Книга Великий Александр Македонский. Бремя власти - Михаил Елисеев

Почему именно этот город он сделал своей столицей? Можно не сомневаться, что и на самого царя, и на его окружение, да и на всю македонскую армию легендарный город произвел неизгладимое впечатление. Да и горожане тогда встретили завоевателей весьма доброжелательно, а это очень немаловажный момент, и когда царская армия вновь подошла к Вавилону, все повторилось. «Население, как и раньше, радушно приняло солдат, и все предались отдыху и наслаждениям, так как всяких припасов было в изобилии» (Диодор). Плутарх рассказывает, что во время похода в Индию местный мудрец Калан показал Завоевателю, что представляет его царство – бросил на землю высохшую шкуру, наступил на ее край, и она вся поднялась вверх. После этого индус стал обходить ее с разных сторон, наступал на нее с краю в разных местах, и все время повторялось то же самое. В итоге, когда Калан встал на середину шкуры, то она осталась неподвижной – намек достаточно ясный, чтобы Александр его понял. Столица должна находиться в середине земель, а Вавилон, как ни один город подходил для этой цели. Для Великого царя – Великая столица! И деятельность Царя царей в Вавилоне – это не только разгадывание всяких знамений, а целенаправленные действия на превращение древнего города в столицу Великой империи.

И, прежде всего, правитель озаботился тем, чтобы сделать Вавилон портовым городом, связанным с морем. Гавань, которую вырыли у города по его приказу, могла вместить 1000 военных кораблей – для сравнения, военная гавань Карфагена вмещала 200 судов. Возле гавани были выстроены корабельные верфи, а доверенные люди отправились в Сирию и Финикию вербовать мореходов. Античные авторы единодушны в том, что большую часть времени Александр проводил вне Вавилона, в его окрестностях, только смысл этого оценивают по-разному. Одни утверждают, что он боялся жить в городе из-за различных предсказаний, другие же склоняются к тому, что царь был занят важным делом – старался наладить судоходство по Евфрату. Дело в том, что персы, опасаясь нападения на Вавилон с моря, устроили на реке искусственные водопады, которые, по их мнению, должны были остановить вражеский флот. Теперь же Александр, совершая поездки на корабле по Евфрату, рушил эти искусственные преграды по всему течению, делая реку судоходной и доступной как для торговых, так и для военных судов. И действительно, кого ему было бояться, неужели кто-либо в мире рискнул бы напасть на льва в его логове? Наоборот, вся Ойкумена трепетала, не дай боги, завоеватель вновь выйдет в новый победоносный поход. Но пока Царь царей занимался чисто практическими делами по благоустройству своей столицы – большую заботу он проявил о состоянии ирригационной системы Вавилонии, в частности озаботился состоянием каналов. По сообщению Страбона, Александр поднимался на корабле вверх по реке, причем судном управлял сам, осматривал каналы, а затем по его приказу проводились работы по их очищению. «Точно так же он открывал одни устья, а другие закрывал. Заметив, что устье одного канала (который шел главным образом в сторону болот и озер перед Аравией) труднодоступно и его нелегко закрыть, Александр велел открыть другое новое устье в 30 стадиях; выбрав место с каменистым грунтом, он отвел туда поток» (Страбон). Мало того, увидев подходящее место, он основал в этих краях город, заселив его солдатами, которые выслужили срок, а также наемниками-греками. Вся царская энергия направлена на то, чтобы разрешить внутренние проблемы страны, он лично занимается такими вопросами, до которых прежние властители вряд ли снисходили. Арриан так и пишет, что правитель решил «прийти как-нибудь на помощь ассирийской земле», которая страдала от разливов и наводнений. Судя по тому, что и сам царь, и многие его приближенные лично приняли участие в этих работах, Македонец придавал им общегосударственное значение – в этот период, как мы видим, он явно не строил грандиозные планы походов на Запад, как хотели бы показать некоторые исследователи. А заодно, плавая в тех местах, царь удовлетворял и свое любопытство – большинство гробниц древних царей находилось среди озер, и он их тщательно исследовал. И поэтому не надо представлять Александра только яростным воякой, у которого только одна цель – война, в конце его жизни об этом уже не скажешь, в это время он, прежде всего, выступает как государственный деятель, озабоченный созданием и укреплением своей державы.

* * *

А теперь есть смысл поговорить о дальнейших планах и намерениях Александра, потому что проекты ему приписывались самые разнообразные – от научно-фантастических до вполне реальных. Начнем с фантастики и приведем небольшую цитату из Арриана: «Некоторые писали, что он задумал пройти морем вдоль большей части Аравии, мимо земли эфиопов, Ливии, номадов, по ту сторону горы Атлант и таким образом прибыть в наше Внутреннее море. Покорив Ливию и Карфаген, он, по справедливости, мог бы называться царем всей Азии. Другие же говорят, что он хотел плыть отсюда в Эвксинское море, к скифам и к Мэотиде, некоторые – что в Сицилию и к берегам Япигии: его начинали беспокоить римляне, слух о которых расходился все шире». Ну как же здесь обойтись без римлян – прямо в каждой бочке затычка, такое впечатление, что будь возможность, римские историки бы написали, что еще легендарный царь Хаммурапи выражал тревогу по поводу их усиления! Просто не было грозному Македонцу абсолютно никакого дела до городка, который затерялся где-то на просторах Ойкумены, он о нем и слыхом не слыхивал, и ведать не ведал, и вдруг – беспокойство выражает, а что если легионы к Вавилону подступят? Хотя до открытого столкновения между Римом и Македонией оставалось более ста лет, когда наследник воинских традиций Александра Великого, царь Филипп V поведет в бой свои фаланги против римских легионов. Ну а если серьезно, то из этого текста Арриана видно, что с точностью ничего сказать нельзя – фразы «некоторые писали» и «другие же говорят» свидетельствуют о том, что это не более чем слухи, и видно, что сам историк относится к ним настороженно. Ведь и на заборах тоже пишут, но не факт, что эта информация является исторически достоверной.

Единственное, о чем можно говорить с полной уверенностью, так это о том, что Александр готовил поход в Аравию, но Аравия – это не Карфаген и не Сицилия, это совсем недалеко от границ его державы и поход туда был вполне возможен. Ведь одновременно с мероприятиями по улучшению ирригационной системы и судоходства на Евфрате Александр распорядился готовить флот для похода в Аравию, о чем мы имеем четкие указания Страбона и Арриана. Сначала посмотрим сообщение Страбона. «По словам Аристобула, Александр намеревался захватить Аравию и уже подготовлял флот и опорные пункты для похода, построив часть кораблей в Финикии и на Кипре; эти корабли, разбираемые на части и сколачиваемые деревянными скрепами, доставлялись за 7 дней в Фапсак, а затем вниз по реке шли до Вавилона; другую часть кораблей он построил в Вавилонии из кипарисовых деревьев, росших в рощах и парках: ведь в этой стране не хватает корабельного леса». И что самое главное, по приказу царя велась тщательнейшая разведка, он хотел действовать наверняка, без всяких неожиданностей и полагаясь не только на удачу, но и на четкое понимание обстановки. Судя по всему, выводы из путешествия по Гедросии Александр сделал, и выводы эти были правильными. Царь царей был прекрасно осведомлен о географическом и политическом положении Аравии, он знал, зачем и для чего необходим этот поход. Не бездумная жажда завоеваний, не всепоглощающая страсть к войне влекли его в эту страну, а чисто экономические выгоды от этого предприятия. «К завоеванию подстрекали его и природные богатства страны: он слышал, что там по озерам растет корица; из деревьев, если их надрезать, вытекают мирра и ладан, а из кустов – киннамон; на лугах сам собой растет нард. Аравийское побережье, по рассказам, не меньше, чем индийское; около расположено множество островов, всюду имеются гавани, в которые может войти флот и возле которых можно основать города, в будущем цветущие и богатые» (Арриан). Это не просто программа очередного военного предприятия, это грандиозная программа освоения целого региона, который должен был по мысли царя занять важнейшее место в экономике империи. А параллельно с покорением Аравии должно было проходить еще одно мероприятие, о котором рассказывает Страбон: «Он (Александр) задумал заселить побережье Персидского залива и тамошние острова. Земля эта казалась ему не менее богатой, чем Финикия». Размах подобных деяний просто поражает воображение, и вне всякого сомнения, по плечу они были только одному человеку – Царю царей Александру. Только вот тут возникает один вопрос – а кто же тогда хотел идти завоевывать Запад? Подобное политическое и экономическое укрепление своей империи подразумевает как минимум лет 10 напряженного труда, а кроме самого Македонца это вряд ли кто мог осуществить. К тому же во время похода в Индию он получил очень полезный урок – нельзя надолго уходить от завоеванных территорий и Александр прекрасно помнил тот беспредел, который творился в стране к моменту его возвращения. Поэтому Великий поход на Запад, на мой взгляд, является не более чем мифом, как и многое другое в жизни Завоевателя, придуманное спустя сотни лет после его преждевременной смерти. И еще один интересный момент, о котором упоминает Страбон и который до некоторой степени проливает свет на то, как хотел Великий Завоеватель обустроить жизнь на покоренных территориях и что при этом хотел получить для себя лично. «Когда он узнал, что арабы почитают только двух богов – Зевса и Диониса, которые даруют людям самое необходимое для жизни, он рассчитывал, что в случае победы арабы будут почитать его третьим богом, если он оставит им дедовскую независимость, которой они пользовались». Как всегда, царь верен себе и его политика по отношению к побежденным народам, остается прежней, он чувствует, что нащупал именно тот стержень, который не позволяет его империи рассыпаться как карточный домик. Ну а что касается божественности, то для основной массы населения своей державы он и так являлся живым богом, и не думаю, что жители Аравии ему бы в этом признании отказали.