Книга Записки карманника - Заур Зугумов

Я знал, что Библия – это мудрая книга, но понять, о чем шла речь, был тогда не в состоянии. Пока Лысак говорил, Котел не спеша встал, взял свою палочку и потихоньку стал приближаться к столу, где стоял Хохол, уже успевший убрать руку со столешницы. Он вытянулся перед Котлом чуть ли не в струнку, как солдат перед командиром. Не успел еще вор приблизиться к нему, как Хохол взмолился о пощаде.

Я оторопел от неожиданности, сдавив запястье правой руки с такой силой, что ладонь моя сразу же побелела, и замер в ожидании развязки.

– Один вопрос, Хохол, – уже подойдя к нему вплотную, спросил Котел. – Скажи нам, с какой целью ты это сделал?

Причина оказалась на удивление простой. Оказалось, что мать той паскуды, которая соскочила в бега, работала в свое время в роддоме и принимала роды у матери Хохла, и если бы не она, то и Хохла бы не было на свете. Хохол всегда знал об этом, но возможности отблагодарить ее у него не было. В то время, когда Хохол был обыкновенным крадуном, эта сука числилась в ворах, да еще в таких авторитетных, а тут вдруг появилась возможность отплатить за добро, вот он и воспользовался ею.

Все молча слушали объяснения Хохла, и, когда он закончил, Котел взял со стола нож и стремительным движением, которого трудно было ожидать от этого больного и, казалось, немощного человека, полосонул им по щеке Хохла. Он развалил ее на две части, сделав ему глубокую сучью отметину.

– Пошел вон, шакал! – выкрикнул Котел. – И запомни цену оставленной тебе жизни!

Эпилог

Хохла я больше не встречал на своем пути и не слышал о его участи, а вот та сучара, которую он предупредил, в будущем наделала еще бед воровскому братству. Много лет спустя она набаламутила во владимирской тюрьме, да так, что некоторым ворам были предъявлены на сходняках обвинения, хотя они не были виноваты, но не мне об этом судить.

Но вот чего я никогда не предполагал, так это того, что я когда-нибудь встречусь с этой падалью. Но без малого через тридцать лет после того случая судьба все же предоставила мне такую возможность, и случилось это не где-нибудь, а в моей родной Махачкале ранней весной 1994 года. Я и двое урок – Алик Махачкалинский и Джонни Кутаисский, гостивший у нас после воровского сходняка, состоявшегося в Махачкале, – отправились в Башкирию, в лагерь, в котором сидел наш земляк, урка Лабаз. В дороге, в связи с мусорскими кознями, мы задержались, а когда прибыли с Аликом в Махачкалу (Джонни отправился прямиком домой в Кутаиси, где через несколько дней его и застрелили неизвестные), была уже весна.

Так вот, через пару дней после нашего возвращения в город сюда же пожаловала и та сука, но Алик знал, что к чему, и встретил эту падлу так, как она того заслуживала. Но это уже другая история…

Сноски к рассказу «Урка»

Бакинский кошелёчник – карманный вор из города Баку.

Босота – представители преступного мира, которые не только придерживаются воровских традиций, но и живут по их канонам.

Братва – друзья единомышленники.

Бродяги – то же, что и «босяки».

Воровской котел – то же, что и воровской общак.

Воровской общак – своего рода касса взаимопомощи, существующая внутри того или иного криминального сообщества.

Воровской толк – воровское обсуждение насущной темы.

Воры в законе – высшая ступень в иерархической лестнице преступного мира.

Гашник – потаенное место.

Город без фраеров – город, у жителей которого, из числа преступного мира, доминируют воровские понятия.

Грели крытые тюрьмы и лагеря – помогали чем можно тюрьма крытого режима и ИУ.

ГУЛАГ – Главное управление лагерей при сталинском режиме.

Гулаговскую прожарку – издевательства и пытки, применяемые администрацией ИУ над осужденными ГУЛАГа.

Жиганской жизни – воровской жизни.

Жулики – воры в законе.

Залётные босяки – приезжие представители преступного мира, которые не только придерживаются воровских традиций, но и живут по их канонам.

Затарился малявой – спрятал от правоохранительных органов записку.

Звякнешь – позвонишь.

Иуда – предатель.

Кабур – небольшое отверстие, проделанное в стене, в полу или в потолке камеры. Пробивают кабуры черенком от алюминиевой ложки – единственным доступным в тюремных условиях инструментом. При обнаружении кабура надзиратели приводят рабочих, которые тут же заделывают отверстие цементом, но через какое-то время оно появляется вновь.

Казематы – разного рода пенитенциарные учреждения.

Карманники-универсалы – карманные воры высшей квалификации.

КГБ – в СССР, Комитет государственной безопасности.

Копейкой взгрели – помогли деньгами.

Кореша – друзья по несчастью.

Коронации жулика – воровской ритуал, во время которого объявляют о новом воре в законе.

Крал в бригаде – совершал кражи в компании подельников.

Крытые тюрьмы – тюрьмы крытого режима.

Ксива – записка.

Лагерь – исправительное учреждение.

Легавые – сотрудники правоохранительных органов, независимо от чинов и занимаемых должностей.

Ломки – Самый мучительный этап наркотического голодания, сопровождающийся болью в суставах рук и ног.

Малява, малявка – записка или письмо.

Менты, легавые, мусора – милиционеры.

Мотор – такси.

Мусорские козни – действия, инициированные и контролирующиеся сотрудниками правоохранительных органов. Например, отправка фальшивых маляв, якобы написанных ворами в законе, с целью дискредитации одного из них или авторитетного сидельца.

Мусорские ломки – издевательства и пытки, практикующиеся как администрацией мест заключения, так и в ОВД.

Находившийся в бегах – объявленный в розыск.

Откинулся из зоны – освободился из ИУ.

Падла – подлец, мерзавец, негодяй.

Перо – холодное оружие.

Писаки – карманные воры высшей квалификации.

Подходы – после сучьих войн, ломок и подписок, когда воровское братство раскололось на два противоборствовавших лагеря, урки постановили: вором отныне может считаться только тот, кого признают другие воры, а не тот, кто, как некогда, объявлял таковым сам себя. В широких кругах эта процедура стала называться коронацией, а среди бродяг – подходом. Тот, кто хотел войти в семью, должен был задолго до сходняка поставить воров в известность о своем желании. Затем, по его просьбе, кто-то из именитых урок представлял его на сходке, а собравшиеся воры решали, принимать его или повременить. Если хотя бы один из присутствовавших оказывался по каким-то объективным причинам против, претенденту необходимо было впоследствии доказать этому вору свою состоятельность и искренность. Лишь только после этого он мог войти в семью.