Книга Ученица Хозяина Топи - Александра Каплунова

на ухо Лита, — для Хозяина то всего только дань традиции.

— Я и не серчаю, — насилу взор отвела, да на подружек поглядела, — подумаешь. Сдался он мне.

И сама то понимала, как смешно те слова от нее звучат, потому как вид при том имела без малого обиженный. Русалки лишь меж собой переглянулись, да головами покачали.

— Чего вы тут шепчетесь? — вот и Миланья к ним подоспела, вид при том имея весьма обеспокоенный.

— А я говорила, что надо ее опосля привести, — шепнула той Митка в ответ. Веся насупилась.

Милаша девицу обвела взглядом, руки в бока уперев.

— Ничего, пусть видит, чем учитель ее занимается, — и так ядовито слово «учитель» вымолвила, что ясно стало — совсем другое на языке крутилось, — а то девицам хорошеньким голову морочить он научился, а в себе разбираться — не очень. Али и смыслит, да алкает на елку впереться, да зад не ободрать. Ничего, мы сейчас гостью нашу мигом отвлечем! — и подхватила Вешку под руку, да завлекла к народу. — А танец все равно уж заканчивается.

Веська через плечо только успела взгляд бросить да заметить, что Лесьяр Амелфу к берегу воротил, да поклонившись, оставил. Тут же и от души отлегло.

Наперво успели опробовать все самое вкусное. Еда, как оказалось, водилась здесь и вполне себе людская — запеченые куропаточки, корешки всевозможные, ягоды, да плоды. Даже воздушные пирожные из сахарного хрема, что на языке таял. То, как оказалось, все альвы старались, те не только музыкой одаренные были, но и с кушаньями на раз управлялись. Конечно, встречались и странного вида варева, в котлах кипящие да пузырящиеся, ядовито-зеленые плоды, каковые Милаша Веше настрого пробовать запретила, вина различные колдовские, от коих и человека обычного в миг разум отшибет.

И выглядело покамест все чинно да благородно. Аккурат при дворе человеческом. Танцы вот выводили всяческие, ножками да ручками престранные пируэты вырисовывая. Веся тех па не знала, как, по всей видимости, и Миланья, потому они уж слегка скучающе на то показное веселье глазели. Впрочем, не они одни. Среди танцевавших лишь высшая нечисть замечалась, а кто попроще, да послабже — созерцали. Зато немало нового от подружниц узнала Веська. Те охотно рассказывали, кто есть кто, да мимоходом наряды обсуждали.

— Вон ту кикимору видишь? — Литка указала на гурьбу хихикающих зеленовласок, — у той, что носа нет почти. Это она сызнова мазью пользовалась видать. Потом как-нибудь надобно тебе ее без мази показать, — русалки рассмеялись.

— А что не так?

— Так она нос свой чем только свести не пыталась. Доигралась до того, что оный раза в три больше сделался. Вот она теперь и хитрит, стало быть, хочет из Нави себе покровителя заранее прикормить, а те на красоту падки.

Веся снова с сомнением поглядела на зеленокожих девиц. По ее мнению, они и так совсем не страшны были. Отличались, конечно, от людей обычных, а красотой той же Милаше явно уступали, но чтоб нос ради покровителя менять, такое Веська не понимала. Да и кто здесь покровители? На людей то из свиты Коща всего несколько походили. И те, как оказалось — вурдалаки. Веся сразу обозначила, что не желает к тем близенько приближаться. Издалека поглядела — и буде. И так на празднество пришла.

— Погоди чуточку, скоро наш черед настанет, — рассмеялась Миланья, когда Весенья зевнула с явно скучающим видом на пируэты поглядывая.

— А что будет? — тут же взбодрилась ведунья, закидывая в рот очередную ягодку в сахарной пудре.

— Увидишь, — красноречиво откликнулась Миланья.

Дожидаться долго не привелось. Едва солнце схоронилось за горизонтом, музыка свое журчащее звучание переменять стала, переделываясь под иные мотивы — бойкие, пылкие, до самой души пробиравшие. Веся и не заметила, как пританцовывать стала.

— Наша ты, Весенья, — хихикнула Мита, на то глядя, — как есть наша! Чувствуешь уже?

Растолковывать не пришлось, кивнула ведунья. Огонь в самом нутре зарождаться стал. А вместе с тем здесь и там принялись разжигать костры. А в самом центре поляны вмиг соорудили один большой, огромный даже. Как пламя магией подпалили, то взвилось, казалось, до самого неба, багряным своим светом всю округу затмевая.

— На-ка, выпей, — Миланья Весе деревянную чашу в руки сунула.

— А что там? — запах напиток имел медвяный, точно с летнего луга собранный.

— Болотная медовуха, не боись, не отравлю, — подначила ее Милаша и сама из такой же чаши хлебнула, глазами на подружку сверкая.

Веся еще помялась секундочку, а потом все ж решила осмелиться. Вряд ли Милаша зла ей желает.

Первый глоток горло обжег, точно самого солнца вобрала, закашлялась даже, но тут такое тепло сладостное по телу растеклось, что Веся и остальное допила.

— А теперь идем! — русалки подхватили ее под руки, вкруг костра уж танцевали вовсю, кому как хотелось.

Они втроем вбежали в череду веселящихся, музыка захватила, пронизала каждым голосом свиристели. К зазвонистым струнам гуслей пришли на подмогу гремящие размеренные барабаны. Звучащие в унисон самому сердцу, ритм подхватил и понес в обход костра вслед за блестевшими хмельными глазами русалками. Шаг, шажок, оборотиться вкруг себя, ладошками к искрам костра потягиваясь, чтобы после в порыве за подружками помчаться и уж с ними друг друга руками ворожить. Юбки вихрями вокруг ног стройных взвивались, обрисовывая станы ладные.

Милаша потянулась к Веськиным волосам, растрепала их, а после в щеку чмокнула, рассмеялась.

— Вот оно, веселье наше, так мы гостей привечаем!

И среди танцевавших все чаще подмечать стала Вешка пришлых из Нави. Вкруг огнищ танцующие сбиваться стали в группки, да растягивались к кострам поменьше, где опять вино пили, хохотали, через пламя прыгали да танцевали без устали.

Веська уж чуяла, что жарко ей теперича не от одного вина, но и от плясок этаких. Ритм музыки ж давать свободу не жаждал, и вот она уж дышала тяжко совсем, руки вовсе свинцовые сделались, но все ж к огню, да за искрами в небосвод взлетавшими тянулись. Костер и сам ворожил, ласковыми рыжими лентами манил, обещал ото всех отгородить, да негой укутать. Зачем ей тот магик, когда вот он — жар костра. Перед ним ничего доказывать не надобно. Без затей все, никаких сердечных терзаний, лишь обещание долгожданного тепла.

Перед глазами перемешалось все. Лица окрест чьи-то чужие мельтешили. Хотела Милашу кликнуть, вроде заприметила ту в гурьбе, в объятиях водяного с очами прикрытыми танцевавшую, да голос не подчинился. А танец на новый виток поспешил, барабаны темп ускорили, и вот уж ее кто-то за запястья в хоровод потянул. И в