Книга Красавица, чудовище и волшебник без лицензии - Мария Заболотская

отчего-то раздосадовало его. Уверенность, с которой Его Цветочество начинал судебный процесс, таяла на глазах, являя миру прежнего принца — вздорного и капризного, разочаровавшегося в очередной игре. В конце концов, Ноа недовольно расфыркался, закатил глаза, картинно прикрыл их рукой, сгорбившись, и что-то забормотал себе под нос.

Все это привело в недоумение и челядь, не знавшую уж, чему рукоплескать, а что осуждать улюлюканьем; и подсудимых, ни живых, ни мертвых от страха; и домоправителей, почуявших неладное.

— Ваше Цветочество?.. — с тревогой позвал его господин Заразиха.

— Ох, отстань, старый гоблин! — сварливо отозвался принц, не отнимая руки от глаз. — Ты такой предсказуемый и скучный!.. — тут он распрямился и резко повернулся к лавке подсудимых. — Ладно, Джуп Скиптон! Твоя взяла! Я признаю твою правоту. Действительно, я МОГ тебя казнить, если бы узнал о твоей тайне раньше.

— Ч-что?.. — только и смогла промолвить Джуп, каждую секунду ожидавшая приговора к немедленной смерти.

— Ты утверждала, — медленно, с расстановкой произнес Ноа, — что не сказала мне правду, потому что я бы тебя казнил. Поначалу я подумал, что это оскорбительно — как смеешь ты думать, что принц Ирисов настолько эгоистичен и неблагодарен?.. Однако ты оказалась права: теперь я вижу, что был на это способен… Да и Заразиха бы настаивал, что есть сил, а с ним спорить весьма утомительно... Твои опасения были разумны. Что там говорить, я и сейчас хочу тебя казнить… самую малость… Ну, знаешь, такая крохотная, но назойливая мысль, что это было бы проще всего и быстрее… ты меня обманывала… а я все-таки принц и господин всех здешних земель… — голос его зазвучал томно, зубы сами по себе оскалились, но он тряхнул головой, сгоняя с себя опасную задумчивость. — Нет! Нет!.. Слышите все? Джунипер Скиптон и волшебник Мимулус не будут казнены, я это запрещаю!..

— Запрещаете?! — охнул господин Заразиха, и следом за ним потрясенно, с завываниями принялись вздыхать все слуги, порядком уставшие от непредсказуемости королевского суда.

— Да как же это? — взвыла и потрясенная дама Живокость, чьи планы, возможно, были не столь амбициозны, как у Заразихи, но об избавлении принца от проклятия почтенная трясинница мечтала достаточно пылко.

Джуп и Мимулус, одновременно задохнувшись от волнения, переглянулись, не веря своему счастью, но тут же с тревогой уставились на Его Цветочество, ожидая какого-то подвоха.

— Джунипер Скиптон обманывала меня, — принц Ноа заговорил торжественно и значительно, прикрыв глаза, светившиеся огнем то ли от досады, то ли от какого-то иного, загадочного чувства. — Скрывала от меня историю с кражей проклятия и не призналась, что стала вместилищем для злых чар. Она боялась за свою жизнь, и посчитала это веской причиной, чтобы смолчать. Но, Джуп Скиптон, тебе полагалось бы знать, что любой подданный Ирисов готов отдать свою жизнь за своего господина, и будет рад пожертвовать собой ради меня!.. Впрочем, я прощу эту нелюбезность — все-таки ты всего лишь человек-простец из Блеклых Миров и не привыкла к обычаям Лесного Края, к обязанностям придворной дамы…

— Благодарю вас, Ваше Ирисовое Высочество, — неуверенно промолвила Джуп, и толкнула Мимулуса локтем, призывая того выказать хоть какую-то признательность за столь неожиданную милость. Но волшебник пробормотал: «Ох, да он все равно нас прикончит, вот посмотришь!..» и не стал кланяться.

— …Узнав все подробности этого дела, — говорил принц все так же важно, и стало ясно, что он оглашает тот самый приговор, которого все ждали с таким нетерпением, — я принял во внимание, что Джуп Скиптон не замышляла вредить мне прямым образом и действовала без злого умысла. Хоть ее расположение ко мне было по большей части притворным…

— Но это же неправда, Ваше Цветочество! — воскликнула Джуп, решившая, что ей позволено отвечать принцу, раз уж он время от времени к ней обращается.

— …А манеры порой совершенно невыносимы, — невозмутимо продолжил Ноа, — она не оставила меня в опасности и проявила к моим бедам куда больше участия, чем иные честные слуги. Хотя при этом была уверена, что я могу ее казнить!.. Она и ее волшебник — подданные непочтительные, неблагонадежные, но при этом способные на благородство… по крайней мере — Джунипер. Чародей Мимулус, как мне кажется, бросил бы меня без зазрения совести, и поэтому я для начала лишу его придворной должности. Королевские птицы достойны лучшего ухода!..

— Мы безмерно благодарны! — крикнула Сплетня, довольная уж тем, что придворным птицам не поставили в вину покровительство вероломному птичнику.

— Мы безгранично польщены! — поддержала ее Небылица, думавшая ровно о том же.

— Пожалуй, и я признателен, — сказал бесстрашный Мимулус, и сороки презрительно затрещали о неблагодарности и низости человеческих нравов.

— Итак, Джунипер, — принц оставил без внимания реплику чародея, неотрывно глядя в глаза девушке. — Ты проявляла ко мне сочувствие, говорила со мной без страха, и сдержала данное мне слово, хоть это ставило под угрозу твою собственную жизнь. Я запомнил это — никто не посмеет обвинить принца Ирисов в забывчивости и неблагодарности. И уж точно я не уступлю тебе в благородстве поступков, лгунья Джуп. Да будет известно всем в Ирисовой Горечи, что я освобождаю Джунипер Скиптон от службы в Ирисовой Горечи, и приказываю, чтобы никто не препятствовал ее уходу. Слышишь, Заразиха? Она не окажется в подземельях, и не утонет в озере, иначе служба Заразих Ирисам окончится раз и навсегда. Ты станешь безродным лесным гоблином из-под пня-выворотня и никогда уж не заикнешься о своем родстве с цветочными господами! То же самое касается и Живокостей, тем более, что они, как я заметил, не отличаются гостеприимством… — тут он посмотрел на трясинницу с таким значительным прищуром, что и самый глупый болотный бесенок понял бы: Его Цветочество знает, что в Ирисовой Горечи ему не рады.

Помрачневший господин Заразиха попятился, поклонившись, и смотрел на наследника Ирисов угрюмо — вовсе не такого исхода он ожидал!.. Что же до трясинницы — ее надежды были скромнее, да и обвинения ей предъявляли не столь серьезные, так что дама Живокость попросту рассыпалась в извинениях и заверила, что Ирисова Горечь впредь будет самой гостеприимной усадьбой всего Лесного Края. Челядь неуверенно рукоплескала и восславляла милость Его Цветочества, а сороки, безуспешно пытавшиеся скрыть разочарование, выкрикивали, кружась над троном: «Помилование! Помилование! Казнь лгуньи Джуп не состоится! Что за удивительная новость!..»

Джунипер, уже потерявшая