Книга Блондинки начинают и выигрывают - Светлана Успенская

— Придуривается, — решительно отмел подозрения в моей психической несостоятельности шеф.

— Дурака валяет, — надменно усмехнулся Недыбайло.

— Да нет же, помните, Алина говорила… Может, ее спросить?

Кустистые брови сумрачно сдвинулись на переносице, а затем одобрительно вернулись на прежнее место.

Еще через несколько минут пред светлые начальственные очи Недыбайло приволок испуганную Алину. Девушка потрясенно оглянулась на меня, сглотнула слюну и приготовилась плакать, — дежурная бриллиантовая слезинка уже сверкнула в уголке века.

— Послушай, дорогуша, — приступил к допросу Вася. — Ты своего шефа знаешь лучше, чем мы… Я всегда говорил, что Саня классный мужик, отличный специалист, но, по-моему… По-моему, он просто придуривается!

— Александр Юрьевич! — склонилась над моим поверженным телом девушка. — Что с вами?

— Что вам угодно, мадемуазель? — холодно осведомился я, приподнимаясь. — Кажется, мы с вами незнакомы! Бросаться на грудь первому встречному… Ну, знаете ли, я этого не одобряю!

— Александр Юрьевич! То есть… Иннокентий Иванович! Это же я! — надрывно зарыдала Алина. Из глаз ее показались крупные, величиной с отборный орех, слезы. — Вы меня узнаете?

Я понял, что слегка заигрался. Не стоит превращать комедию в фарс, хорошо бы вернуть представление в естественное русло.

— Ах, боже мой, Наташенька, это вы! — воскликнул я, раскрывая объятия. — Надо же, не узнал! Как вы поправились за время, что мы не виделись!

Лицо Алины перекосила жуткая гримаса. Бедная девушка, презрев пирожные и конфеты, две недели сидела на какой-то новомодной диете, во время которой питалась лишь сырыми кабачками и вареной селедкой, а ей заявляют, что она поправилась! Я бы не удивился, если бы в приступе праведного гнева она расцарапала мне физиономию.

Но преданная девица лишь пуще залилась слезами.

— Опять с ним это… — всхлипывая, пробормотала она. — Накатывает на него иногда. То вроде бы ничего, то всех узнавать перестает, меня Натальей кличет, а себя — Иннокентием Ивановичем.

— Иннокентием Ивановичем? Стрельцовым? — переглянулись дознаватели.

Алина всхлипнула и кивнула.

— Слушайте, именно это имя… В том контракте…

— Да, и счет в банке…

— А зачем ему называться, если… — зашушукались удивленные голоса.

Я с достоинством одернул слегка помятый костюм. Пусть думают что хотят, пусть делают что хотят…

Мне уже все равно, все равно, все равно!

— Да, он постоянно у своего психиатра пропадал. Тот его лечил, лечил, не долечил, наверное… — продолжала Алина.

— У какого психиатра? Имя? Фамилия? Адрес? — вскинулся Дерев. — Сейчас мы все выясним.

— Действительно, допросить его и…

— А если они в сговоре?

— На черта тогда он у него лечился?

— Нет, допросить все-таки придется… Алина, у тебя есть координаты врача?

Глаза девушки прояснели.

— Да, в записной книжке.

Спустя пару секунд разбухшая книжка зашелестела в грубых руках нетактичного Недыбайлы. Я презрительно молчал.

Вот еще, стану я помогать им в расследовании! Да и что хорошего мог им сообщить Виктор Ефимович, кроме того, что я псих окончательный и закоренелый, раз связался с предателем Кешей! Но это и без него я знаю…

Только бы выиграть время! Авось удастся усыпить бдительность охраны и сбежать.

Раскрыв книжку на нужной странице, Алина достала телефон.

— Будьте добры Виктора Ефимовича, — попросила она медовым голосом. — Простите, что беспокою так поздно, но… С его пациентом очень плохо. Прямо не знаю, что делать…

Пауза. Очевидно, раздраженная супруга доктора отправилась будить своего благоверного.

Минула томительная, ужасно длинная минута. Такая длинная, какой еще не случалось в жизни.

— Уважаемый Виктор Ефимович, вас беспокоит секретарша Рыбасова Александра Юрьевича. Помните такого? Прекрасно!

Мои истязатели переглянулись с заговорщицким видом.

— С ним нехорошо. Катается по полу, сучит ногами. — Она смерила взглядом мокрое пятно на брюках. — Кажется, даже описался…

Я было возмущенно дернулся, но вовремя затих. Презренные твари! Они хотят вывести меня из себя, довести до белого каления…

— Вы не могли бы приехать? Конечно, все будет оплачено! По двойной цене! Нет, по тройной! Мы заплатим сколько хотите! Ну, пожалуйста, мы очень просим! Умоляем вас…

Короткие гудки. Девушка растерянно застыла с трубкой в руках.

— Не хочет.

Молодец, Ефимыч! И правда, что тебе делать в такой дремучей глуши, в «Верхних Елках»? О чем тебе говорить с этими торгашами, с этими апологетами наживы и чистогана, с бездушными людьми, которые…

Заметив торжествующее выражение на моем лице, Дерев жестко приказал:

— Вот что, Вася, поезжай в город за этим мозгоправом. Заплати ему сколько хочешь, уговаривай как хочешь, гони с какой хочешь скоростью, только чтоб он был здесь через час.

Вася взметнулся вихрем, перекрутился на одной ноге и сгинул с глаз долой, как дух бестелесный.

Настал тайм-аут. Алину отправили за напитками и закусками, а меня загнали в ванную и заперли под охраной могучего Недыбайлы.

Я опустился на холодный кафельный пол и, вцепившись пальцами в волосы, принялся размышлять.

Что они сделают со мной? Сдадут в милицию? Может, простят, если я верну деньги? Насадят на кол? Вываляют в смоле и перьях и повезут по улицам города? Или тихо избавятся от меня под благовидным предлогом, удушив подушкой?

Я осторожно взобрался на бортик ванны, подергал решетку вентиляции. Приделано намертво, не отдерешь… Да и вентиляционный ход слишком узкий. А что, если разобрать стену? Впрочем, здание ведь не теперь строилось, месяца за два как раз справлюсь…

Я опять опустился на пол с тревожно колотящимся сердцем. Остается молча ждать своей участи.

А все-таки, куда пропал этот проклятущий Кеша? Куда он провалился?..

Глава 24

Кажется, я слегка задремал на холодном каменном полу возле ванны на львиных лапах. Очнулся оттого, что забубнили гулкие голоса за стенкой, заговорили о чем-то взволнованно и быстро. Высокий петушиный басок взвыл возмущенными интонациями, покушаясь на си-бемоль третьей октавы, но вскоре удовлетворенно стих.

— По какому праву меня вытащили… Я буду жаловаться… Я не выезжаю к пациентам… Рыбасов вполне здоров и мог бы сам… Абсолютно вменяем за исключением кратких случаев потери психической ориентации…

— Вот нас и интересуют эти случаи исключения. Расскажите о них.