Книга Стратегии выдающихся личностей - Валентин Бадрак

Образ женщины-союзницы встречается реже распространенного образа женщины-помощницы. Союзницы деятельны, они борцы по натуре и вступают в схватку даже тогда, когда их жизненный проект несколько иной, чем у партнера. У них более высокая планка целей. Союзницы рождаются из сильных партнерш, помощниц, умеющих чувствовать дыхание Вселенной; их отличает креативность, готовность не столько следовать, сколько управлять жизненным циклом. Но они преданы мужским проектам, чаще отказываясь от собственных, чем следуя ими параллельно. В жизни они становятся частью мужчины, но на любом участке пути способны выступать и самостоятельно. Порой они спасают партнеров (Галина Вишневская, Елена Боннэр, Ирина, жена Ярослава Мудрого), готовы вместе творить (Симона де Бовуар, Леся Украинка, Камилла Клодель). И в наиболее сильных своих проявлениях такие женщины способны продвигать партнера, как двигают фигуры на шахматной доске (Гала); защищают его жизненно важные интересы и отстаивают интересы его имени, семейного флага (Козима Вагнер, Елена Рерих, Мария Склодовская-Кюри). Чтобы понять принципиальную разницу между двумя типами женщин, можно обратиться к образам первой и третьей жен писателя Михаила Булгакова. Если нежная и упорная Татьяна Лаппа выступала в роли самоотверженной помощницы, то Елена Шиловская к моменту своего третьего замужества умела играть роль настоящей союзницы.

Одна из самых больших проблем союзниц заключается в отсутствии способности остановиться, прислушаться к себе, оценить себя со стороны, любить себя больше. Некоторые работы Камиллы Клодель по уровню мастерства и оригинальности идеи не уступают скульптурам великого Родена, но эта яркая женщина с невиданным уровнем творческого порыва просто загубила себя, не в силах противостоять вампирическому напору богохульного гения. Ее урок в том, что жизнь женщины – союзницы, помощницы, партнерши – должна быть подчинена в первую очередь ее собственным устремлениям и уж затем – союзу. А вот мятежная Симона де Бовуар при всей ее эпатажности и видимом осуждении брака («Сам принцип брака непристоен, поскольку он превращает в право и обязанность то, что должно основываться на непроизвольном порыве») сделала ставку на прочный союз и одержала победу. Она доказала, что можно сколько угодно лукавить и заигрывать с миром, но при реализации личной стратегии необходимо следовать апробированным принципам, не обманывать свою природу. Противоположным союзницам типом женщин могут быть независимые особы, готовые страстно играть на струнах мужской влюбчивости. Эти роли женщин можно назвать масками «не-союзниц». Их образы также могут быть сильными, самобытными, служить вдохновением для мужчин, в чье поле зрения они периодически попадают. Их уязвимое место – потенциальное одиночество, вытекающее из неспособности любить или недоразвитости этой функции. Частенько, как нарциссы, они направляют любовь на себя. Но, будучи даже столь крупными личностями, как, скажем, писательница Лу Саломе, оставившая след в жизни Ницше, фрейда и Рильке, они приходят к итогу, далеко не столь впечатляющему, явно не соответствующему их потенциалу. Среди примеров женщин-масок можно упомянуть Эвелину Ганскую и Полину Виардо, по которым воздыхали соответственно Оноре де Бальзак и Иван Тургенев. Образы «не-союзниц» обозначены с единственной целью: указать на то, что женщины, не примкнувшие к какому-либо мужскому проекту и при этом не сформировавшие свой собственный, сталкиваются с рисками оказаться на обочине жизни, в пелене одиночества гораздо чаще, чем имеющие ясные цели посвящения чему-либо или кому-либо своего жизненного проекта. Перефразируя изречение известного современного психоаналитика Уте Эрхардт об успешном проекте вышедшей из повиновения Золушки, замечу: Золушка может сколько угодно нарушать правила послушания и пассивного ожидания, но она сумеет добиться успеха только в том случае, если будет очень точно знать, чего она на самом деле желает.

Могущество увлеченной домохозяйки: «Я с тобой, но самодостаточна»

Существует еще один любопытный тип женщин, несомненно, заслуживающий внимания: домохозяйки, реализующие наряду с легкой игрой традиционной женской роли свой собственный, часто удивительно милый и безобидный проект. И это не обязательно является завуалированной борьбой за независимость или проявлением недостаточного внимания к ним. Это, с одной стороны, понимание целесообразности дозированного общения с мужем, с другой – способность увлечься чем-нибудь настолько, чтобы посвятить себя собственному делу. Часто увлечение партнеров несколько разными, параллельными проектами расценивают как семейную нереализованность. На самом деле это давняя традиция, и при наличии любви и уважения в семье она не только имеет право на жизнь, но и при известных качествах характеров партнеров гармонизирует их отношения. Формула таких отношений иная, чем у сильных союзников, подобных парам музыканта Мстислава Ростроповича и певицы Галины Вишневской, композитора Родиона Щедрина и балерины Майи Плисецкой. Речь идет, скорее, о сложной роли женщины, которая, будучи обыкновенной домохозяйкой, не соглашается на скучную роль и находит для себя неожиданную поэзию нового танца, который закружит ее навсегда. Примеров таких пестрых ролей, внешне благополучных, но лихо совмещающих еретическое начало с домашней мягкостью, немало. Достаточно назвать имена двух исторических личностей: Агаты Кристи и Астрид Линдгрен. Обе были домохозяйками, и обе начали заниматься писательством из эмоциональной недостаточности. У каждой за плечами была своя фрустрация, и поэтому каждой было что сказать. Обе ухитрялись жить в двух параллельных мирах, одинаково комфортных именно благодаря наличию двух плоскостей самореализации. С медицинской точки зрения, которую нередко высказывают психоаналитики, писательство обеих женщин уходило корнями в глубины самозащиты, борьбы с внутренними комплексами. Но если это так, то выход был найден оптимальный.

Именно продуцирование новых увлекательных идей и восприятие партнеров исключительно на «человеческом, партнерском» уровне позволили достичь уникального и безоговорочного равновесия в их отношениях. «Я писала детективные истории, Макс – книги по археологии, доклады и статьи. Мы были заняты, но не чувствовали постоянного напряжения», – вспоминала Агата Кристи, и в этой фразе вся ее феноменальная самодостаточность, к которой для убедительности следует добавить, что ее спутник – археолог – понятия не имел о книгах своей знаменитой жены и, кажется, не читал ни одного детективного произведения. Она, разумеется, была достаточно удалена от тонкостей профессии мужа. Тем не менее, искусство исполнения такой роли заключалось в том, чтобы не переигрывать, не оказаться ненароком на мужском поле игры. Агата Кристи это вполне осознавала, о чем свидетельствует забавный факт публичной самоидентификации. В частности, когда во время путешествия писательнице пришлось заполнять графу «род занятий», она без колебания написала: «Замужняя дама». Ни шагу против традиций, ни шагу против условностей! Но на самом-то деле она отлично представляла, кто она. Амплуа писательницы поддерживало ее внутреннюю планку самовосприятия, делало менее уязвимой, допускало самовыражение, уравнивало в правах и целях с мужем. Один из исследователей жизни Агаты Кристи точно подметил, что она «всегда цеплялась за любую ниточку, способную соединить ее с реальным миром».