Книга Ее я - Реза Амир-Хани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дервиш! Ты говоришь стихами. А у меня вся жизнь разрушена… У меня, кроме этих двух перстней и уголка в мечети, нет ничего. У меня никого нет…
– Никого нет?! А ты думаешь, тот, у кого никого нет, тот – никто? Ошибаешься… У кого нет никого, тот – халиф! О, Али-заступник… У кого нет никого, думает, он несчастен… Ты понимаешь в жизни хоть что-нибудь?
Али смотрел на дервиша. Тот подставил руку ладонью вверх:
– Дай сюда эти два перстня.
Али сказал:
– Вся моя вера в этих двух перстнях. Когда они надеты, я чувствую…
– Ах, вера?.. Вера? Есть верующие, у которых очень многого нет: нет перстней, нет следа от мохра на лбу, нет бороды, абы и чалмы… Но знай одно: чтобы иметь веру, надо веровать! Юноша… Вершина веры – Абул-Фазл Аббас![81]Он, идеал всех благородных людей в мире, и ты знаешь, до чего он дошел? До убиения в пустыне, и там, чтобы не потерять пальцы, он отдал свои руки, он отдал пальцы, чтобы сохранить бирюзовый и агатовый перстни…
Али медленно, словно лунатик, снял оба перстня и отдал их дервишу. Тот внимательно рассмотрел их, потом кивнул и закрыл глаза. Какая-то судорога прошла по нему. И он бросил перстни в арык. Али невольно вскрикнул, потом сказал негромко:
– Дервиш! Это был агат! Это была бирюза! Я к ним без ритуального омовения не прикасался…
– А что такое бирюза и агат? Ал-Лат и ал-Узза![82]Это идолы! А ты ведь знаешь историю Ибрахима и идолов?
Али кивнул. Дервиш схватил его за руку, откашлялся и продолжал:
– Так будем помнить историю Ибрахима и Исмаила![83]О, Али-заступник!
Дервиш не выпускал из своей руки руку Али, и так они вместе шагали по улице. От Сахарной мечети – к рынку Ислами. Дарьяни заметил их издали:
– В дервишеских играх парень совсем дойдет до ручки…
Дервиш шел неторопливо и уверенно. И, в такт шагам, произносил: «О, Али-заступник!» Отвечал на приветствия встречных. Их заметил Муса-мясник, приложил руку к груди и вышел из своей лавки. Он внимательно взглянул на Али. Отросшая борода, не заправленная в брюки рубаха, смятые задники туфель… Муса спросил:
– Али-ага! Как самочувствие ваше?
– Милостью Аллаха! – негромко ответил Али.
Дервиш повернулся к Мусе:
– А ты ведь уже спрашивал о его самочувствии, помнишь? О, Али-заступник!
Муса промолчал и удрученный вернулся в лавку. Бакалейщик напротив него недавно умер, и лавка его стояла закрытой. Теперь не с кем было поговорить по душам… Но Муса вспомнил, что сегодня вечером из сада Гольхак должен приехать Карим, что они собираются в квартал Авляд-джан, где у Ицхака возьмут «горючего» и для себя, и для Исмика-усача… И Муса успокоился.
* * *
Али спросил:
– Дервиш Мустафа! Куда вы меня ведете?
– Веду к себе домой. Там я разрушу дом твоего сердца…
– Но вы же ничего не знаете о моих делах!
– Не знаю?!
Дервиш рассмеялся, потом укоризненно покачал головой. Они миновали весь ряд торговых лавок и вскоре дошли до какой-то стены, окружавшей участок и выглядевшей отнюдь не такой уж старинной. Стена была сложена из обожженного кирпича, но сверху обмазана глиной, смешанной с соломой. Деревянная дверь на участок была незаперта, и дервиш открыл ее настежь; петли резко запели. И он пригласил Али в свой дом.
Али всегда всегда было любопытно, где ночует, где обитает дервиш, и вот теперь его интерес будет удовлетворен. Он вошел и огляделся. С четырех сторон стена окружала участок, в середине которого находился небольшой бассейн и рядом дерево – карагач[84]. И как ни вертелся Али, больше никакой хижины или даже шалашика он на этом участке не увидел. Только та самая полуоткрытая дверь, через которую они вошли. Четыре стены, и нет крыши. Дерево, бассейн. Таков был дом дервиша Мустафы.
– Но это же не дом… – тихо произнес Али.
– Дервиш где ни приткнется, там ему и дом, – ответил собеседник. – Раньше дом мой был, можно сказать, везде, теперь городская управа дала участок… Пустырь между двумя соседями стал моим домом. Дед твой – да благословит его Аллах – выделил кирпичи. Работник и работа – тоже благотворительность. Дверь обеспечила городская управа – чтобы меня ночью не украли!
Али все еще был изумлен. Взглянул на небо – эту крыша дервиша, на землю – пол его дома… Дервиш провел по своей седой бороде ладонью и спросил:
– Так, значит, я тебя не понимаю?
– Нет!
Али ответил резко и решительно: он не намерен был выслушивать поучения дервиша. А тот взял его за руку, и развернул, и предложил взглянуть на дверь. Над ней три кирпича были сложены в форме арки и на них выцарапано «Истина у Али».
– Истина у Али, – прочитал дервиш. – О, Али-заступник! Ты все понял?
Али непонимающе смотрел на три кирпича. Только они не были обмазаны глиной. И какая-то давняя память вернулась к Али:
– Так ты понял?!
Али отрицательно покачал головой. Тогда дервиш из своей чаши для подаяния достал пачку листков и протянул их Али.
– Читай вслух! Укра китáбука![85]
Али спросил:
– Что это?
– Укра китáбука!
Али начал громко читать.
* * *
(Смотри главу «11. Я».) «Истина у Али, – пояснил дервиш. – О, Али-заступник! Ты все понял?
Али непонимающе смотрел на три кирпича. Только они не были обмазаны глиной. И какая-то давняя память вернулась к Али.
– Так ты понял?!
Али отрицательно покачал головой. Тогда дервиш из своей чаши для подаяния достал пачку листков и протянул их Али:
– Читай вслух! Укра китáбука!
Али спросил:
– Что это?
– Укра китáбука!»
* * *
Дервиш остановил его:
