Книга Ночная катастрофа - Нельсон Демилль

Я заглянул в конверт. Внутри лежала пачка копирок, перехваченная резинкой. Я снял резинку и принялся перебирать розовые бумажки, каждая из которых представляла собой копию квитанции на утерянную книгу или видеокассету.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросил мистер Розенталь.

— Спасибо, нет. — Квитанции лежали не в хронологическом порядке, поэтому я перебирал их довольно долго. На каждой было написано: «Не возвращено». Примерно в середине пачки я обнаружил копирку, на которой были указаны дата — 17 июля, и номер комнаты — 203. Взятый напрокат фильм назывался «Мужчина и женщина». Подпись была не очень разборчивой — видимо, тот, кто ее ставил, на ручку не нажимал.

Снизу, уже другим почерком, было выведено: «Не возвращено», — а рядом стояла фамилия Рейнольдс — та самая, под которой, по словам Мари Габитоси, наш донжуан зарегистрировался в отеле.

Я спросил у мистера Розенталя, что это означает, и он объяснил:

— Очевидно, у той особы, которая взяла видеопленку, не было ключа от номера. Библиотекарь заглянул в компьютер, увидел, что фамилии взявшего кассету постояльца и того, на чье имя снят номер двести три, не совпадают, и попросил клиента назвать фамилию человека, зарегистрировавшегося в номере. Фамилия оказалась правильной, и этот маленький инцидент был исчерпан.

— Отлично. — Значит, леди знала, под каким именем зарегистрировался ее любовник. Из этого следовало, что они, вполне возможно, не первый раз им пользовались.

Я поднес кусочек розовой копирки к глазам и еще раз, очень внимательно, изучил подпись. Света, однако, было маловато, и я сказал:

— Давайте поднимемся в холя.

Когда мы выходили из архива, я заметил, что Розенталь несколько раз украдкой посмотрел на свои бумаги, которые после моего посещения находились уже не в столь образцовом порядке.

В холле я уселся за стол, включил настольную лампу и, осветив розовый клочок копирки, спросил у Питера:

— У вас есть увеличительное стекло?

Питер без слов вынул из выдвижного ящика прямоугольной формы лупу и подал мне. Я всмотрелся в едва различимые буквы и сумел прочесть: «Джилл Уинслоу». Я еще раз вгляделся в подпись — в каждую букву. Так и есть: «Джилл Уинслоу».

Питер все время посматривал на розовую копирку, и я спрятал ее в карман — кстати, вместе с позаимствованным у него увеличительным стеклом. Потом я жестом предложил мистеру Розенталю пройти со мной в библиотеку. Мы вошли в темную комнату, и я, не зажигая света, произнес:

— Полагаю, что вы знаете о гостиничном бизнесе все или почти все, поэтому мне бы хотелось задать вам следующий вопрос: как вы думаете, эта дама из номера двести три могла указать свои подлинные имя и фамилию на квитанции?

С минуту поразмышляв, мистер Розенталь сказал:

— Думаю, да.

— А почему вы так думаете?

— Видите ли, в баре, ресторане или даже… гм… у газетного прилавка происходит то же самое… вас просят написать вашу фамилию или указать номер комнаты — и вы это делаете. Почему? Но это же просто: обслуживающий персонал может проверить ваши данные по компьютеру… или попросить вас показать ключ от комнаты, в которой вы проживаете, или даже ваши водительские права. — Помолчав, он добавил: — Кроме того, подписываться собственным именем наиболее естественно. Я бы даже сказал, что люди делают это чисто инстинктивно.

— Ну а если вы путешествуете инкогнито? Предположим, у вас роман на стороне? Не забудьте, тот парень зарегистрировался у вас под вымышленным именем.

— Да, но это другое. Посещение же библиотеки не кажется чем-то важным. Поэтому, когда вас просят подписать квитанцию на взятую напрокат книгу или видеокассету, вы указываете на ней свое настоящее имя — возможно, из-за подсознательного страха попасть в щекотливое положение или просто потому, что не считаете это настолько серьезным, чтобы опускаться до мелкой лжи.

— Мне нравится, как вы мыслите, мистер Розенталь.

— Для меня это большое утешение.

У мистера Розенталя неожиданно обнаружилось чувство юмора — правда, несколько сухое и, я бы даже сказал, саркастическое. Все-таки я умею извлекать из человеческих душ все самое лучшее.

Я вышел из библиотеки, Розенталь последовал за мной.

— Вам нужна эта квитанция? — спросил он.

— Еще как!

Розенталь отважился пошутить еще раз:

— Тогда мне бы хотелось получить от вас квитанцию.

Я вежливо хохотнул и сказал:

— Включите это в мой счет.

Когда мы подошли к конторке, мистер Розенталь спросил:

— Вы и в самом деле собираетесь провести у нас ночь, мистер Кори?

— Именно так. Я получил отличную скидку.

Мистер Розенталь посмотрел на Питера и спросил:

— Какой номер вы предоставили мистеру Кори?

— Номер двести три.

— Ну разумеется. Все еще надеетесь, что комната с вами заговорит?

Я наставительно произнес:

— Комнаты не разговаривают, мистер Розенталь. — Потом я повернулся к Питеру: — Разбудите меня завтра в семь утра.

Питер сделал у себя соответствующую пометку и спросил:

— Вам помочь с багажом? Или, быть может, проводить до «Манибоуг-Бей»?

— Ничего этого не нужно. Спасибо за помощь, джентльмены.

Я вышел из холла в прохладную туманную ночь, сел в свой взятый напрокат «форд» и доехал до парковки «Манибоуг-Бей», после чего, взяв сумку с дорожными принадлежностями и заперев машину, направился к зданию. Не прошло и нескольких минут, как я уже входил в номер 203. Чей-то голос в комнате — или у меня в голове — воскликнул: «Эврика!»

Глава 37

Я сел за письменный стол, включил настольную лампу, положил на стол розовый листок и с помощью увеличительного стекла еще раз его рассмотрел.

Название фильма, несомненно, было написано женщиной. Та же рука проставила дату, номер комнаты и расписалась. Кто-то еще, скорее всего библиотекарь, добавил фамилию «Рейнольдс», а также слова: «Не возвращено».

Когда-то в колледже Джона Джея я прослушал целый курс о том, что можно узнать о человеке, изучая его почерк. К сожалению, я мало что из него помнил. Но я знал, чем отличается поддельная подпись от настоящей и как можно определить, что человек подписывается вымышленной фамилией. Та подпись, которая находилась передо мной, выглядела совершенно естественно. А может, мне просто очень хотелось, чтобы она оказалась подлинной?

Я встал из-за стола, зажег верхний свет и подошел к шкафам. Под телевизором находилась небольшая пустая полочка. При ближайшем рассмотрении я обнаружил на ней четыре кружочка, по цвету слегка отличавшиеся от белой краски, которой она была покрашена. Эти кружочки были размером с десятицентовую монету и располагались, образуя прямоугольник. Очевидно, здесь раньше стоял видеомагнитофон.