Книга И осталась только надежда... - Наталья Бульба

Появившийся в проеме Вилдор понял все по моим глазам – в них была решимость.

– Доступ на десятый. Сейчас. Заблокирует код. – Мой голос звучал прерывисто, эта ночь отняла отняла у меня много сил.

Кивок вместо ответа, в его расфокусированном взгляде беснуется буря, чуть ослабленные щиты выдают готовность берсерка взять тело под свой контроль.

Ментальный щит сдвигается, давая возможность открыть портал вниз, человеческий маг встает рядом, щедро делясь своей силой, пространство расходится, позволяя протянуть нить перехода.

Я пытаюсь пойти первым, но меня каким-то машинальным жестом отбрасывают назад. Александр насмешливо подмигивает и пристраивается сбоку. С другой стороны встает Кадинар. А вот Лера… она рядом с ялтаром. Символично.

Но важнее не это, а то спокойствие, что живет в моей душе. И только Алинэ…

Портал удержали с трудом, отец уже знал о моем предательстве, аннулировал код доступа. Будь я один, меня бы стерло в пыль, эти же двое держали переход, словно не замечая, какая мощь неистовствует вокруг, пытаясь не дать нам прорваться на уровень.

Ждать нас должны были, но, когда нога ощутила твердость пола, ладонь зря сжимала рукоять меча.

– Где мы? – Я не удержался от вопроса, оглядывая огромный зал, уменьшенную копию Большого зала в резиденции ялтара.

Вилдор оглянулся, заметив любопытство и в глазах Александра, ответил:

– На одиннадцатом. Когда ты вводил код, схема его формирования показалась мне знакомой. Решил рискнуть.

– Опять память хорошая?

В тоне человека слышался сарказм. Судя по тому, как отвела от них взгляд Лера, за этим что-то крылось. Вывод напрашивался сам собой, информации хватало, но я решил просто понаблюдать.

– Отец, создавая свои проекты, не упускал ни одной мелочи. Эти коды оттуда, Яланир не стал формировать новые.

– Оплошность? – Маг чуть склонил голову. Смотрелось очень вызывающе.

– Самонадеянность.

Следующей реплики не последовало, Вилдору достаточно было коснуться полы набиру, освобождая меч из ножен, как все остальные последовали его примеру. О том, что ни рохсаш, ни кирдан использовать здесь нельзя, напоминать никому не пришлось. Легкий гул, издаваемый накопителями, не спутаешь ни с чем, да и напряжение, которое они создают, – тоже.

– Ты пришел, чтобы я закончил то, что начала она?

Появление Яланира я почувствовал прежде, чем увидел. Часть стены в противоположном конце зала отошла, пропуская внутрь отца и воинов, которые следовали за ним. Сэнши среди них я не увидел. А вот Алинэ…

Ладонь Сэнара тяжело легла на плечо, не давая мне даже дернуться.

– Я пришел дать тебе шанс не совершить того, что ты задумал. – Вилдор вышел вперед, взглядом заставив Леру застыть на месте. – Откажись от своего замысла, и я позволю тебе жить.

Щиты скрывали за собой его мощь, но даже если бы я не знал о способностях воскресшего деда, глядя на него, задумался бы над собственной судьбой.

В нем всегда была некая притягательность, заставляющая каждого, кто его видел, сдерживать себя, чтобы немедленно не преклонить перед ним колено, не опустить голову, признавая его право повелевать. Сейчас же от него исходило не спокойствие, не привычная бесстрастность, это было снисходительное равнодушие того, кто уже победил, к тому, кто этого еще не осознавал.

– Этот мир будет моим. – Голос Яланира звучал торжествующе, гулом отражаясь от стен. – Она станет началом моего могущества.

Воин, который держал Алинэ, толкнул ее под ноги отцу. Мой берсерк зарычал внутри, требуя схлестнуться с тем, кто позволил тронуть мать крылатого ребенка. Я дернулся, не в силах ему противиться, но Сэнар и пришедший ему на помощь Кадинар оказались проворнее. Вырваться из их захвата казалось невозможным.

– Этот мир? – задумчиво переспросил Вилдор, делая шаг навстречу сыну. – Ты не заслужил мужества живущих в нем людей.

Нас было восемь, их почти в три раза больше. Магия преимуществом не являлась: блокираторы вряд ли справятся с разлитой мощью, если нарушить равновесие накопителей. Оставался только честный бой, меч против меча, умение против умения, выдержка против выдержки.

Сдается мне, дед не зря открыл портал именно сюда.

– Не тебе решать его судьбу. – Алинэ попыталась подняться с выложенного искрящимся мрамором пола, но он, опустив ногу ей на спину, заставил распластаться вновь. – Туоран, ты хочешь узнать, что я сделаю с твоей женой?!

Рывок, но воины деда сильнее. И хотя я не прекращаю попыток вырваться, понимаю их бесполезность.

Еще одно женское тело на зеркале пола. Ее швырнули в нашу сторону из-за колонны, где стояли еще двое из сопровождения отца. До этого момента они оставались мною незамеченными.

Проехав по мрамору, как по льду, она замерла на миг, потом подняла голову. Спутанные волосы, шалый взгляд, покрытые кровавой коркой губы, изломанное безумием тело.

– Мать Олейора, – проявил догадливость Александр и оглянулся на меня.

Он не сочувствовал, оценивал. Но и этого хватило, чтобы берсерк сорвал оковы моего самообладания и вырвался на волю.

Мой рык разнесся по залу, крылья раскрылись со звучным хлопком, взгляд только и успел заметить, как ловко уклоняется Кадинар от мелькнувшего у его лица шипа.

Похоже, этот миг стал концом мирных переговоров, если разговор деда и отца можно было так назвать. Рядом раскрылись еще одни черные полотнища. Берсерка Вилдора мне раньше видеть не доводилось, но я знал, что это будет для меня самым незабываемым событием после встречи с Алинэ.

Черные пятна набиру на белом, черные крылья между черными колоннами. Золото волос моей возлюбленной, от которого я не могу отвести взгляда.

Меч словно продолжение когтистой лапы. Создание, рывком подняв Алинэ с пола, прижимает ее к стене, между мной и ею Яланир и еще двое.

Вилдор пытается отогнать меня от противника, но вынужден отступить. Эта женщина принадлежит мне, и не ему ее защищать.

И только в это мгновение я вспомнил о разговоре с Амалией, о Кирилле, под маской которого нетрудно было узнать Кадинара.

Взгляд помимо воли искал воина. Я должен был понять, кто он, враг или друг. Лишь миг…

Я успел перехватить выпавший из раненой руки клинок, отбил крылом следующую атаку. Корить себя за беспечность было глупо, отец воин из первых, один раз я позволил себе отвлечься, на второй раз права не имел, для меня он мог стать и последним.

Боль привычно отступила за границы боевого транса, клинок вычерчивал замысловатые узоры, оставляя для потомков летопись воинских побед.

– Туоран!

Ее боль замутила взор яростью. Кровь на его теле, мое лезвие попробовало чужой плоти, но и его меч вновь добрался до меня. Хриплый вой вместо рыка, грудь перечеркнула алая полоса, холодом пронзила кожу.