Книга Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток - Леопольд фон Захер-Мазох

ни малейшего следа принцессы. Тогда один из мужчин поехал провожать дам домой, мы же, остальные, всю ночь напролёт провели в поисках.

Трудно описать, какой переполох поднялся на следующий день в замке! В конце концов все решили, что исчезновение принцессы — дело рук банды разбойников, которых в то время было очень много в этой местности.

Что было тут делать? Прежде всего мы послали королю доклад о случившемся и остались ждать, не прикажет ли он содрать с нас живых кожу. Затем был командирован конный воинский отряд на новые поиски Мэри. Так как всем было известно, что я малоопытен в военном деле и что всю прошлую ночь я провёл в поисках принцессы под дождём, то никто не счёл подозрительным, что я воздержался от участия в этих новых поисках. Зато все остальные примкнули к отряду. Я же хотел использовать свидание с Джейн наедине, чтобы исполнить поручение леди Мэри.

Только тысяча поцелуев! Я хотел бы, чтобы их был целый миллион, и готов был добросовестно передать их все до последнего. Я был уверен, что Джейн пожелает узнать от меня подробности бегства Мэри, и послал ей записку, приглашая прогуляться по саду.

Что это была за сказочная прогулка! Как бесконечно богат человек, имеющий подобные воспоминания! Всё обращение Джейн со мной резко изменилось, и казалось, будто она была готова робко и смущённо уцепиться за меня, как за последнее утешение во всех своих страданиях.

Сообщив ей все подробности бегства Мэри и высказав уверенность, что принцесса теперь уже находится на дороге к раю своих грёз, я счёл благовременным замолвить словечко также и за самого себя. Поэтому я непринуждённо высказал Джейн всё, что чувствовал и желал.

— О, сэр Эдвин, — ответила девушка, — будем теперь думать исключительно о моей повелительнице и о тех заботах, которыми она теперь полна!

— Нет, нет, Джейн, принцесса теперь отрешилась ото всех забот. Разве она не добилась всего, к чему влекло её сердце? Займёмся теперь устройством нашего собственного рая, раз мы помогли принцессе и Брендону обрести его!

Затем я хотел приступить к передаче поручения Мэри, но Джейн отскочила от меня и заявила, что немедленно вернётся домой, если я буду продолжать в том же духе. Все мои просьбы не привели ни к чему. Наконец я рассердился и, не спрашивая уже о разрешении, передал Джейн поручение Мэри или по крайней мере значительную часть такового. Затем я развязно спросил, что предполагает Джейн делать далее.

Бедная маленькая Джейн! Она воображала, что стала несчастной на всю жизнь. Смягчённая и плачущая, опустилась она на скамейку, говоря, что не знает, куда ей теперь деваться, раз даже я, её единственный друг, так обращаюсь с ней.

— Куда вам деваться, Джейн? — подхватил я. — Да сюда, ко мне на грудь! Знайте, что отныне я не намерен позволять вам долее играть со мной и предполагаю обращаться таким образом с вами всю нашу жизнь. Я знаю, что вы любите меня. Вы много раз давали мне понять это, а ведь вы не способны на ложь. Кроме того, мне сказала сама принцесса, что вы признались ей в этом.

— Она не могла так поступить!

— Разве вы не говорили ей этого? Я знаю, вы говорите только правду; ну, так отвечайте, Джейн!

Моя милая кивнула головой и пробормотала, не отпуская рук от лица:

— Ну, да… конечно…

Тогда я немедленно приступил к передаче остатка поручения Мэри, не встречая теперь уже сопротивления со стороны Джейн. Таким образом, моя голубка была наконец-то побеждена после долгой борьбы!

Я спросил Джейн о том, когда мы поженимся, но она не хотела ничего слышать об этом, пока мы не будем знать, что Мэри в безопасности. Затем мы пошли обратно в замок. На прощание Джейн смущённо шепнула мне:

— Я рада, что наконец призналась вам, Эдвин; рада, что это уже миновало!

По-видимому, Джейн очень боялась объяснения, но и я тоже был рад, очень рад!

Глава XVII. Побег

Когда принцесса умчалась от меня, ночь уже вступала в свои права. Так как шёл дождь, темнота наступала очень быстро, и скоро всю местность окутал тот зловещий мрак, когда ведьмы любят приступать к своим воздушным экспедициям и все злые духи выходят на волю для своих проделок.

Копыта лошади Мэри так громко шлёпали по лужам, что принцессе казалось, что шум её бегства достигает до самого Лондона. Ветер пронзительно завывал, уныло перекликались совы, потоки дождя забирались под платье, всюду, куда только могли. Мэри, не привыкшую к таким эскападам, вдруг всё более и более стал одолевать страх.

Хорошо ещё, что Брендон ждал её неподалёку. Но даже рядом с любимым человеком эта ночная поездка осталась в памяти Мэри как нечто бесконечно страшное. Впоследствии принцесса не могла без смеха вспомнить, с какой жадностью накинулась она в грязной, мрачной таверне на чёрствый хлеб и пожелтевший старый сыр. Но она была голодна, усталость терзала её юное тело. Тем не менее после краткого отдыха она в полночь бодро двинулась дальше в путь, и первые лучи утренней зари застали её с Брендоном перед самым Бристолем. Тут они отправились в гостиницу, позавтракали, к величайшему удовольствию Мэри, и затем отправились на борт корабля «Королевский слуга». Казалось, что смелый до нелепости план обещал, вопреки всякому правдоподобию, всё-таки осуществиться, и Мэри была счастлива до глубины души.

Конечно, нашим путникам прежде всего нужны были отдых и покой. Поэтому Мэри поспешила пройти прямо к себе в каюту, да и Брендон отправился на розыски своей койки. Оба они оплатили свой переезд, хотя и считались завербованными, и таким образом принадлежали к команде корабля. Но ведь от них и не ждали матросской работы, они должны были лишь оказать содействие в случае битвы.

Они прибыли на борт корабля около семи часов утра, и Брендон надеялся, что к тому времени, когда они выспятся, судно уже пройдёт Бристольский канал. Но ветер, отчаянно завывавший перед тем всю ночь напролёт, вдруг окончательно спал именно в тот момент, когда был нужен. Настал полдень, а корабль всё ещё грелся в гавани под лучами яркого солнца. Капитан уверял, что к закату ветер обязательно поднимется, но солнце зашло, а паруса продолжали беспомощно болтаться, как тряпки. Брендон знал, что всякая дальнейшая отсрочка должна означать полную неудачу, потому что, наверное, Генрих сразу же, при помощи хитрого Уолси, угадал истину. Его тревога всё усиливалась.