Книга История запорожских казаков. Военные походы запорожцев. 1686–1734. Том 3 - Дмитрий Яворницкий

Когда царская грамота дошла в Запорожскую Сечь, то там собрана была общая рада и на той раде царский приказ объявлен был вслух всему войску. Охотников до войны оказалось очень много, и над ними назначен был полковником знатный товарищ Игнат Галаган.

Отправляя отряд казаков на царскую службу, запорожцы в той же раде сентября 15-го дня написали от всего войска обширную челобитную государю и вручили ее полковнику Галагану для передачи «под пречестные стопы царския».

«Писал до нас, войска запорожского низового, верный обеих сторон Днепра Иван Степанович Мазепа, гетман и славного чина св. апостола Андрея кавалер, упрекая нас и грозя вашего царского пресветлого величества монаршескою опалою за то, что будто сего лета некоторые казаки нашего войска обдирали, на разных местах и дорогах, переволочанских и иных жителей полтавского полка, возвращавшихся от Буга и Днепра, грабили во всем и под городами делали шкоды, что гетман поставлял нам на вид и требовал прекращения такого своевольства. Тогда мы, подлинно удостоверившись о том своевольстве, немедленно после общей рады нашей послали трех на три части полковников наших с немалым числом войска для искоренения легкомысленников тех. Схвативши некоторых из них, полковники узнали, что их собрал на то легкомыслие бывший прилуцкий городовой атаман с вольною (ватагою) из Полтавы; они причинили немало шкоды в городах и разным людям в дорогах, прикрываясь именем запорожцев. Из пойманных легкомысленников, которые поступили по-разбойницки, одних мы нашим войсковым правом смертным покарали; а других до городов, перед которыми они в чом были преступны, головами из войска выдали. Также в сей челобитной грамоте нашей доносим вашему царскому величеству, не меньше соболезнуя сердцем и о том, что когда по вашему царского величества указу, наше войско было на услугах военных под Печерами в Москве, то, повернув назад из-под Печер в малороссийские города, многое наше товариство на обыкновенное житье в Сечь прибыло, а некоторые, вследствие пляги (бедствия) моровой, в Сечи на тот час бывшей (от которой всех правоверных христиан отратуй, Боже!), пооставались в городах малороссийских. Всех этих, числом тысячу, затягом забравши, отпровадили (о чем, думаем, неизвестно вашему царскому величеству) на государские ваши водоходные каторги, а иных безвестно в разные неволи позадавали, от которой неволи некоторые выходцы освободились и нам, войску, подали о том известие. Соболезнуя о нашей братии, мы бьем челом вашему царскому величеству: пожалуй, великий государь, ваше царское пресветлое величество, невинно страждущих по своему превысочайшему Богом вразумленному и Богом укрепленному царскому разсмотрению от той неволи невинной и утрапления (мучения) освободити и на обыклое с нами в Сечь запорожскую мешканье (жительство) освободить, за что мы, подданное войско запорожское низовое, вашему царскому пресветлому величеству во всем вечную и радетельную нашу службу, до конца жизни, исполнять будем, до лица земли челом ударяя. Вашего царского пресветлого величества подданного войска запорожского низового атаман кошовий Лукиан Тимофеенко с товариством. Дан на Коше в Сече запорожской сентеврия 15, 1706 року»[572].

Эта челобитная не застала уже царя в Киеве и просьба запорожцев не имела никаких последствий.

Тем временем гетман Мазепа, узнав о выходе запорожского отряда из Сечи, поторопился предупредить и лично (будучи в Киеве) и письменно ближнего государева боярина Федора Алексеевича Головина о том, что запорожцы не успеют собраться в поход, как будут просить о денежном вспоможении себе. И точно, едва только полковник Галаган вышел с отрядом из Сечи, как к Мазепе пришла просьба о назначении товариству на войсковой поход денежной платы. В сущности, Галаган был прав в своем требовании, потому что откуда же было взять запорожцам денег для подъема в такой далекий от Сечи поход? Но гетман на требование Галагана отвечал, что, по всенародному обыкновению, войско сперва служит, а потом уже просит платы за труды свои; и вслед за тем, узнав о том, что запорожцы держат свой путь на Киев, известил их письмом, что в Киеве ни царских войск, ни самого государя они не найдут, а потому им следует идти на Белую Церковь и на Полонное и потом явиться перед лицом ближнего государева боярина Федора Алексеевича Головина. Самого Головина Мазепа, впрочем, письменно просил, чтобы он, согласно его обещанию, приказал выдать запорожцам по одному рублю жалованья на человека для поощрения «радетельнейшей охоты и тщательнейшей службы», но за то советовал ему не держать их праздными и как можно скорее доставить им какое-нибудь дело, потому что, оставаясь без дела, они будут чинить разорения и грабительство людям, а пограбивши и обнаживши людей, захотят возвратиться на зимние квартиры на Украину, на Украине же и без них некуда поместить сердюков и компанейцев – ради этого гетман просил куда-нибудь подальше запорожских казаков на монаршую службу ординовать, чтобы они там и служили и зимние квартиры имели[573].

Между тем запорожцы, выйдя в поход, тщетно добивались получения государева жалованья: как и прежде, так и теперь они должны были питаться от своего «хребта», большей же частью обременять местных обывателей разными требованиями в корме и питье. Местные же обыватели, недовольные поведением запорожских казаков, заносили жалобу на них гетману Мазепе. Тогда Мазепа предписал запорожской пехоте вернуться назад, а коннице продолжать дальнейший путь и явиться к боярину Головину, который даст ей «по какому-нибудь рублю» на кожухи и отведет квартиры на время зимы. На такое предписание гетмана запорожцы возражали, что конные казаки ни в коем случае не могут покинуть своих пехотных товарищей, в противном случае если они вернутся из похода, то не будут приняты в Запорожскую Сечь. Взамен приказа гетмана они прислали ему писанный от Коша лист с просьбой о том, чтобы гетман за те убытки, которые запорожский отряд понес в течение целой осени и половины лета, лишившись вследствие похода рыбной и соляной добычи, дал им от себя консистенцию.

Гетман на такое требование со стороны запорожцев предписал им или немедленно идти в Польшу, где они получат зимнюю консистенцию, или же возвратиться назад в Сечь; в противном случае грозил отдать приказ силой выпроводить их из края и не допускать ни в какой город, а для приведения в исполнение своего приказания велел нарядить один полк пехотный в Чигирин и два охочекомонных полка в Белую Церковь, Корсунь и Богуслав. «Трудно мне было монаршую волю переменити, а сгола тех бездушников, запорожцев, ненадобно было на службу военную взывати: они никогда и нигде не могут быть постоянными, понеже ни Бога, ни государя, ни власти моей гетманской не боятся»[574].

Обиженные таким тоном обращения со стороны Мазепы и лишенные всякой надежды на получение царского жалованья за свою службу, запорожцы с полковником Игнатом Галаганом оставили дальние города и возвратились в Сечь. Поэтому немудрено, что в Сечи с возвратом запорожцев из похода, произошло настоящее смятение. Тотчас собрана была всеобщая войсковая рада и на той раде большинство голосов стало кричать о том, что нужно отправить в Крым знатнейших людей «в заставу» и просить через них крымского хана прислать запорожскому войску в помощь татарскую орду. Другие тому стали противиться и по этому поводу в Сечи произошла междоусобная драка: «козаки одного куреня пошли на казаков другого и непрестанно между собою бьются». Всех больше бунтовал и других к тому бунту возбуждал, как извещал о том Мазепа графа Головина, «древний злохитрий пес Костя, бывший кошевий, которш у запорожцев имел любовь». Те «злонравные» запорожцы похвалялись, что они сами себе возьмут награду за то, что, проведя время на службе государя, напрасно погубили целое лето и осень и награды никакой не получили.