Книга Покоренная викингом - Хизер Грэм

— Рианон! — Она услышала свое имя, разносимое ночным ветром, прозвучавшее в темноте, как звериное рычание. Этот голос вдохнул в нее силы. Она ухватилась за колючие кусты, которые росли на скалах, но Вильям уже был ниже нее, его пальцы держались крепко за ее лодыжки, он тянул ее вниз. Боль пронизывала ее, руки разгибались, она скользила, скользила вниз.

— Рианон! — Снова закричал Эрик. Он уже был над ней. В его кристально-синих глазах был приказ. Его руки обвили ее запястья, и он потянул ее вверх. Она видела, как натянулись жилы и вздулись его бронзовые мускулы, но ей было больно, и она истошно закричала.

— Держись! — приказал он. — Держись! Я приказываю. Держись, я тебе говорю. Слушайся меня, ты ведь моя жена!

Его пальцы захватили ее пальцы, и вдруг она услышала долгий, леденящий душу крик, когда Вильям Нотумбрийский, сорвавшись, полетел в темную бездну навстречу своей смерти.

Ее вытянули наверх в прохладный ночной воздух, она оказалась на руках у мужа…

Он вернул ее к жизни.

Ослабев, она прижалась к нему. Он заключил ее в объятия и нежно завернул в свой плащ.

Она почти не помнила долгого пути в темноте, сменившейся дневным светом и снова окутавшей землю.

Гарт ехал с Дарией, которая, распустив волосы как настоящая принцесса, сообщала Иону Винчестерскому, что она — свободная женщина, которая сама в ответе за свою судьбу, и что она не уступит мужчине ни в чем.

Рианон слушала Дарию и рассмеялась, когда Эрик сказал, что, по его мнению, Олаф не был бы против выдать замуж эту самую младшую и своенравную из всех его отпрысков. Ион предупреждал Дарию, чтобы она была осторожна в словах, а не то ему придется преподать ей урок, объяснив, какое место должна занимать женщина.

Больше Рианон и Эрик уже ничего не слышали, потому что Эрик пустил своего коня вихрем, а Рианон широко раскрыла глаза и, взглянув на него, спросила:

— Женщин ведь полно, не так ли, милорд?

— Ах, любовь моя, но я не имел в виду женщин, таких как ты. Храбрые женщины с огоньком, да еще красивые — большая редкость. А та, что я держу сейчас в объятьях — вся моя жизнь. — Он пожал плечами, держа ее. — Любовь моя, если бы он утащил тебя вниз, единственным моим желанием было бы последовать за тобой!

Она задрожала и почувствовала, что он крепко обнял ее. Она снова заглянула ему в глаза.

— Мергвин сказал, что наступит мир, если мы сможем выдержать бурю. О Господи, Эрик! Он отдал свою жизнь, спасая меня!

— Я видел его, — сказал Эрик. — Его отвезли домой.

— Он говорил, что больше никогда не увидит Ирландии, — прошептала она, и в ее глазах появились слезы.

— Не нужно, любовь моя, успокойся. Он обещал нам мир, и мир будет наш.

Они мало разговаривали во время оставшегося пути. Когда они наконец вернулись домой, Рианон сразу заснула. Она была так утомлена, что не проснулась даже, когда Эрик принес ее в их комнату, и проспала до утра. А потом в ее комнату вошла Адела сказать, что прекрасная горячая ванна ждет ее и что скоро она принесет Гарта. Рианон поднялась и с удовольствием приняла ванну, думая, удастся ли ей когда-нибудь смыть то отвращение, которое вызвало в ней прикосновение Вильяма, а потом закрыла глаза и стала горевать о Мергвине. Оказывается, он так много для нее значил. Но она была дома и жива, и ее сын тоже был жив… И Эрик…

Они пережили бурю.

Она встала, завернувшись в льняное полотенце, и в этот момент вошел Эрик. Он тоже выглядел несравненно лучше, чем прошлой ночью. Он смыл грязь и кровь и был таким же величественным и полным королевского достоинства, каким она привыкла видеть его.

Он быстро подошел к ней и мокрую заключил в свои объятия. Она прильнула к нему, почувствовав силу его рук, когда он нес ее к кровати. Она ответила на его поцелуй своим жарким поцелуем, а когда он развернул ее полотенце и стал лихорадочно целовать ее грудь, она оттолкнула его, схватив его золотую голову, сопротивляясь:

— Эрик, мы не должны! Так много нужно сделать сегодня утром!

— Что, например? — спросил он.

— Гарт, милорд. Я уверена, он скоро потребует меня.

— Конечно… скоро, — согласился Эрик. — Дариа присматривает за ним, и он сосет мех с козьим молоком. Она скоро его принесет.

И все же Рианон покачала головой.

— Эрик, мы не должны! — Слезы застилали ее глаза. — Вспомни о Мергвине! Нужно прочесть молитвы, сделать все приготовления…

— Ах, да. — Эрик повернулся на бок. — Мергвин! — Его глаза с лукавой голубой усмешкой смотрели на нее. — Не будет никаких приготовлений.

— Но…

— Мергвин жив и здоров и удобно расположился внизу. Единственное, от чего он страдает, так это от того, что не сумел правильно предсказать собственную смерть. Он немедленно потребовал, чтобы мои родители приехали, навестить нас, поскольку уверен, что больше не сможет ступить на ирландскую землю. И, конечно, поскольку мы ожидаем Повелителя волков и его прекрасную королеву, мою мать, в любой день, мы должны сделать некоторые приготовления. Но, любовь моя, ведь не сию же минуту!

— Он… он… Мергвин — жив? — выдохнул Рианон.

Эрик кивнул головой. Его улыбка стала нежной, когда он пробежал пальцами вдоль ее обнаженного живота и тихо сказал:

— Правда, он — жив, и он многому научил меня в жизни, также как ты научила меня любить. Наше будущее подверглось жестоким испытаниям. Наша совместная жизнь была полна бурь. Мы так часто расставались, и мечи лязгали, и стрелы летели. Но теперь мы будем мирно жить вместе, и главное, что мир продлится всю нашу жизнь, начиная с сегодняшнего дня.

— Конечно, любимый! — Рианон затрепетала и, взяв его руку, нежно поцеловала его пальцы.

Он приподнялся над ней и нежно коснулся ее губ своими, но в его глазах все еще плясали огоньки.

— Давным-давно, когда мне не было и нескольких минут от роду, Мергвин сказал, что я буду настоящим викингом, истинным Волком, как мой отец. И он предупредил Олафа, что я пройду сквозь бурю и буду путешествовать и бродить по миру с викингами, но затем, сказал он, лисица приручит волка. И вот настал тот момент, когда я больше не буду искать приключений, а найду мир и покой в объятиях моей дикой и смелой маленькой лисицы.

Рианон кивнула головой, раскинула руки и обняла его.

— Разве я похожа на такую лисицу, милорд?

— Конечно. Своевольная, порывистая, очаровательная и очень смелая. В точности такая, какую я всегда желал взять в жены. На всю жизнь, любовь моя, и до смерти.

— Тогда иди ко мне, мой викинг, мой волк. Вдохни свое сладкое желание в мои губы, и я стану приручать тебя, если позволишь.

— От всего сердца, — согласился он, и его смех был хриплым, когда он лег на нее, встречая серебро ее прекрасных глаз. — Видишь ли, было еще одно предсказание.