Книга Красная зима - Галина Гончарова

Витя почесал чуть пониже спины. О, эта милая непосредственность и штаны с заниженной талией – чешись – не хочу!

- Кирюха, я че забыл-то… будь человеком, продай билет? А? Я тут с такой телой…

И махнул рукой в сторону диванчика.

Анна посмотрела туда. Ну… для семнадцатилетнего парня – да. Сногсшибательно. И мозговыносительно. Грудь из маечки рвется, живот открыт, юбка как лейкопластырь, короткая шубка распахнута, каблуки – сантиметров пятнадцать, благо, рост кавалера позволяет. И остальное тоже на уровне.

Нарощенные ресницы, ярко накрашенные глаза и губы, высветленные волосы, обильно политые лаком… понятно – пошлость! Но у парня сейчас не хороший вкус работает, а вовсе даже другое чувство. Похоть называется. Вот его такие самки стимулировать умеют.

И жвачку жует словно надутыми губами.

Кира словно на глазах поникла, осознавая, что ей никогда не сравниться с таким совершенством. И Анна не выдержала.

- Молодой человек, я не помню о разрешении посещать кинозал с коровами.

- Чего? – не понял молодой человек.

- Даже если ваша корова еще не была ни с одним бычком, это не повод вести ее в кино, - спокойно разъяснила Анна. Громко и отчетливо, на весь зал. – Чтобы вы знали, коровы своей дефекацией не управляют, а мне бы хотелось посмотреть фильм… без миазмов.

- Теть, ты че – с дуба упала?

Анна покачала головой. И чуточку изменила наклон головы, взгляд, улыбку…

Аделине это всегда удавалось, под ее взглядом и генералы себя неуютно чувствовали.

- Неумен. Плохо воспитан. Совершенно не умеет обращаться с женщинами. Кира, я понимаю, что мальчик – твой друг и готова сострадать его беде. Но нам пора.

Витя открыл рот. И тут же закрыл его, потому что Анна двигалась не то сквозь, не то мимо… пришлось посторониться, чтобы его не смели.

- А… э…

Но было уже поздно.

Витя обернулся к девушке, но та уже бросила все и стояла в классической позе «хабалки рыночной». Руки в боки, глаза молнии мечут, ноги широко расставлены… как ни крути, а натура вылезет.

- Коровы, мля?!

- Ээээ… Дашенька, ты не так поняла!

- Дарина, сколько раз тебе говорить! Хам невоспитанный! – взвизгнула «тела» и на третьей космической скорости умчалась в сторону выхода.

Витя оглянулся на дверь кинозала, на кассу… и пошел за девушкой.

Пятый размер едва прикрытого бюста – это аргумент. Особенно в семнадцать лет.

* * *

Уже в кинозале Кира нашла Анину руку и крепко ее пожала.

- Ань, спасибо.

- Не за что. Я правильно понимаю, молодой человек тебе понравился?

- Да… мы с ним знакомы. Он в нашу школу перешел…

Аня посмотрела на экран. Там пока шла ужасно нужная и интересная реклама каких-то кондиционеров.

- Расскажешь? В двух словах?

Жаль, что двумя словами Кира не ограничилась. Но зато Аня представила себе картину. И та не радовала.

Так и хотелось заговорить лозунгами. К примеру: «Родители, занимайтесь детьми! Лучше – чаще!» или «Ваши деньги не гарант наличия мозга у ваших детей»…

Вот ни разу не гарант.

Витя перешел в Кирину школу недавно. Этой осенью. Причина?

Директор в предыдущей школе его не понимал. И не оценил. Это со слов Киры. Анна же, выслушав историю, составила свое мнение. И было оно достаточно печальным.

Чадушко по имени Витя твердо было уверено, что папа – купит. Что купит?

Да все! Трусы, часы, айпад, поездку на Мальдивы, учителя математики… вот, с последней вышла небольшая промашка. Учительница оказалась несовременная, советской закалки, и хамства от учеников не терпела. Тем более, глупости.

Ладно, будь ты хоть какое хамло, но знай материал! Нет?

И этого нет?

Проверочная работа! Вторая! Третья! Двойки за работы? Двойка за четверть! И пусть отдел образования спрашивает, я отвечу!

Директор оказался в эпицентре разборок, но преподавательница, которая держала в страхе все свои классы была ему как-то ближе, нежели малолетний осел с самомнением, приобретенным за папины денежки.

К директору вызвали папу. Надо полагать, беседа была оживленной, и по ее результатам мальчика решили перевести подальше от тупого и бездарного математика.

Математик, которая вырастила не одно поколение победителей школьных олимпиад, только порадовалась такому решению. Не умеет она найти подход к гениям? Ну, вот как только появится хоть один гений, так сразу….

Травмирует тонкую душу ребенка?

Это еще не травма, вот, если б розгами!

Разъяренный папа устроил перевод ребенка. В одной школе перекрестились, в другой взмолились – и не зря. Витя отлично вписался в коллектив мажоров. Словно и всегда в нем жил.

Судя по словам Киры, парень отлично разбирался в одежде, сортах пива и сигарет, собирался делать себе татушку, был продвинутым геймером и обожал брейк-данс и гонять на велике. Естественно, крутом и дорогом.

Учиться?

Эээээ… а надо? Папа купит…

ЕГЭ? Ой, ну не надо, что вы! Какие глупости! В армию мальчика точно не возьмут, на то справка уже есть, о какой-то страшной болезни вроде гастрита или плоскостопия. И врач знакомый есть – что хочешь нарисует. А поступление…

Папа купит!

Аня только вздохнула. Придурок? Определенно! И не надо говорить, что она великая княжна и не должна опускаться… это – определение. Позвоночник переходит в попу, а Витя – придурок. Может и в полного дурака перейдет, кто его знает? Хотя надо отдать парню должное, он высокий, симпатичный, с хорошо подвешенным языком, но… но просить девушку уступить ему билет? Вот так?

Фу!

А Кира грустит, у нее… кажется, у девочки первая любовь?

Анна только вздохнула. Ладно, она придумает, как поступить, чтобы этот щенок не оставил Кире на сердце шрамов. За оставшееся ей время многое можно сделать.

Но за одно ему определенно спасибо.

Новый год.

Скоро новый год. А она и забыла… стыдно.

* * *

Дети смотрели фильм.

Кира и Гошка держались за руки и в отдельных местах тихо повизгивали – от полноты ощущений.

Анна получила два сообщения. Одно из банка о крупном зачислении на счет.

Второе – от отца.

Петр Воронов доехал обратно в лесничество, и сообщал, что он всегда на связи. Случись что – обязательно приедет.

Анна улыбалась в темноте.

Яне повезло с отцом, не то, что ей. Петр не задумывался, бросаясь на выручку дочери. Даже когда Анна призналась ему в своих приключениях… нет, о Хелле она не сказала. Но об остальном – расспросила. И про историю семьи – вдруг что да сохранилось?