Книга Сердце рыцаря - Джиллиан Брэдшоу

– У меня есть сопровождающий, который вернется за мной через пару часов, – ответила Мари и прикусила губу, услышав, как чопорно звучит ее голос.

Заноза снова вернулась в ее сердце в Треффенделе, когда Тиарнан прикоснулся к ее лицу и сказал: «У вас глаза серые». Она не ожидала, что снова почувствует это беспокойство. В ночь его свадьбы она отказалась от всех надежд на брак с ним, и ей не приходило в голову, что его брак может быть признан недействительным. А теперь она боялась этой боли – и боялась его благодарности. Она не рассчитывала увидеть его до того, как он вернется в Нант ко двору.

– Мне можно будет занять его место? – быстро предложил Тиарнан.

– До самого Нанта, лорд Тиарнан? Я слышала, что ваше поместье нуждается в немалом внимании, и не думаю, чтобы вы захотели прямо сейчас уехать оттуда ко двору.

– Вчера вечером вернулся мой управляющий Кенмаркок, так что я стал более свободен. Мне можно ненадолго уехать ко двору. Я все равно собирался отправиться в Нант через пару дней, чтобы попробовать вернуть моего коня и вооружение. Леди Мари, если бы я мог оказать вам хоть какую-то услугу, я был бы более чем рад это сделать. Я знаю, скольким я вам обязан.

Мари стало трудно дышать.

– Лорд Тиарнан, я тоже многим вам обязана. Давайте скажем, что теперь мы квиты.

Жюдикель быстро переводил взгляд с Мари на Тиарнана и обратно, и теперь его строгое лицо осветилось доброй улыбкой.

– Может быть, сын мой, – весело предложил он, – если ты не торопишься исповедать свои грехи, мы могли бы пойти ко мне в хижину и разделить трапезу? Уже время обедать.

Когда они вышли из часовни, двое сопровождающих Тиарнана поспешно направились к ним, действительно напоминая обеспокоенных нянюшек. Тиарнан посмотрел на них с глубоким неудовольствием, а Мари прикусила палец, чтобы не засмеяться.

Эта пара отправилась с ними к Жюдикелю, прихватив с собой привезенную из поместья еду, и все пятеро уселись в огороде, где сладко пахло пряными травами. Они поели хлеба, сыра и вишен, запивая их козьим молоком. А потом Тиарнан сурово посмотрел на своих слуг и приказал им пойти присмотреть за лошадьми.

– И за лошадью леди Мари тоже, – добавил он. – Это гнедая кобыла, которая привязана поддеревом. Отведите их к ручью и напоите, а потом хорошенько почистите.

– Вы останетесь с Жюдикелем и чужестранной дамой? – подозрительно спросил один из слуг.

– «Чужестранную даму» зовут леди Мари Пантьевр. Она родня герцогини, и сам герцог уважает ее за мудрость. Тебе, Донал, не следует говорить о ней так непочтительно. А что, по-вашему, я собираюсь делать? Идите и позаботьтесь о лошадях. Я не звал вас с собой, так что не жалуйтесь, если вам скучно.

Двое слуг ушли, несколько раз тревожно оглянувшись, и Мари снова прикусила палец.

Тиарнан раздраженно кинул вишневую косточку в их удаляющиеся спины.

– Не знаю, что, по их мнению, может случиться, если они выпустят меня из виду! – с досадой проговорил он.

– Ты уже один раз внезапно исчез в этих местах, – резко сказал Жюдикель. – И они остались на милость людей, которые относились к ним с презрением. Естественно, им страшно снова оставить тебя здесь одного. То, что происходит с тобой, влияет и на них. Тебе следует об этом помнить, Тиарнан.

Тиарнан сразу же стал серьезным.

– Мне теперь об этом не забыть. Юстина Браза, сына Конуола, выпороли, вы слышали об этом? Мне сказали, что он плакал и молил о пощаде. Юстин, который в жизни никого не боялся! Его приковали к позорному столбу, и один из людей де Фужера бил его кнутом за то, что он отвез зерно в Монфор! И он был только первым.

– Я знаю, что происходило в Таленсаке, – тихо отозвался Жюдикель. – Все лето ко мне рекой текли люди, просившие помощи и совета. И я хочу знать: ты их снова бросишь?

Наступило молчание.

– Не знаю, – наконец проговорил Тиарнан напряженно. – Я не хотел бы.

В эту минуту он чувствовал, что никогда не захочет отбросить снова свою человеческую сущность. То, что он прежде делал в лесу, теперь представлялось ему всего лишь игрой в дикого зверя: пробыв волком несколько дней, он возвращался домой в свое приветливое поместье, отдыхал и наедался. Реальностью же были холод и голод без надежды на избавление, отчаянное одиночество и постоянные опасности. Он никогда этого не забудет и не хочет снова это вкусить.

– Я был бы рад избавиться от этого, – сказал он Жюдикелю тихо.

– У других людей тоже бывают сильные страсти, но они их побеждают, – строго заявил Жюдикель. – Ради твоих людей и ради самого себя тебе следует сделать это. Это было опасно и прежде, но теперь, после того как ты исчез почти на год и вернулся, когда тебя уже объявили погибшим, тебе не удастся просто ускользать. За твоими приходами и уходами станут следить пристальнее, так что риск для тебя станет гораздо большим. Я предупреждаю тебя, если ты снова это сделаешь, я наложу на тебя епитимью – не за само превращение, а за то, что ты глупо и неоправданно рискуешь своей жизнью и благополучием твоих ближних. Тиарнан склонил голову:

– Это будет заслуженно.

Мари представила себе Изенгрима, сидящего на хлебе и воде и смиренно читающего молитву, и снова прикусила палец. «Это глупо! – сурово укорила она себя. – Это совсем не смешно!»

Тиарнан заметил ее жест, посмотрел на нее и встретился с ней взглядом. Его глаза вспыхнули – и ей расхотелось смеяться. Ее вдруг отчаянно потянуло прикоснуться к его лицу, погладить белую полосу у него на подбородке, поцеловать его. Она заставила себя отвести взгляд.

Тиарнан посмотрел на ее скромно опущенную голову – и вспомнил ее тело, каким он его видел, белеющим на траве у источника Нимуэ. Со дня визита Тьера он часто думал о Мари, не зная, следует ли верить тому, что говорил Тьер. Он украдкой наблюдал за ней, тревожно пытаясь увидеть признаки отвращения. Их не было – только естественность, которая казалась ему просто чудом. Он уловил смех в ее глазах, когда Жюдикель пригрозил ему епитимьей, а когда этот смех погас, это его озадачило. Он не знал, как ему действовать дальше – и действовать ли вообще. Ему хотелось вернуть озорные искры в эти глаза, опущенные темными ресницами, заставить ее улыбнуться. Он не мог расстаться с ней прямо сейчас, ничего не выяснив, ничего не сказав.

– Моя госпожа, когда должен приехать ваш сопровождающий? – спросил он.

– Он обещал вернуться не позже девятого часа, – сразу же ответила она, снова глядя на него. – Мы собирались догнать герцога в Редоне. А если он задержится, то мы не успеем приехать до темноты.

Тиарнан кивнул. Переезжая из одного замка в другой, двор обычно останавливался в большом монастыре.

– Вы будете жить при дворе в Нанте, – неуверенно спросил он, – или вы собираетесь уйти следом за своими землями в монастырь?

– Я этого еще не решила, лорд Тиарнан.

Она снова опустила взгляд и чуть отвернулась. Он любовался ее профилем: высоким лбом и смелыми чертами лица, линией шеи, белой и нежной, под золотыми крыльями вуали.