Книга Высота одиночества - Татьяна Минаева

Алла внимательно осмотрела спортсменов и, не найдя к чему придраться, тихо сказала:

— С Богом.

Их костюмы наконец были готовы, и на тренировках они уже несколько раз катали произвольную программу, что говорится, «при полном параде», но на официальных соревнованиях появились так впервые. Простое и стильное платье Ринаты украшали цветочные аппликации из страз, цвет которых варьировался от бледно-голубого до благородного-синего. Костюм Игоря и вовсе отличался лаконичной строгостью. Черные брюки и рубашка стального цвета с широкими манжетами — это все, что требовалось, чтобы подчеркнуть его мужскую силу, но при этом оставить место для артистичной легкости.

Не удостоив тренера взглядом, Рина вышла на лед, Игорь же с благодарностью кивнул и в порыве мягко сжал пальцы Богославской.

— Мы не подведем, — сказал он и последовал за партнершей.

Пока предыдущая пара дожидалась оценок, они, следуя чуть поодаль друг от друга, скользили по периметру катка. Сосредоточившись на собственных ощущениях, Рината старалась не вслушиваться в голос диктора, объявляющего баллы за прокат соперников, но закрывать уши ладонями казалось глупым. Впрочем, оценки пары были столь невелики, что она с трудом сдержалась от пренебрежительного фырканья. Единственными достойными соперниками здесь были Максимилиан и его мелкая партнерша, и Рина намеревалась во что бы то ни стало доказать их с Игорем превосходство.

Когда пришло время занять исходную позу, Рината и Игорь выкатили ближе к центру катка и замерли, чуть соприкасаясь бедрами. Она смотрела на него из-под густо-накрашенных полуопущенных ресниц, он неловко, словно застенчивый мальчишка, касался ее локтя. Музыка, невесомая, нежная, оплетающая, полилась надо льдом, полетела под своды стадиона, и вместе с ней двое, оставившие за пределами катка повседневность, заскользили по своенравной и изменчивой холодной глади. Серебристое платье Рины переливалось, играло блестящими нитями, маленькие камушки превращались в живые цветы, трепещущие, тянущиеся к жизни, распускающие бледно-голубые и небесно-синие бутоны. Они должны были стать первыми, должны были победить. С этой мыслью она взмыла ввысь, исполняя лутц, а затем и тулуп в каскаде, зашла на первую поддержку, с ней же нырнула в руки партнера, чтобы сделать подкрут. С каждым разом зрительские овации становились громче, и это внушало уверенность в собственных силах. Но все же главной их задачей был аксель. Если они сделают его… Они должны его сделать! Главное, чтобы Игорь не подвел ее.

С силой оттолкнувшись, она сгруппировалась, прижала ладони к груди. Она никогда не боялась сложностей, никогда не боялась самых трудных заходов и делала уникальные выезды. Но что-то снова пошло не так… Холод обжег бедро и ладони. Рине хотелось заорать, хотелось расцарапать гладь катка и собственные руки. И еще ей хотелось не видеть, как Игорь, мягко приземлив чертов аксель, в мимолетном движении обернулся к ней.

— Рината, ты в порядке? — обеспокоенно спросила Алла, когда они, закончив программу с еще несколькими промахами, подъехали к бортику.

Рина грубо выхватила из ее рук толстовку и, ничего не говоря, пошла к дивану в уголке слез и поцелуев. Казалось, если бы она могла выгнуть спину и зашипеть, словно раздраженная кошка, именно это и сделала бы.

— Дайте ей остыть, — в полголоса посоветовал Игорь Богославской, поймав ее усталый, напряженный взгляд.

Алла вздохнула и выдавила подобие улыбки.

В ожидании оценок за прокат все трое сохраняли давящее молчание. Игорь сел между Аллой и Ринатой, и обе они были ему за это в тайне признательны. Экран монитора казался темной дырой, от которой каждый ждал вполне определенного чуда. Звук утекающих секунд гремел в висках отбойным молотком. Алле хотелось высказаться, сделать несколько замечаний, но она чувствовала, что сейчас от этого станет лишь хуже. Ну и что из того, что она тренер и имеет право на критику? Ее дочь плевать на это хотела. А видимость отчужденного нейтралитета… Чем дольше тянулось ожидание, тем сильнее Алла чувствовала дурноту, начавшую одолевать ее едва только Рина и Игорь вышли на лед. Ей только сорок, а она уже разваливается, словно разбитое корыто…

Голос диктора, прокатившийся по стадиону, заставил ее вздрогнуть. Рина подобралась, сжала пальцами край накинутой на плечи толстовки. Но чуда не произошло. В ее жизни вообще не бывало чудес — только мрачные сказки суровой действительности. И сейчас хладнокровные цифры говорили о том, что от Алисы и Максимилиана, занявших в конечном итоге первое место, их отделяет меньше балла. Ничтожная, в сущности, разница… Но эта ничтожная разница была чем-то сродни пропасти. Потому что этот балл был пропуском на верхнюю ступень пьедестала, и что бы не говорили цифры, а разница между золотом и всем, что находилось вне его, была огромной.

— Ладно, — хлопнув себя по коленям ладонями, Богославская встала. — Главное, что мы получили путевку на чемпионат России. Над остальным будем работать.

— А Вам не кажется, Алла Львовна, что Вы как-то неправильно расставляете приоритеты, — холодно глядя на тренера, выплюнула Рина.

Игорь наградил ее взглядом, полным упрека и раздражения. Ему так и хотелось одернуть ее, а еще лучше устроить знатную выволочку, только проку? Единственное, чего он этим добьется — очередная истерика, а этого ему совсем не хотелось. Сегодняшнее поражение было не столь существенным, но ясно демонстрировало, насколько хрупки их позиции. Кроме акселя у них нет ничего. Вообще ничего. И сложный, фактически уникальный для парного катания каскад, не гарантировал лидерства даже на столь мелких соревнованиях, как этап Кубка России. И, что самое главное, это и подтверждало, и оспаривало убежденность Ринаты в необходимости акселя в их прокатах. С одной стороны, завалят они его на Олимпиаде, и все… Отлетят так далеко, как не снилось ни одной перелетной пташке. Но без акселя их претензии на золото Сочи и вовсе смехотворны. Даже если им удастся заполучить путевку на домашние игры, ехать туда для массовки…

— Если я нахожусь здесь, а не в Японии, — твердо заговорила Алла, — значит, считаю это нужным. Но, чтобы успокоить тебя, Рината, скажу, что вечером у меня самолет.

— Наш пострел везде поспел, — усмехнулась Рина. — Знаете хорошую русскую поговорку? — Алла молчала и, Рината, раздражаясь от этого еще больше, продолжила все тем же холодно-пренебрежительным тоном, словно старалась угодить дротиком в центр круга: — За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Ничего не напоминает?

— Напоминает, — не сдержавшись, прочеканила Богославская. — Напоминает, что кому-то не хватало в детстве ремня.

Она тут же пожалела о своих словах, но было уже поздно. Рината зло, цинично засмеялась, а глаза ее наполнились хрусталиками льда.

— Некому было лупить меня ремнем, Алла Львовна. А чужим людям бить сироток как-то… — пожав плечами, она резко развернулась и зашагала к раздевалкам.

Алла прижала ладонь ко лбу и покачала головой. Как же она устала от этих бесконечных бессмысленных поединков… Сколько всего она могла сказать дочери, сколько всего хотела сказать. Слова поддержки, любви, утешения разрывали ее, толкались в горле, в сердце, искали выхода. Двадцать лет бессмысленной лжи. Вся ее жизнь — сплошной обман, и даже сейчас она продолжает врать самой себе. Придет ли когда-нибудь этому конец?!