Книга От фермы к фабрике. Новая интерпретация советской промышленной революции - Роберт Аллен

В гл. 1, 10 я ссылаюсь на оценки подушевого объема советского ВВП, данные Мэддисоном и выраженные в дол. США 1990 г. Можно ли считать эти цифры обоснованными?

Представляется, что данный вопрос следует рассматривать как с точки зрения сравнения ВВП по странам мира, так и в контексте упоминаемых ранее многочисленных попыток определить реальные темпы роста советской экономики.

Рассмотрим первую часть ответа — сопоставление международных примеров. В рамках этого направления исследований было предпринято множество синхронных попыток привести данные по национальному доходу разных стран мира к единому стандарту. Первым инструментом унификации стали обменные курсы валют. Однако они не привели к удовлетворительным результатам, поскольку не отражали покупательскую способность. Решением стал обзор цен по аналогичным категориям товаров и услуг в разных странах, который можно было использовать для расчета обменных курсов паритета покупательской способности (ППС) населения. Эти курсы позволяют перевести данные по ВВП на душу населения к единому стандарту по базовому году. Затем, имея данные по темпам роста подушевого ВВП в каждой стране, можно проецировать оценки по базовому году на более ранние и более поздние периоды.

Наиболее комплексный пример этого метода — широко известные мировые таблицы по пенсильванскому методу, составленные Ирвином Крависом, Аланом Хестоном и Робертом Саммерсом, учеными Центра международных сравнений Университета Пенсильвании. В рамках этих таблиц представлены данные с 1950 г. по 152 странам.

Ангус Мэддисон (1995) представил сходные расчеты по 56 крупным странам мира. Во многих случаях его оценки экстраполируются на более ранние периоды до 1820 г., и для работы над данной книгой подобная долгосрочная перспектива представляется актуальной. Тем не менее следует отметить, что оценки Мэддисона подвергались критике, в частности те, которые касались более отдаленных от нас периодов. Проблема заключается в том, что ряды данных по разным странам приведены к единому стандарту с использованием цен 1990 г., в то время как, например, в 1820 г. структура цен была другой; расхождения в ценовых структурах могут привести к тому, что обменные курсы разных стран будут отличаться от тех, которые получаются при экстраполировании данных за 1990 г. на 170 лет назад (Прадос де ла Ескосура. 2000). Несмотря на то что никто так и не смог предложить взамен какую-либо оптимальную прикладную методику расчетов, не следует забывать о существовании подобной оговорки при использовании данных Мэддисона.

С учетом базовой процедуры расчетов при обсуждении степени приемлемости оценок советского подушевого ВВП, приведенного Мэддисоном в дол. США, возникает два аспекта. Первый аспект — обменный курс валют и его влияние на показатели соответствующего объема ВВП в 1990 г. Из расчетов Мэддисона очевидно лишь то, что его методика демонстрирует относительно низкий показатель ВВП советской экономики. Так, например, в 1985 г. он говорит о подушевом ВВП в СССР на уровне 33 % от показателей американской экономики, в то время как мировые таблицы по пенсильванскому методу демонстрируют более высокий уровень ВВП на душу населения в СССР в данный период — 43 %. То есть использование оценок Мэддисона ведет к недооценке (а не переоценке) уровня доходов в советской экономике.

Вторым аспектом, требующим рассмотрения в рамках этого анализа, является темп роста ВВП в реальном выражении, который Мэддисон использует для экстраполяции данных на более ранние периоды. При оценке послевоенного периода он полагается на данные ЦРУ, а при исследовании межвоенных лет — на цифры, приведенные в работе Морстина и Пауэлла. Как уже отмечалось, такой подход представляется весьма точным; он более предпочтителен, чем некоторые альтернативы (например, расчеты Ханина).

Наибольшие затруднения вызывает проекция расчетов Мэддисона на имперский период истории, то есть на период до 1913 г. В рамках своего анализа он опирается на индекс производительности российского аграрного и промышленного секторов, вычисленный Голдсмитом. Однако с выходом работы Грегори (1982) этот индекс лишился своей актуальности. По этой причине я экстраполировал данные Мэддисона по объему российского ВВП в 1913 г., выраженному в дол. США 1990 г., на период 1870–1913 гг., используя не его собственные расчеты, а оценки российского чистого национального продукта, заимствованные из анализа Грегори (1972, 433; 1982, 5657, версия 2). При этом показатели Грегори демонстрируют более высокие темпы роста в период 1870–1913 гг., по сравнению с расчетами Мэддисона, и предполагают более низкий уровень ВВП в 1870 г. — 749 дол. США. Аналогичным образом я экстраполировал эти данные на 1820 г., поскольку на протяжении этого периода на состояние экономики не оказывали влияние такие факторы, как урбанизация или иные свидетельства экспансии. Такой подход представляется более обоснованным, чем предположение Мэддисона, согласно которому темпы роста доходов в России в 1820–1870 гг. были аналогичны росту доходов в Чехословакии (так у автора. — Примеч. пер.), которая в эти годы переживала стремительный рост урбанизации. В итоге уровень дохода в России в 1820 г., к которому я пришел в ходе своих изысканий, совпал с показателем, полученным Мэддисоном.

Приложение В. Имитационная модель советской экономики

I. Введение

Цель данного приложения — привести обоснование модели советской экономики, которую я использовал в гл. 8 и 9. Источники данных, необходимых для ее создания, описаны в приложениях А, С и D.

Эта модель создавалась для того, чтобы можно было спрогнозировать результаты деятельности советских институтов и влияние политических решений, что даст возможность определить их роль в развитии экономики Советского Союза. Отправной точной моей работы стала модель роста Фельдмана в интерпретации Домара (1957). Фельдман — советский экономист, разработавший теоретическую модель экономического развития в 1920-е гг., в рамках которой экономика делится на два сектора: производство инвестиционных товаров (средств производства) и потребительских товаров. При этом объем производства в каждом секторе зависит исключительно от объема капитала соответствующего сектора. Продукция, произведенная в секторе средств производства, может быть реинвестирована в этот сектор, либо перейти в качестве инвестиций в производство товаров потребительской категории. Чем больше средств получает первый сектор в виде инвестиций, тем быстрее растет экономика страны.

Представляется целесообразным начать именно с использования этой модели, поскольку накопление капитала стало главным двигателем роста в СССР, а основная часть инвестиций реализовывалась на производстве отечественных заводов и оборудования. (Несмотря на то что в определенные периоды руководство страны всерьез рассматривало возможность развития экспорта продукции аграрного сектора и легкого машиностроения и импорта капитального оборудования и, более того, был предпринят ряд попыток воплотить эту идею в жизнь, 1930-е гг. оказались далеко не самым удачным временем для достижения экспортоориентированного экономического роста. В этих условиях экономика Советского Союза достаточно быстро перешла на самообеспечение.)

Однако для выполнения поставленной задачи — оценки эффективности советской политики — необходимо усовершенствование модели Фельдмана, приведение ее к более точному описанию экономической ситуации в СССР. Модификация модели включала несколько направлений. Я разделил экономику на четыре сектора: сельское хозяйство, промышленное производство потребительских товаров, производство инвестиционных товаров и услуги (включая правительство). Взаимоотношения этих секторов определялись влиянием административных норм и рынков, причем ключевое значение имели рынок труда (охватывающий также сельско-городскую миграцию и распределение трудовых ресурсов между отраслями экономики), рынки потребительских товаров, где потребители приобретали товар, имевшийся в наличии, и колхозный рынок, где крестьяне сбывали продовольственные товары городским жителям. Прочие важные решения, например вопросы размещения инвестиционного капитала или доставки сельскохозяйственной продукции в места ее промышленной переработки, решались не действием рыночных механизмов, а указаниями правительства. Именно в таком ключе они рассматриваются в рамках имитационной модели.