Книга Невроз и личностный рост: борьба за самореализацию - Карен Хорни

больше всего возбуждать его и приносить наибольшее удовлетворение), или неестествен и чрезвычайно сдержан в сексе, нередко угрожает партнеру по-садистски.

Другая общая тенденция по отношению к любви и сексу направлена на то, чтобы исключить любовь (а иногда также и секс) из реальной жизни, но отвести им выдающееся место в воображении. Тогда любовь оказывается настолько возвышенной и чистой, что любое ее реальное воплощение кажется порочным и недостойным. Э. Т. Гофман талантливо описал это в «Сказках», называя любовь «тем стремлением к бесконечному, которое венчает нас с небесами». Это заблуждение посеяно в нашей душе «коварством врага рода человеческого, что через радости плоти можно на земле достичь того, что существует в наших сердцах только как божественное обещание». Любовь, таким образом, может существовать только в фантазиях. Дон Жуан, в его интерпретации, разбивает жизнь женщин потому, что «каждое предательство любимой невесты, каждая радость, сокрушенная жестоким ударом по любящему, это высшее торжество над злобным чудовищем, и поэтому навсегда поднимает соблазнителя над нашей узкой жизнью, над природой и Создателем».

Третья и последняя возможность, которая будет здесь упомянута, это преувеличение роли любви и секса в реальной жизни. В этом случае любовь и секс становятся главной ценностью в жизни и на этом основании прославляются. Мы проведем здесь условную границу между любовью завоевывающей и любовью покоряющейся. Последняя логично вытекает из решения о смирении и была описана в этом контексте. Первая случается в жизни нарциссического типа, если по определенным причинам его влечение к власти сосредоточилось на любви. Тогда это предмет его гордости – быть идеальным любовником, перед которым никто не устоит. Женщины, которых легко добиться, его не привлекают. Он должен доказать свое могущество, завоевывая тех, которые по тем или иным причинам недоступны. Только половой акт может означать победу, но целью может быть и полное эмоциональное подчинение. Когда цель достигнута, интерес пропадает.

Я не уверена, что это краткое представление, всего несколько страниц, показывает степень и силу влияния внутрипсихических процессов на межличностные отношения. Когда мы понимаем, насколько мощное это воздействие, нам приходится расстаться с определенными, обычно скрытыми, ожиданиями, например, с тем, что хорошие человеческие отношения могли бы оказать благотворное влияние на невроз или, в более широком смысле, на развитие личности. Хочется надеяться, что смена окружения, брак, роман, участие в общественной деятельности (социальной, религиозной, профессиональной и т. п.) помогут человеку перерасти свои невротические проблемы. Психоналитическая терапия эти ожидания выражает в убеждении, что ключевой лечащий фактор – возможность пациента установить хорошие отношения с психоаналитиком, а именно такие, в которых отсутствуют травмирующие факторы детства[77]. Это убеждение вытекает из предпосылки, которой придерживаются определенные психоаналитики, что невроз в первую очередь был и остается нарушением отношений с людьми, и поэтому его можно вылечить, выстроив хорошие человеческие отношения. Другие упомянутые ожидания не основаны на именно этой предпосылке, а скорее на том, что мы понимаем, и, по сути, верно понимаем, что отношения с людьми – ключевой фактор в нашей жизни.

Все эти ожидания оправданны по отношению к ребенку и подростку. Даже если у него можно заметить признаки мании величия, или требования особых привилегий, или повышенную обидчивость и т. п., он может быть достаточно восприимчивым к благоприятному человеческому окружению. Оно может развить его тяжелые предчувствия, враждебность, может сделать его более доверчивым и все еще может порвать порочные круги, затягивающие его в невроз. Конечно, мы должны добавить нюанс «более-менее», – в зависимости от степени его личностных нарушений и их продолжительности, качества и интенсивности хорошего человеческого влияния на него.

Такое влияние на внутренний рост личности будет благотворно и в зрелом возрасте, при условии, что гордыня и ее последствия не слишком глубоко пустили свои корни, или (подойдя с позитивной стороны) при том, что идея самореализации (сам человек может называть это по-разному) все еще жива и осмысленна для него. Мы часто наблюдали, например, как один из супругов делает гигантские шаги в своем развитии, если другой проходит психоанализ и меняется к лучшему. В таких случаях действуют несколько факторов. Обычно проходящий психоанализ партнер рассказывает о своих открытиях относительно себя, о своих внутренних озарениях, и другой партнер может извлечь из этого ценную информацию. Увидев своими глазами, что изменение возможно, он получает толчок к тому, чтобы сделать что-нибудь и для себя. А перспектива лучших отношений стимулирует его перерасти свои собственные нарушения. Подобные изменения могут произойти и вне психоанализа, когда невротик вступает в близкие и продолжительные отношения с относительно здоровым человеком. И тогда многие факторы привлекают его к росту: изменение системы ценностей; чувство, что он принадлежит кому-то и его принимают; снижается возможность экстернализации, и он поворачивается лицом к своим собственным проблемам; появляется возможность услышать и получить пользу от серьезной и конструктивной критики и т. д.

Но эти возможности довольно ограниченные, вопреки ожиданиям. Принимая во внимание, что опыт психоаналитика ограничен тем, что он видит в основном случаи, когда такие надежды не воплощались в жизнь, я рискну предположить, что теоретически эти шансы ничтожно малы, чтобы как-то оправдывать слепую уверенность, возлагаемую на них. Мы снова и снова видим, как человек, раз и навсегда избравший способ решения внутренних конфликтов, вступает в новые отношения с жестким набором своих требований и своих надо, со своей правотой и уязвимостью, ненавистью к себе и экстернализацией, со стремлением к власти, капитуляции или свободе. Следовательно, отношения, вместо того чтобы стать радостью для двоих и благотворной почвой для совместного роста, становятся средством удовлетворения невротических потребностей. Такие отношения оказывают на невротика определенное влияние – это в основном уменьшение или снижение внутреннего напряжения, в соответствии с удовлетворением или фрустрацией его потребностей. Например, захватнический тип будет и чувствовать себя лучше, и функционировать лучше, если ситуация в его руках или окружающие полны уважения к нему и благодарности. Смиренный тип может расцвести, когда он в меньшей степени изолирован и чувствует себя нужным и желанным. Всякий, кому знакомо невротическое страдание, не будет оспаривать субъективную ценность таких улучшений. Но они не обязательно означают внутренний рост. Чаще они лишь означают, что подходящее окружение может позволить невротику почувствовать себя вполне сносно, хотя его невроз никоим образом не исчез.

Та же самая точка зрения относится и к ожиданиям (более безличного свойства), возлагаемым на смену общественных институтов, экономических условий, политических режимов. Конечно, тоталитарный режим успешно прерывает рост личности, что заложено в нем по определению. И в идеале стоит стремиться только к такому политическому режиму, который способствует самореализации как можно большего количества людей. Но даже самые благоприятные изменения