Книга Орден тамплиеров. История братства рыцарей Храма и лондонского Темпла - Чарльз Эддисон

В ходе представления маршал-констебль являлся на банкет верхом на муле, в боевых доспехах, шлеме, увенчанном плюмажем из разноцветных перьев, и с золоченой секирой в руке. Его сопровождали алебардщики, барабанщики, флейтисты и шестнадцать трубачей. Маршал зазывал пирующих принять участие в различных играх и забавах, чтобы «не скучать после обеда». Затем, чеканя шаг, являлись, разряженные в зеленый бархат и шелк, главный королевский ловчий и хранитель лесов, трубя в охотничьи рожки и возвещая о начале псовой охоты. «Охота в зале» была самым зрелищным действом: по сигналу рожков в трапезную входили охотники с ловчей сетью и сворой гончих, таща с собой кота и лисицу! «Дичь» привязывали к разным концам одной палки, пускали в зал и под звуки охотничьих рожков принимались травить собаками. В конце концов животных загоняли в камин и убивали.

Во время застолий, в особенности на пирах ридеров, поглощалось невообразимое количество дичи. В правление королевы Марии бенчеры Миддл Темпла обязывали каждого ридера доставить в Темпл-Холл не менее пятнадцати оленей, но, как правило, ридеры поставляли намного больше. «Некоторые из летних ридеров, – говорится в одном средневековом манускрипте, описывающем эти пиры, – за половину срока учебы выставляли по шестьдесят оленей, среди которых попадались изюбри, некоторые ридеры выставляли восемьдесят голов, а некоторые и сто»[698]. Правоведы в тот золотой век завтракали «свиным студнем и мальвазией», ужинали «пирогом с олениной и жареной курицей», а на торжественных обедах «под пение менестрелей подавали на серебряных блюдах жареных лебедей, дроф, кур, выпей, индюшат, кроншнепов, куликов, бекасов и т. д. и т. п.».

Приведенное ниже описание грандиозного приема, состоявшегося в Темпле в правление королевы Марии, представляет большой интерес.

«Проплыв несколько миль по сказочно прекрасной реке Темзе, я устремился к причалу в полулиге от лондонского Сити. Было это, если я не запамятовал, в конце декабря. Когда я покинул судно и ступил на причал, раздалось несколько оглушительных пушечных залпов, воздух затянуло сизым дымом. И хотя я находился в родной стране, я не знал, что это означает, а потому был весьма напуган. Пока я размышлял, теряясь в догадках, возвращаться мне или продолжать свой путь, я увидел, что ко мне неспешным прогулочным шагом приближается некий почтенный горожанин в долгополом одеянии. Ничто в его облике не говорило о том, что он напуган или встревожен. Я спросил, по какому случаю устроена столь грандиозная канонада, и он дружелюбно ответил, что так маршал-констебль Внутреннего Темпла созывает своих людей на обед! Неужто, – поинтересовался я, – нет иного способа оповещать людей, кроме как ужасающей пальбой в столь мирной стране, и какой провинцией управляет этот громовержец? Он поведал, что провинция эта небольшая, но древняя и уважаемая, владеет оной ее высочество сиятельная принцесса, правительница всей земли, что со всего королевства стекаются сюда знатные господа, чтобы обучаться праву, изучать за коны ради служения государю и родине, а также упражняться в умении говорить речи и прочих науках, которые приукрашают человеческую натуру и благодаря которым знатные юноши превращаются в истинных джентльменов – жестом, платьем, обхождением. Со всех концов королевства сюда съезжаются юноши из благородных семейств и обретают здесь не только знания, но и верных друзей, ибо ничто так не сближает сердца и души, как совместное обучение и ежедневное общение в стенах древней обители, где чтят науки и искусства, где царит добродетель и все почитают закон как высшее благо.

Узнав о достоинствах этого прославленного места, я не мог не одобрить заведенные здесь порядки, которые направлены на созидание всеобщего блага. Представители лучших семейств с младых ногтей постигают здесь азы юриспруденции и всю законоведческую премудрость и со временем становятся мудрыми законотворцами и справедливыми государственными мужами. Поэтому я решительно вознамерился увидеть собственными глазами доказательства тому, о чем только что услышал.

На следующий день я решил ради прогулки посетить Темпл. Войдя в ворота, я не заметил кичливой роскоши, но зато увидел множество достойных господ, прогуливающихся по аллеям обители. Дорога привела меня к церкви древней постройки, в которой было много памятников благородным мужам в рыцарском облачении, при мечах и старинных щитах, украшенных фамильными гербами. С превеликим интересом и удовольствием я рассматривал эти древние изваяния, как вдруг услыхал бой барабана и звуки флейты. «Что сие означает?» – спросил я, мне ответили, что этим сигналом обитателей Темпла призывают облачиться в праздничное одеяние. Мои спутники пригласили меня последовать за ними, чтобы осмотреть парадные покои обители, убранные с большим изяществом по случаю званого обеда. Я последовал за ними по длинной галерее и вскоре очутился в парадной зале перед столом, за которым восседал сам государь. Я отметил, что государь ростом превосходит других мужей, что черты его смуглого мужественного лица несколько резки, но весьма благородны. На другом конце стола восседали послы иностранных держав. Подле государя стояли виночерпий и кравчий и множество других сопровождающих его величество лиц. По правую руку от государя, за боковым столом расположились лорд-стюард, лорд-казначей и другие высшие сановники королевства, по левую руку – казначей юридического сообщества, секретарь, serjeant of law государя, четыре магистра права, герольдмейстер, настоятель церкви и господа из свиты. Напротив, за другим столом сидели главный королевский ловчий и хранитель лесов, лорд-камергер двора с подчиненными, служащие гофмаршальского приказа и Счетной палаты, а также члены свиты. За соседним столом расположился комендант Тауэра и командующие пехоты и артиллерии. Рядом с ними, за столом в конце залы разместились старший дворецкий, смотритель кладовых, главный королевский повар со старшими поварами, кастелян и охрана государя. ‹…›

Государю подали нежное мясо, сладкие фрукты и самые изысканные блюда, каждое из которых было шедевром поварского искусства. Перемена блюд сопровождалась звуками труб и барабанной дробью, слух государя и других пирующих услаждали музыканты игрой на флейтах, сладкозвучных скрипках, рожках и других музыкальных инструментах; дивное благозвучие разливалось по зале, казалось, будто сам Аполлон играет на своей кифаре.

После обеда государь с придворными изволили принять участие в играх, рыцарских забавах и представлениях с переодеванием. Искусству сих новоявленных лицедеев могли бы позавидовать сами Аполлон и Орфей»[699].

Маскарады, увеселения, игрища и пиры в те далекие времена были такой же важной частью жизни Темпла, как юридические штудии. Сэр Кристофер Хаттон, член Иннер Темпла, снискал расположение королевы Елизаветы за артистизм, явленный им на маскараде, данном в честь ее величества, его назначили вторым камергером, а впоследствии лорд-канцлером![700] В 1568 (1578?) году в Темпл-Холле перед Елизаветой и ее придворными была разыграна трагедия «Танкред и Гисмонда», написанная и поставленная пятью студентами Иннер Темпла[701].