Книга Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике - Мартина Лёв

Политическая культура, благоустройство города и атмосфера

Хотя после войны политическая власть в Гамбурге ради привлечения предприятий в город и пошла им навстречу в вопросах застройки, политика быстрых архитектурных изменений в ущерб прежнему облику города была, тем не менее, прекращена после нескольких конфликтов. Впоследствии стали предприниматься усилия по сохранению традиционного облика города с его церквями, расположенными в центральной части (Schubert, 2000). Эти церкви и вода по сей день определяют образ и атмосферу Гамбурга: гавань – место работы, озеро Внутренний Альстер – “средоточие блеска”[141], вокруг которого группируются роскошные магазины, отели и рестораны, озеро Внешний Альстер – район элегантных жилых домов и внутригородская рекреационная зона. Силуэт с колоколен церкви св. Михаила (“Михель”) – визитная карточка Гамбурга – подкрепляет его самопонимание как портового города с долгой и значительной историей, которое выражается и в его официальном названии “Вольный ганзейский город Гамбург”.

Гамбург и в остальном заботится о том, чтобы прошлое присутствовало в настоящем. 7 мая 1189 г. – дата выдачи грамоты (поддельной), которая закрепляла право на устройство порта и на судоходство, – отмечается как “День рождения порта” с большими затратами общественных средств. Как и прежде, корабли привлекают и местных жителей, и туристов. Когда в Гамбург заходят самые крупные суда – а сегодня это уже плавучие небоскребы, – на короткий срок количество людей в гавани и по берегам Эльбы возрастает на полмиллиона человек. Уже 600 лет Совет Гамбурга (теперь Сенат) организует в день св. Матфея пир, угощая представителей “дружественных Гамбургу держав” – на сегодня таковых 420. (Sommer 2007: 71). Кроме того, влиятельные купеческие семейства XIX в. оставили следы своего пребывания в виде вилл и парков на Эльбе и Альстере, которые и по сей день формируют облик города. Хотя “старинные имена […] теперь уже ничего не значат, все они дали городу его идентичность”. (Jungclaussen 2006: 341). Ценности этой элиты – купеческие добродетели, такие как добропорядочность в делах, экономность при всем богатстве, отказ от роскоши и аристократического стиля жизни, – еще встречаются среди представителей верхних слоев населения или, по крайней мере, не забыты в Гамбурге как часть его мифологии. Благодаря всему этому политическая власть в городе по-прежнему может апеллировать к прочным узам, объединяющим различные слои. Эти узы связаны с локальным традиционным сознанием, которое опирается на связь гамбургской истории, экономики и атмосферы с портом и морской торговлей, а сегодня подкрепляется прежде всего экономическим преуспеванием порта. Ярчайший пример этих объединяющих уз – тянувшийся пять лет спор по поводу строительства Эльбской филармонии в “Портовом городе”. После множества конфликтов и сомнений в городском парламенте единогласно было принято решение о создании этого нового символа Гамбурга – он будет расположен на месте неиспользуемого теперь прибрежного пакгауза А и будет объединять образы культуры и порта.

Решение о строительстве новой филармонии – не только проявление политической культуры, нацеленной на консенсус, и архитектурной связи прошлого (пакгауз) с будущим (филармония), но также результат краудсорсинговой кампании, в ходе которой проект поддержали своими пожертвованиями широкие слои населения.

Подведем итоги. Анализ собственной логики продемонстрировал наличие в Гамбурге неизменного на протяжении веков самопонимания, основанного на гибком регулировании границы, и политической культуры, которая отличается способностью к консенсусу, интегрирует великое прошлое в настоящее и закрепляет эту интеграцию, помимо всего прочего, в архитектуре, как это можно наблюдать на примерах городского силуэта с церквями и нового символа города – Эльбской филармонии. Кроме того, привязанность к воде как месту работы (порт), ко Внутреннему Альстеру и улице Юнгфернштиг как элегантному центру деловой жизни, а также ко Внешнему Альстеру как к эксклюзивному жилому и рекреационному району создает в Гамбурге уникальную для Германии городскую атмосферу, которая дополнительно подчеркивает и усиливает индивидуальность этого города и его самопонимание, связанное с портом. Таким образом, все элементы здесь, кажется, отсылают друг к другу и поддерживают друг друга. В результате гордость гамбуржцев своим городом постоянно воспроизводится и может быть использована в качестве политического ресурса.

Франкфурт: самопонимание, меняющееся поневоле

После бомбардировок и окончания Второй мировой войны большинству германских городов пришлось задуматься о том, на чём им строить свое будущее.

У Франкфурта поначалу были проблемы с самопониманием. С утратой своего прежнего традиционного столичного статуса в 1866 г. город так и не сжился: считалось, что, памятуя о демократической традиции парламента, заседавшего во франкфуртской церкви Св. Павла в 1848 г., и о роли Франкфурта как столицы Германского союза до 1866 г., теперь, после отделения Берлина и Восточной Германии, он может претендовать на то, чтобы стать столицей демократической Западной Германии. Город готовился, в том числе и в архитектурном плане, к принятию новой/старой функции центрального места политических форумов. Это означало бы, что “Франкфурт получит то, что было ему предназначено уже 100 лет назад и чего он с 1866 г. был насильственно лишен”, – сказал бургомистр Кольб в 1947 г. Однако новый федеральный парламент своим решением, принятым 3 ноября 1949 г. (большинством в 200 против 176 голосов), отказал Франкфурту в его притязаниях. Временной столицей Западной Германии вместо него стал Бонн.

Через неделю после этого решения Кольб провозгласил “возвращение города к тому, чем он исконно был – местом торговли, банков и промышленности”. Политика совершила “четкий поворот на 180° […]. Франкфурт сделал поддержку экономического развития главным программным пунктом своей коммунальной политики, как писал бургомистр Вальтер Ляйске” (ср. Rodenstein 2000: 20).

Эти заявления позволяют понять, в какой огромной мере самопонимание Франкфурта опирается на апелляцию к его прошлому. Самопонимание города вытекает из его истории, и его невозможно просто взять из ничего или найти среди развалин. Политике требуется направление и легитимная референтная точка. Франкфурт как промышленный, банковский и торговый город – это явно был второсортный вариант. Первосортным был бы Франкфурт как столица – при нем можно было бы снова обратиться к старой истории города, и была бы эмоциональная референтная точка для мыслей, действий и чувств о городе, которая в материальном смысле исчезла из поля зрения с разрушением старого города в марте 1944 г. В ходе дискуссии о восстановлении после войны фракция, выступавшая за то, чтобы отстроить исторический центр в качестве архитектурного напоминания о прежней застройке, оказалась в меньшинстве.

Благодаря тому, что экономика имела в муниципальной политике Франкфурта высший приоритет, город в скором времени стал успешно конкурировать в борьбе за привлечение фирм из Берлина и Восточной Германии, а также снова сделался банковским центром. После 1949 г. Франкфурт стал важным местом экономических форумов и транспортным узлом благодаря ярмарке, аэропорту, индустрии и множеству рабочих мест, число которых стало быстро расти начиная с 70-х гг. в связи с концентрацией банков, которые тогда вступали в новую фазу глобализации.