Книга Проклятие феи - Робин Маккинли

Что-то отнюдь не волшебное шевельнулось между ними. Принцесса, не принцесса, две девушки, обменявшиеся местами, притворившиеся одной девушкой, ставшие двумя другими девушками. Рози, с ее силой и беззаботной энергией, ее великодушием по отношению ко всему живому. Пеони, с ее мягкой добротой, тонким пониманием и гибкостью, которой никогда не было в природе Рози.

Нарл подошел и встал рядом с ней. Его ладони были обмотаны окровавленными лоскутами ткани, но, когда он мягко накрыл ими руки Рози, та ощутила, что он прибавляет свою силу надежды и любви к ее собственной. И ничто ее не волновало, кроме того, что он поможет вернуть ее подругу к жизни.

Катриона перемещалась по залу и будила тех, кто все еще спал, тех, по кому жестокое, сковывающее заклятие Перниции ударило сильнее всего: фей, магов, членов королевской семьи. Чтобы добраться до каждого, ей предстояло немало пройти, и даже с помощью и подсказками Зеля дорога эта оставалась небезопасной. Короля, королеву и трех принцев она разбудила первыми, мягко и бережно вытащив из липкой, тяжелой пустоты, где повисли их души. Несколько приближенных королевы, вынесшие свою госпожу и ее семью из руин большого зала, разрыдались. Первым проснулся Осмер, огляделся, вполуха прислушиваясь к тому, как ближайшая к нему фрейлина пытается его заверить, что злой феи больше нет и теперь он в безопасности, и восхищенное изумление озарило его лицо.

– Я все проспал? – спросил он. – Как жаль, что я этого не видел!

Катриона обнаружила, что все еще способна улыбаться, и двинулась дальше.

Она нашла Бардера, проснувшегося легко, Тетушку – с ней пришлось повозиться, и Айкора, с которым дела обстояли еще хуже: даже после того, как он открыл глаза, Катриона видела в них отголоски кошмаров, поблескивающие, словно жабьи спинки. Затем она повернулась к другим феям из Двуколки, а когда закончила их вытаскивать, Тетушка с Айкором уже достаточно оправились и стали помогать ей с остальными придворными феями и волшебниками. Потребовались согласные усилия всех троих, чтобы разбудить Сигил, которую они могли бы не найти вовсе, если бы не были уверены, что она все же присутствовала на празднике. Она лежала под рухнувшим гобеленом и даже в бальном наряде выглядела такой маленькой и невзрачной, что напоминала смятую складку смутного лесного фона на ярко вытканной сцене с дамами, собирающими цветы. Она открыла глаза, когда ее голова лежала на руке Айкора, лицом к окну, и первое, что увидела, – это ветки шиповника.

– Милый Вудволд, – пробормотала она.

Напоследок бережно, как только могли, они разбудили лорда и леди Прендергаст, их сыновей и дочерей, которые, проснувшись, обнаружили, что большой зал, старейшая часть их древнего и нежно любимого дома, разрушен. Еще некоторое время мысль о том, что злая фея потерпела поражение, а их будущая королева спасена, казалась им не слишком утешительной.

Катриона устало вернулась к столу, где лежала Пеони, стоял Роуленд, а Нарл и Рози склонялись над сцепленными руками. Жеребец Дрок замер рядом с Нарлом, а несколько собак собрались вокруг. Одна из них – ее имя, Подсолнух, всплыло в памяти Катрионы – положила лапы на край столешницы, что позволяло ей достаточно высоко задрать морду и заглянуть в лицо Рози. Дрок был грязным, словно дикая лошадь, а на боках его виднелись странные отметины, как будто он протискивался сквозь слишком узкую для него щель. У всех собак шерсть на груди слиплась от пены. Катриона предположила, что это имеет отношение к тому, как они разрушили замок Перниции. Интересно, что еще она пропустила, пока спала? Но эти рассказы могли и подождать.

Она изнемогала от усталости.

«Никогда не атакуй чары в лоб, – много лет назад наставляла ее Тетушка. – Так они сильнее всего. Тебе следует вынюхать, где у них слабые места. У любых чар они есть, нужно только их найти – и, конечно же, суметь ими воспользоваться».

Катриона не смогла бы ни найти слабое место в чарах Перниции, ни воспользоваться им. Не в одиночку. Она посмотрела вниз, на заостренную рыжую мордочку, – и встретилась с лисом взглядом.

«Я все еще здесь, – заверил ее Зель. – Я все еще здесь».

Все они по-прежнему были здесь, и все они по-прежнему были живы.

Она встала в конце стола, посмотрела на макушку Пеони, на лицо Рози, сосредоточенное, искаженное яростью. Нарл поднял на нее взгляд.

– Кэт! – окликнул ее он, повысив голос почти до крика. – Очнись! Разве ты не хочешь, чтобы она осталась?

Катриона не сразу поняла, что он имеет в виду, но отозвалась на отчаяние в его голосе. Она увидела, что Пеони, теперь уже единственная во всем зале, все еще спит, послушно протянула руки и накрыла ими так бережно, как только могла, обожженные кисти Нарла. Но с этим прикосновением она осознала и замысловатое переплетение сил, действующих под ее ладонями, – раскрыла тайну, которую он много лет прятал в своей кузнице, – и внезапно сообразила, что он имел в виду. Ее пальцы впились в кожу Нарла, и она пустила в ход каждую крупинку магии, которая в ней еще оставалась, поскольку Перниции больше не было и она могла потратить последние силы по собственному усмотрению.

Тетушка, растиравшая виски молодой фее, которая мучилась головной болью, подняла взгляд, почувствовав дуновение или шепоток того, что происходило среди руин главного стола. Айкор, перевязывавший в гостиной растянутую лодыжку одному из самых могущественных королевских магов, вскочил на ноги и бегом бросился обратно в зал.

– Нет! – кричал он. – Нет! Вы не можете! Нет…

Рози склонилась вперед поверх сплетения рук и поцеловала Пеони в губы.

Все ладони чуть провалились, когда веретено под ними рассыпалось пылью. Рози невольно упала на Пеони, и на миг под ее руками возникла жутковатая, сосущая пустота, а в груди и горле – странное, трепещущее, сбивающее с толку ощущение, как будто что-то вытягивалось из нее и переливалось в ее подругу. Нарл и Катриона разом поспешно отступили на шаг назад.

– Уф, – выговорила Пеони. – Рози, ты весишь тонну.

Рози села, сплевывая ее волосы.

И тут же из кухни явилась причитающая повариха и сообщила, что посреди кухонного стола спят терьер леди Прендергаст и пара мышей, вокруг них кольцом свернулся один-единственный длинный черный волос и никто не может преодолеть границу, очерченную этим волосом. И не могла бы какая-нибудь фея прийти и убрать этих животных с ее стола? Пожалуйста, будьте так любезны.

Глава 23

Вудволд оказался не единственным домом, пострадавшим от последнего сражения Перниции с принцессой и ее союзниками. По всей Двуколке прокатилась волна разрушений, словно от крошечных, свирепых, ограниченных очень тесным пространством бурь или поединков между гоблинами или парой огненных змеев. Требовалось немало трудов, чтобы все исправить. Но ни одна деревня не оказалась стертой с лица земли, а друзья и родственники обеспечили кровом и помощью тех, кому повезло меньше. Посевы и домашние животные почти не пострадали, хотя кое-кто из последних забрел довольно далеко. Некоторые люди даже заподозрили, что их свели или спугнули, особенно после того, как по возвращении прежде флегматичная скотина обзавелась утомительной новой тягой к странствиям. И конечно, как только распространились новости об окончательном поражении Перниции (и все встряхнулись, посмотрели друг на друга и спросили: «Как мы могли вообразить, будто Перниция попросту исчезла? Ну и мощные же это были чары!» – и остались слегка раздосадованы, в особенности потому, что никто не мог припомнить окончание бала и явление Перниции, а ведь какая бы из этого вышла история, если бы кто-нибудь мог ее рассказать, – ну да, впрочем, это все королевские и волшебные дела, а хорошо все, что хорошо кончается), все жители Двуколки оказались героями. Это приятное знание слегка ускоряло работу, как и труды добровольцев, собирающихся туда со всей страны, готовых копать, таскать, пилить, приколачивать, поднимать и восстанавливать в обмен на рассказы о подвигах из первых рук. Помощь рабочими руками и бесплатными товарами хлынула туда еще гуще, когда разошлось объявление о предстоящей свадьбе.