Книга Судьба династии - Александр Широкорад

9 сентября над итальянской эскадрой на высоте 5 километров пролетело одиннадцать бомбардировщиков Do-217. Вероятность попадания бомбы с такой высоты по кораблю, идущему со скоростью около 50 км/час, ничтожно мала. Но немцы на сей раз использовали управляемые бомбы SD-1400X «Фриц-Х». Двух бомб хватило, чтобы «Рома» переломился пополам и пошёл на дно, унеся с собой 1253 члена экипажа, включая адмирала Бергамини.

Когда Виктор Эммануил узнал о судьбе «Ромы», его чуть не хватил кондратий. Забыв обо всех планах сохранения монархии, он в тот же день с королевой Еленой, переодевшись под обывателя, бежал в порт Бриндизи, где высадились американцы. Короля привели к генералу — главе союзной контрольной комиссии. Янки встретил Виктора Эммануила… в трусах и майке.

Ну а пока шло это представление, Роман Петрович вместе с сыновьями и бабушкой Милицей спрятались у папы Пия XII в Ватикане.

Осенью 1943 года американцы находились примерно в 200 километрах от Рима. Союзникам противостояли незначительные силы немцев, напомню, 80 процентов сил вермахта находилось на Восточном фронте. Но не зря карикатуристы нейтральных государств изображали союзные войска в виде улитки, ползущей по «итальянскому сапогу». В Рим янки вошли лишь в июне 1944 года.

Сразу после прихода американцев семейство Романа Николаевича выбралось из Ватикана, а двадцатидвухлетний Николай пошёл на службу к американцам. Его пристроили чем-то вроде курьера при американском генерал-квартирмейстере.

2 июня 1946 года в ходе референдума большинство итальянцев проголосовало за республику, и через 16 дней была провозглашена Итальянская республика. Согласно XIII статье новой конституции было запрещено пребывание в стране бывшего короля. Виктор Эммануил и его родственники перебрались в Египет. Туда же направилась и семья Романа Петровича. В начале 1950-х годов семейство вернулось в Рим.

Там 21 января 1952 года Николай Романович вступил в брак с 21-летней богатой итальянской графиней Свевой (Звевой) де ла Герардеска. Вскоре брат жены погиб в автокатастрофе, и тесть, только что понуждавший Николая Романовича поступить на службу, приказал ему уволиться и заменить погибшего шурина в качестве управляющего родовым имением.

Через четверть века имение наконец-то было продано, и в 1980-х годах князь Николай Романович стал свободным человеком, полностью посвятив себя делам дома Романовых.

От графини Свевы у Николая Романовича родились три дочери — Наталья (1952), Елизавета (1956) и Татьяна (1961). Все они вышли замуж за итальянцев. У Натальи и Елизаветы есть по сыну и дочери. Одни из зятьев Николая — процветающий адвокат и, в частности, вёл дело о покушении на папу римского. Когда он в этой связи посетил Болгарию вместе со своей русской княжной, болгары поспешили показать ей статую Александра II, освободителя Болгарии, брата её прапрадеда. Поистине история полна иронии.

Историк Стаффан Скотт встретился с Николаем Романовичем в маленькой альпийской деревне, где он вместе со своей итальянской семьёй проводил зиму и лето. По мнению Скотта, у Николая Романовича есть «несомненный художественный талант, как и у его отца и деда; в итальянском издательстве вышла с его собственными иллюстрациями фантастическая повесть, которую он написал двадцать лет назад. Речь в ней идёт об одном причудливом, совершенно круглом судне, существовавшем в царском русском флоте, которое заблудилось и плывёт в продолжение всего двадцатого века, не подозревая о том, что произошло в России.

Не только русские приметы, но и всё, связанное с морем, в книге абсолютно достоверно, поскольку Николай Романович одержим морем и мечтал стать морским офицером, «но в моё время в Италии для молодого русского эмигранта это было исключено, тем более, что я предпочёл бы служить у союзников»…

Николай Романович — статный и живой мужчина за шестьдесят (теперь уже, естественно, ближе к восьмидесяти), но на вид ему на двадцать лет меньше. У него резко очерченное лицо, вероятно, унаследованное от бабушки-черногорки. Хотя он держит в голове всю историю своего семейства, на всякий случай он также заложил её в компьютер. Он завёл «Макинтош» с жёстким диском и собирает всю информацию о том, кто из рода Романовых когда и что делал.

Домашняя жизнь Николая Романовича по-итальянски бурная. Сам он делит нынешний род Романовых на две части: тех, кто получил русское воспитание, и всех прочих. Он не производит впечатления несчастного человека, но всё же говорит с печалью в глазах:

— Я не знаю, где моя родина, и это грустно. Мы не занимаемся политикой, не думаем о будущем. Мы хотим по возможности сохранить русский характер.

В разговоре о разных членах династии Романовых Николай Романович столь же напоминает заинтересованного, но объективного историка, сколько члена семьи. Он не пытается скрыть свою неприязнь к великому князю Сергею Александровичу даже через восемьдесят лет после его жуткой смерти:

— Он был отвратительным дегенератом, злобным извращенцем, позором семейства. Как говорится, в семье не без урода.

Но хотя Сергей Александрович был позором семейства, он не навлёк на него или на Россию и десятой доли несчастий по сравнению с образцом добродетели Николаем II. О нём Николай Романович говорит:

— Нельзя отрицать его ошибки, многие из них имели катастрофические последствия. Но чем бы он себя ни запятнал, он искупил вину своим поведением после отречения и смертью в доме Ипатьева. За это время он приобрёл совершенно иные человеческие масштабы.

Николай Романович мудро относится к собственному историческому наследию. Он искренне заинтересован в судьбе своих прославленных родичей, однако говорит:

— Я не монархист и не республиканец. Но в выборе из самодержавия и республики я предпочитаю республику. Нельзя обожествлять наследственную монархию. Она была продуктом своего времени и сменила период выборных монархов.

Так говорит образованный человек, который на примере своей семьи видел чудовищные последствия самодержавия. Когда я осторожно спрашиваю, правда ли, что члены рода Романовых сегодня ведут более здоровый образ жизни, чем когда они жили в роскоши и изобилии и были облечены властью, он смотрит на меня с недоумением, будто я задал риторический вопрос. Разумеется! Хотя бы то, что Романовым нельзя было иметь друзей вне семейства. Расстояние было непреодолимо. Об этом говорил даже его отец, который большую часть жизни провёл на чужбине.

«Самодержавие» — ключевое слово в его рассуждениях. Оно изжило себя при Николае II и уже не могло существовать как форма правления»[176].

В 1989 году, после смерти великого князя Василия Александровича — председателя «Объединения (Ассоциации) членов Дома Романовых», это объединение возглавил Николай Романович. Члены объединения не признают прав на престол великой княгини Марии Владимировны, а её сына Георгия Михайловича считают принадлежащим к дому Гогенцоллернов, а не Романовых. Николай Романович выступил инициатором съезда мужчин-Романовых в июне 1992 года в Париже. На съезде был создан Фонд помощи России, который возглавил его брат Дмитрий.