Книга Небесная милиция - Петр Завертаев

— Поразительно! — воскликнул Обиходов. — Как вы научились так хорошо в этом разбираться?

— Просто я видела уже очень много таких представлений, — сказала Анечка. — А еще у меня есть друзья, которые выращивают этих быков на ферме. Их называют гардьенами. Это такие местные камаргские ковбои. Они научили меня немножко понимать быков.

Обиходов посмотрел на Анечку с интересом. Симпатичные девушки редко удивляли его. В последнее время почти никогда. Они представлялись ему существами познанными, понятными и простыми. Вроде быков. А тут вдруг оказывается, что даже быки способны разбираться в людях и проворачивать многоходовые комбинации. А симпатичные девушки способны разбираться в быках… Тянуть дальше нить рассуждений Обиходов не стал. Он как-то сразу охладел к происходящему на арене, тем более, что там уже сорвали с рогов главный трофей — кокарду, и стал украдкой наблюдать за Анечкой. Делать это было несложно, потому что Анечка была слишком увлечена Мистралем. Обиходов видел, как в какие-то особо важные моменты вспыхивают ее глаза. Ее глаза имели такую особенность — вдруг вспыхивать, это он еще раньше заметил. Происходило это так: сначала шел взмах ресниц, плавный и стремительный одновременно, потом сама вспышка, как будто на хрустальный шар вдруг падал луч света и он вспыхивал сразу всеми цветами. У Анечки глаза были серо- голубыми. Но вспыхивали именно разными цветами. И голубым, и серым, и зеленым, и золотым. Разноцветные искорки превращались в радостную энергию, которая волнами расходилась во все стороны. Наверное, растаманы именно это и называют позитивными вибрациями. А иногда, волнуясь, Анечка прикусывала губу, довольно сильно, так что оставался белый след. Когда она хмурилась, на ее лбу, частично скрытом ровной челкой, появлялись маленькие трогательные складки. Обиходов даже задал себе вопрос, а смог бы он, Георгий Обиходов, вызвать в этой девушке такие сильные переживания? Или для этого обязательно нужно быть огромной горой жилистой говядины? За этими размышлениями он даже пропустил момент, когда на арене все закончилось. Мистраля выманили в загон. Снова грянул «Марш тореадоров». Публика встала с мест и аплодисментами приветствовала галантно раскланивающихся разетеров. Их белые рубашки были перепачканы грязью и кровью. Кровь была, похоже, все-таки бычья, от царапин гребенками. Разетеры устало улыбались, на их потных разгоряченных лицах было написано: «Слава Богу, на этот раз пронесло».

Пока арену готовили к выступлению следующего быка, Обиходов отлучился в туалет. Когда вернулся, застал Анечку немного озадаченной.

— Кажется, у нас проблемы, — сказала она. — Только что мне позвонил Жан-Люк. Павел куда-то пропал.

— Как пропал? — удивился Обиходов.

— Мы договорились, что они приедут сюда. Жан-Люк сказал, что когда они проезжали мимо рынка, Павел попросил остановить машину и вышел. Сказал, что на одну минуту. И пропал. Это было сорок минут назад.

— А зачем он выходил?

— Жан-Люк не знает. Он же не понимает по-русски, а Павел не говорит по-французски. Павел только жестами показал, что на одну минуту. И ушел.

— Может, он заблудился на рынке?

— Вообще-то, рыночек в Ле-Гро-дю-Руа небольшой. Заблудиться там невозможно.

Обиходов достал телефон и набрал номер. Телефон Павла оказался выключенным.

— Странно, — сказал Обиходов. — Вроде, когда прилетели, он его не выключал. Ну, что делать? Поехали искать.

18

Путь до рынка занял меньше пяти минут. Обиходов сразу заметил припаркованный микроавтобус и рядом знакомую фигуру в темных очках. Жан-Люк стоял невозмутимо сложив руки на груди. Кажется, что пропажа пассажира волновала его не больше, чем изменения газового состава атмосферы Сатурна.

Анечка вышла из машины и обменялась с Жан-Люком несколькими короткими фразами.

— Павел пошел на рынок, — перевела она Обиходову. — Жан-Люк не видел, чтобы он что-то покупал. Очень быстро затерялся между прилавками. Жан-Люк потом дважды прошел весь рынок, Павла там уже не было. На ближайших улочках тоже. Скажите, Георгий, а он был здоров?

— В каком смысле?

— Не было ли у него болезней, которые могли вызвать приступ?

Обиходов пожал плечами:

— По-моему, нет.

Жан-Люк произнес что-то по-французски.

— Жан-Люку показалось, что Павел нервничал, — перевела Анечка. — Он всю дорогу оглядывался назад. И вел себя немного странно. Был очень напряжен.

— Может, он в туалет хотел? — предположил Обиходов.

Анечка перевела. Жан-Люк отрицательно мотнул головой и произнес отрывистую фразу.

— Он говорит, — сказала Анечка, — что по дороге они останавливались на заправке. Там был туалет.

— Тогда не знаю, — сказал Обиходов. — Давайте искать. Пусть Жан-Люк остается около машины, а мы с вами, Анечка, сначала еще раз пройдемся по рынку, а потом будем прочесывать окрестности.

— Дакор, — сказал Жан-Люк, когда ему перевели план.

— Дакор, — повторил Обиходов.

Рынок был необыкновенно живописный. Ароматный и красочный. В отличие от восточного базара, он поражал не размахом, не обилием товаров, а изысканной штучностью. Каждый отдельный прилавок напоминал фламандский натюрморт со снедью, вроде тех, что выставлены в Эрмитаже, с законченной композицией, с продуманной цветовой гаммой. Каждый отдельно взятый артишок или клубнику хотелось сначала поразглядывать, потом взять в руки, понюхать и сказать: «Бон!» приветливому продавцу. В одном месте на пробу в маленькие пластиковые стаканчики разливали вино. Обиходов не удержался и попробовал. «Ну как?» — улыбкой спросил продавец, мужчина с пышными усами, одетый в заляпанный вином передник. Обидохов поднял в вверх большой палец.

— Дойчланд? — спросил продавец.

— Россия, — ответил Обиходов. — Рюс.

— О! Рюс! — восторженно воскликнул продавец и немедленно налил еще стаканчик.

Отказываться было неудобно. Обиходов выпил. Вино показалось немного кисловатым, но пришлось купить бутылку. Для поддержания престижа страны.

Однако же, Павла нигде не было. Рынок и в самом деле был небольшим, взрослому человеку потеряться на нем невозможно. В условленном месте Обиходов встретил Анечку.

— Никаких признаков, — сказал он.

Анечка бросила слегка иронический взгляд на бутылку в его руках. «Обезвоживание организма?» — прочлось в ее глазах.

— Может он на пляже? Это рядом, в двух кварталах отсюда, — сказала она.

Они вышли на городскую набережную. Обиходов впервые в жизни увидел Средиземное море. Оно оказалось коричневатым у берега и синевато-сизым вдалеке, с мелкими, как на подмосковном водохранилище, волнами. От пляжа, отгороженного от набережной декоративным заборчиком, тоже повеяло чем-то родным. Пухлые тетки, как выбросившиеся на сушу киты. Мамаши с детьми. Мороженное в ярких обертках. Европоп из динамиков. Детские крики и визг у кромки худосочного прибоя. Пляж хорошо просматривался в обе стороны. Павла нигде не было видно.