Книга 80000 километров под водой - Жюль Верн

— Не знаю, — ответил Консель.

— В этом легко убедиться, — сказал я и подошел к манометру. К моему величайшему изумлению, стрелка показывала глубину в триста шестьдесят метров.

— Что это значит? — воскликнул я.

— Надо спросить капитана Немо, — сказал Консель.

— Но где его найти? — возразил Нед Ленд.

— Идите за мной, — сказал я своим товарищам.

Мы вышли из салона. В библиотеке не было никого. Я решил, что капитан Немо находится в штурвальной рубке. Беспокоить его там было неудобно, поэтому мы вернулись в салон.

Не стану пересказывать жалоб и причитаний Неда Ленда. На этот раз у него были все основания кипятиться. Я не мешал ему изливать свое дурное настроение, но и не отвечал ему.

Так мы просидели минут двадцать, прислушиваясь к малейшему шуму в коридорах «Наутилуса», как вдруг в салон вошел капитан Немо. Казалось, он не заметил нас. Его обычно невозмутимое лицо на этот раз выдавало сильное волнение. Он молча подошел к компасу, к манометру и, наконец, остановился перед картой и направил палец в какую-то точку в той ее части, которая изображала Южное полярное море.

Я не хотел отрывать его от размышлений. Но, когда он через несколько минут обернулся ко мне, я спросил его:

— Опять заминка, капитан?

— Нет, — ответил он, — на сей раз несчастный случай.

— Серьезный?

— Возможно.

— Опасный?

— Нет.

— «Наутилус» сел на мель?

— Да.

— Как это случилось?

— Какая-то необъяснимая игра природы, в которой неповинен рулевой. Он не совершил ошибки… Но мы не в силах помешать закону тяготения. Можно пренебрегать законами, установленными человеком, но не законами природы!

Капитан Немо выбрал не очень удачный момент для философствований. В сущности говоря, он ничего не разъяснил мне своим ответом.

— Можете ли вы сказать мне, капитан, — спросил я, — что явилось причиной этого происшествия?

— Опрокинулась огромная глыба льда, целая ледяная гора… Когда айсберги подтачиваются у основания теплыми течениями, центр тяжести их перемещается, и они переворачиваются. На «Наутилус», плывший под водой, обрушилась такая ледяная гора. Нижняя часть перевернувшегося айсберга подхватила «Наутилус» с собой, подняла и положила набок.

— Но разве нельзя снять «Наутилус» с мели, опорожнив резервуары и тем облегчив его вес?

— Это мы и делаем сейчас, господин профессор. Прислушайтесь — тан работают насосы, откачивая воду. Посмотрите на стрелку манометра: «Наутилус» выплывает кверху, но вместе с ним всплывает и ледяная гора. До тех пор, пока какое-нибудь препятствие не задержит этого движения, наше положение не изменится.

И в самом деле, «Наутилус» продолжало кренить на штирборт. Без сомнения, он выпрямится, как только прекратится вращение айсберга вокруг его нового центра тяжести. Но, кто знает, не случится ли так, что вращение айсберга будет остановлено нижней поверхностью сплошных льдов, и не будем ли мы с огромной силой сжаты, а может быть и сплющены между двумя ледяными поверхностями?

Пока я размышлял о всех возможных последствиях несчастного случая, приключившегося с «Наутилусом», капитан Немо не отрывал глаз от стрелки манометра. Со времени столкновения с айсбергом «Наутилус» поднялся уже на сто пятьдесят футов, но угол наклона его на штирборт оставался прежним.

Внезапно корпус подводного корабля вздрогнул. «Наутилус» явно стал выпрямляться. Картины, висевшие на стене салона, изменили свое положение, да и сами стены заметно приблизились к вертикальной линии. Мы все сосредоточенно молчали. Затаив дыхание, мы следили за тем, как медленно и постепенно выпрямляется корпус судна. Пол салона стал горизонтальным.

— Наконец-то мы выпрямились! — воскликнул я.

— Да, наконец-то, — сказал капитан Немо, направляясь к выходу из салона.

— Но всплывем ли мы теперь? — спросил я.

— Конечно, — ответил он, — ведь резервуары не опорожнены до конца, и, как только насосы вытолкнут из них всю воду, «Наутилус» всплывет на поверхность.

Капитан вышел, и тотчас же по его приказу прекратилась работа насосов, а следовательно, и движение «Наутилуса» вверх. В самом деле, мы рисковали при дальнейшем подъеме, наткнуться на нижний слой сплошных льдов, и было благоразумней оставаться на этом уровне глубины.

— Ну, мы, кажется, счастливо отделались! — сказал Консель.

— Да. Эти ледяные глыбы легко могли раздавить нас или, в лучшем случае, взять в плен. А тогда, не имея возможности обновить запас воздуха… Мы счастливо отделались!

— Если только мы действительно уже отделались! — негромко сказал Нед Ленд.

Я не пожелал вступать в напрасный спор с канадцем и ничего не ответил на его замечание.

В эту минуту раскрылись ставни салона, и мы бросились к окнам.

Свет прожектора озарил воду. На расстоянии десяти метров от нас по бокам вздымались сверкающие ледяные стены. Сверху и снизу — те же стены. Сверху это была глыба сплошного льда, нависшая над нашей головой, как огромный потолок. Снизу полом служил повернувшийся айсберг, нашедший точки опоры в боковых стенах и прочно утвердившийся в этом положении. «Наутилус», таким образом, был заключен в настоящий ледяной туннель шириной в двадцать метров. Мы могли беспрепятственно выйти из него, идя либо вперед, либо назад, чтобы там, опустившись на несколько сот метров глубже, миновать зону сплошных льдов.

Несмотря на то, что лампы на потолке не горели, салон был залит ярким светом. Это было отражение лучей прожектора, «Наутилуса» в ледяных стенах.

Я не могу передать волшебный эффект того освещения, ибо каждый излом, каждый уступ ледяных глыб отбрасывал лучи различного цвета, в зависимости от своей кристаллической структуры,

Это были как будто неисчерпаемые россыпи драгоценных камней, сапфиров и изумрудов, отражавшие перекрещивающиеся лучи всех оттенков зеленого и синего цвета. Свет прожектора усиливался во стократ, как усиливается свет лампы, помещенной за толстыми чечевицами стекол маяка.

— Как красиво! Какая ослепительная красота! — восторгался Консель.

— Да, — сказал я, — это незабываемое зрелище! Не правда ли, Нед?

— Да, тысяча чертей, это правда! — признался канадец. — Я взбешен, что вынужден согласиться с этим. Никогда еще я не видел ничего подобного! Но только я боюсь, что мы дорого заплатим за это зрелище. Природа не любит, чтобы человек проникал в ее самые сокровенные тайны.

Нед Ленд был прав. Это зрелище было слишком прекрасно для человека.

Вдруг крик Конселя заставил меня обернуться.

— Что случилось? — спросил я.

— Пусть хозяин закроет глаза! Пусть хозяин не смотрит!