала депрессия.
От Дерека вестей так и не было. В Интернете я периодически встречала о нем кое-какие статьи, и, если судить по ним, столичная жизнь у моего благоверного была примерно такой же, как у меня в Риве. Журналисты с удивлением писали о том, что гуляка-Хозер стал мрачным типом, прекратил посещать светские мероприятия, с прессой общаться не желает и безвылазно сидит в главном офисе «Азиру». С момента возвращения в Лиару он появился на публике всего один раз — на обязательном приеме во дворце, который невозможно было пропустить ни одному столичному аристократу. Там он около часа пугал почтенную публику своим раздраженным выражением лица, а потом просто уехал, попрощавшись только с Его Величеством, да и то быстро и без церемоний.
Изменившееся поведение королевского любимца связывали с резкой переменой климата, скопившимися делами корпорации и даже со мной — оставшейся в Риве мегерой-женой. Все это, конечно, были домыслы журналистов, потому как, опять же, Дерек никому никаких комментариев не давал.
Еще одним фактором, влиявшим на мое душевное равновесие, были нежные вкусные булочки, которые мне по-прежнему каждое утро привозили из пекарни Ларена Шета.
К слову сказать, памятуя о предупреждении кондитера, я стала постоянно носить с собой защитные артефакты, и попросила Леонарда установить вокруг моего дома охранный контур, а в автомобиль — охранные же кристаллы.
Магические штучки были смонтированы очень быстро, однако за все последующее время они ни разу не понадобились, ибо покушаться на мою жизнь никто не спешил.
Зато на совесть нападки совершались постоянно, и совершала их я сама.
Быть может, это глупо, но я чувствовала за собой вину и перед Дереком, и перед Лареном. Мне все время казалось, что именно я в ответе и за то, что их жизнь круто изменилась, и за то, что Рив они покинули с тяжёлым сердцем. Можно сколько угодно рассуждать об образе жизни этих мужчин, их морали и поступках, однако лично мне они ничего плохого не сделали (брачная ссылка не в счёт, я уже давно перестала на нее обижаться), более того, каждый из них относился ко мне очень сердечно и старался сделать мою жизнь легче и комфортнее.
При этом по Хозеру, что греха таить, я убивалась особенно. Реветь, конечно, не ревела, зато успокоительные таблетки крепким кофе запивала систематически. Мои мысли то и дело возвращались к нашим прогулкам, разговорам, шуткам, жарким бессонным ночам. Дом без него снова стал пустым, а постель — холодной.
Звонить Дереку я по-прежнему опасалась — в голове билась мысль, что муж больше не хочет ни видеть меня, ни слышать. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон.
Хотя, конечно, все это было по-детски глупо.
Я отлично понимала, что поговорить мне с ним все-таки нужно. Хотя бы для того, чтобы окончательно прояснить эту дурацкую ситуацию, выяснить наши дурацкие отношения и избавиться от дурацких обид. Но почему-то все время откладывала разговор на потом.
Пока однажды меня не припекло по-настоящему.
Случилось это в конце июня, в дождливый субботний день.
Небо с самого утра было затянуто тучами, из которых извергались целые водопады воды, зарубившие на корню все мои планы на этот выходной. Я не пошла ни в кафе, ни в магазин за новыми мотками пряжи. Клумбы мои также остались не прополотыми, зато в доме я навела такой порядок, которого в нем не было еще никогда. С домашними делами расправилась сравнительно быстро — в третьем часу после полудня все сверкало чистотой, и делать было больше нечего.
Я села в свое любимое кресло и попыталась довязать очередную ажурную салфетку, однако постоянно сбивалась и путала нитки, потому как мысли мои были очень далеки от рукоделия. В конце концов, я положила спицы на пол, откинулась на спинку кресла и принялась задумчиво рассматривать крупные капли дождя, скользившие по оконному стеклу.
В голове было пусто и звонко, а ноющая боль в сердце почему-то стала особенно острой. В памяти внезапно всплыло стихотворение, которое много лет назад во времена своей студенческой юности я переписала в один из своих девичьих блокнотов из какого-то поэтического сборника:
Из глаз сами собой покатились слезы. Вытерла их тыльной стороной ладони и решительно потянулась за мобильным телефоном. Номер набрать не успела — гаджет запиликал сам.
