Книга Толлеус, искусник из Кордоса - Дмитрий Коркин

Толлеус перевел взгляд на чародея, лицо которого словно окаменело, как будто превратившись в часть своего голема. Мышцы ног поводыря стали ощутимо подрагивать. Наконец он отбросил тщеславие и полностью слился со своим созданием, то есть, как простой соискатель отборочного турнира, стал показывать истукану пример, шагая с ним в унисон. Только, выпучив глаза, шел не к финишу, а по направлению к гиганту, а тот, словно из зеркала, послушно шагал ему навстречу.

– Его тварь из пруда не сцапает? – шепнул старик, наклонившись к уху Маркуса, когда Тиций сошел с безопасной дорожки и ступил на трассу големов, но посол лишь дернул щекой, полностью поглощенный борьбой.

Зеленое чудовище не схватило чародея. Наверное, оно просто не заметило человека, ведь всю дорогу он был под прикрытием каменного исполина. Впрочем, когда голем поднялся на верхние ступеньки и оказался лишь по щиколотку в воде, стало заметно, что его ноги толстым слоем опутывает подрагивающая студенистая субстанция. Еще два шага, и голем оказался на берегу, встретившись со своим големщиком. По сути, они столкнулись, и человек едва не упал, что неминуемо бы случилось, будь скорость их передвижения чуть выше. Мгновением раньше подводный монстр все-таки бросил добычу и заколыхался на мелководье, силясь уплыть в глубину. Толлеусу показалось, что повались Тиций на спину, его каменный гигант точно повторит это движение и навсегда канет в бассейне. Так что, можно сказать, големщику повезло.

Чародей тем временем пришел в себя и, тяжело дыша и слабо улыбаясь, помахал зрителям. Многотысячная толпа сейчас же взорвалась ликующими криками. Рукоплескали даже те, кто ставил на проигрыш этого участника. Искуснику даже показалось, что ожила вся трибуна, как будто не было двух других участников, как будто никто не наблюдал за их злоключениями.

Очнулся Маркус и прокомментировал ситуацию:

– Два года назад был такой же пруд, но Тиций тогда прошел его легко. Либо нынче он плохо тренировался, либо переборщил с массой голема. Еле вывел. Еще бы добавил килограммов сто камней, ей-ей лопнул бы от натуги.

Зрители быстро угомонились: до финиша еще далеко. Понимал это и чародей. Кое-как отдышавшись, он ринулся покорять трассу дальше.

Гигантская жаровня, точнее каменная чаша с цепочкой круглых провалов в центре, преграждала путь. Периодически из дыр вырывались языки голубого пламени. Присмотревшись, Толлеус приметил оплавленные камни у самой ямы, испускающие недобрый багровый свет. Когда старик пару часов назад обходил трассу, всего этого еще не было. Похоже, здесь уже нашел печальный конец чей-то голем, а может, даже не один. «Откуда берется такая мощь? Сколько маны нужно, уму непостижимо!» – крутились в голове мысли. А сразу за ними напирала идея об искусной кузнице.

Тиций не стал вычислять промежутки в неровном огненном цикле. Единственное, что он сделал, прежде чем пойти на штурм, – это чуть-чуть сместил голема к краю, чтобы тот оказался подальше от наиболее опасного центра. Впрочем, прижаться к самой стене не давали крутые края чаши. Масса не позволяла голему бегать, но сейчас он явно шагал так быстро, как мог. Из земли, точно по заказу, появился огненный язык, лизнув каменный бок голема, но ничего не произошло. Толлеус удивленно покосился на Маркуса, но вопрос задать не успел: голубое пламя, словно почуяв добычу, взметнулось до небес, став нестерпимо-белого цвета. Но голем уже уходил от опасного участка, оставив в жертву жаровне несколько запасных ног и унося на память тлеющий глубокий рубец через все тело.

Искусник сделал для себя интересный вывод: голубые язычки пламени – эффектная потеха для зрителей. Тратить уйму маны на настоящий огонь каждый раз не резон. Поэтому он появляется лишь тогда, когда маленький язычок что-то нащупает. У голема есть доля секунды, чтобы отскочить. Возможно даже, если разогнаться быстро-быстро, то можно пробежать через все огни и не поймать настоящий заряд, плавящий камни, будто воск.

Тиций, почти не сбавляя хода, повел голема дальше – на тропинку, с которой толстые бревна норовили столкнуть любого, кто попадет под удар. Тут каменный исполин показал себя блестяще: дубовые стволы в четыре-пять обхватов отскакивали от него, точно соломинки, не способные даже покачнуть гиганта. Когда тропинка закончилась, чародей не удержался и снова помахал зрителям. Толлеус же грустно думал о том, что у его Паука, доберись он досюда, будут проблемы.

Зато препятствие в виде лесенки из пяти ступеней, каждая из которых была выше человеческого роста, неожиданно вызвала у Тиция сложности. Искусник считал ее одним из самых легких испытаний – Паук забрался бы на нее без проблем, едва сбавив скорость, но безрукому гиганту подниматься на нее оказалось архисложно. Прыгать по понятным причинам он не мог. Немалый вес – проклятие всех каменных големов, которые приготовились штурмовать Черепаху. Чародею на арене помог рост его творения. Как ни высоки препятствия, но истукан оказался выше раза в два, если не больше. Подойдя к краю ступени, он поворачивался к ней спиной и, мощно оттолкнувшись обеими ногами, пытался сделать кувырок назад. Иногда получалось, иногда нет – и тогда голем, кроша ровные плиты, с шумом катился вниз, чтобы начать все сначала. Тиций все же одолел преграду, но потерял уйму сил и времени. Было видно, что он изрядно вымотался. Он больше не бежал и не махал зрителям, а угрюмо шел по дорожке, стиснув зубы.

Наклонная поверхность, куда предстояло взобраться голему, выглядела непреодолимой. Высота преграды совсем небольшая – два-три человеческих роста. Исполин Тиция выше нее, но наклон слишком крут, чтобы удержать такую массу камня. Будь у горки твердое покрытие, ни один каменный голем не смог бы на нее взобраться. Шансов не было бы даже у тех, что с руками. Но устроители понимали это и соорудили обычный земляной склон вперемежку с камнями. Чародей явно готовился к штурму, поэтому с налету принялся вытаптывать ступени. Причем тут в ход пошли запасные ноги. С неумолимостью молотов пара до поры бесполезных конечностей стала долбить склон, делая углубления. Земля временами осыпалась, но Тиций справился с этой преградой гораздо быстрее, чем с лестницей.

Толлеус повернулся к Маркусу:

– А как остальные участники? На все готовое?

На этот раз посол ответил, оторвав взгляд от иллюзии:

– Поправят. Сделают как было. Даже чародейство не понадобится – выпустят полсотни рабочих с лопатами, и все.

До финиша осталось всего ничего. Голем побарахтался в рукотворной песчаной пустыне, увязая под собственным весом, но сумел пробиться и через нее. Шарообразная форма тела давала ему неоспоримые преимущества перед традиционной: там, где каменные ноги не могли пройти, исполин ложился на бок и перекатывался.

Огромные железные жернова ожили аккурат в тот момент, когда голем подошел к ним. Буквально на первом же шаге гигант потерял равновесие и повалился вниз. Протяжный скрежет долетел до трибуны, а иллюзия во всей красе передала летящие от поверженного героя искры. И все же Тиций боролся. В дело пошли все ноги, пытаясь вытолкнуть неподъемное тело из ловушки. Оказалось, чародей все-таки мог контролировать за раз больше одной пары. Скорее благодаря чуду, чем расчету, минут через пять голем вырвался из западни и рухнул на землю с другой стороны каньона. От каменного исполина мало что осталось: неровный фрагмент от некогда шарообразного тела и гнутая часть одной ноги.