Книга Почти невинна - Джейн Фэйзер

Мужчины покорно исполнили приказ. Магдалена по-прежнему не шевелилась. Сестра Тереза устроила Зои у неЈ на коленях и поспешно подперла подушками спину Магдалены.

— Сядьте, — нетерпеливо скомандовала она. — Ваше дитя проголодалось.

Магдалене потребовалось нечеловеческое усилие воли, чтобы остаться безразличной к плачу Зои. Она осталась лежать, словно все еще не покинула призрачный мир своего забытья.

Солдаты покинули комнату, а монахиня продолжала стоять, растерянно глядя на неподвижную женщину и вопящего младенца. Наконец она, едва пожав плечами, будто желая сказать, что сделала все возможное, повернулась и шагнула к двери.

Магдалена услышала глухой стук засова и, полежав еще немного, прижала дочь к груди. Но Зои, ничуть не утешенная материнскими поцелуями, лихорадочно искала грудь. Магдалена расстегнула лиф, и крик мгновенно оборвался прерывистым всхлипом. В полутемной комнате воцарилась благословенная тишина.

К радости Магдалены, оказалось, что, несмотря на долгие часы заключения, она вполне способна мыслить здраво. Плохо только то, что, когда к ногам прилила кровь, вернулись мучительные боли. Икры и пальцы сводило судорогами. Но была в этом и положительная сторона: боль помогала быстрее соображать. Если, покормив Зои, она вновь примется изображать совершенное бессилие и делать вид, что темница полностью сломила ее тело и дух, де Борегары поймут, что ничего не добьются очередными пытками. Наказание было настолько суровым, что если кузен увидит ее в таком состоянии, наверняка сочтет себя отомщенным за следы, оставленные ногтями на щеке. И пока они будут считать, что она способна лишь кормить ребенка и даже головы поднять не в силах, может, дадут ей передышку и подождут с новыми способами укрощения.

Конечно, долго это не продлится, но Магдалена выиграет немного времени, а пока она могла жить только ближайшими часом-двумя, не больше.

Но ее и в самом деле обуяла неодолимая усталость, окутала большим темным одеялом, и глаза сами собой закрылись. Она заснула, продолжая прижимать ребенка к груди.

Сестра Тереза, вошедшая час спустя, увидела спящую женщину и прильнувшего к ее груди младенца. Монахиня принесла поднос с едой и теперь нагнулась, чтобы разбудить Магдалену, ибо знала, что та не ела со вчерашнего утра.

Магдалена проснулась, но отвернулась от еды. И отказалась говорить, но кое-как сползла с постели, чтобы подмыть и перепеленать Зои. Потом положила ребенка в колыбель и потащилась в отхожее место, стараясь двигаться как можно более неуклюже и неловко, и, наконец, снова подковыляла к кровати и рухнула на нее, закрыв глаза. Монахиня, окончательно растерявшись и не зная, что делать, ушла.

Снова оставшись одна, Магдалена съела немного пирога с олениной, выпила вина и сразу почувствовала себя лучше, хотя все еще не смела вернуться мыслями к недавним ужасам своего заточения. Знала, что долго так не выдержит. Но, как ни странно, не могла прибегнуть к вполне очевидным средствам избежать новых унижений. Она не сдастся.

Она продремала весь день, время от времени просыпаясь и зажмуриваясь, как только слышала скрип двери, которую открывали несколько раз. Но в комнату никто не входил. Просто проверяли, что делает Магдалена, и снова закрывали дверь. Магдалена кормила Зои, но сама намеренно оставалась грязной и растрепанной.

Шарль д'Ориак вернулся только в конце дня. Он специально оставил ее одну. Пусть немного восстановит силы и преисполнится уверенности, что ее испытания закончены. Шок от новых пыток и перспективы провести долгую ночь в подземелье будет так велик, что Шарль всерьез надеялся сломить ее сопротивление уже к рассвету.

Однако такого зрелища он не ожидал. Магдалена лежала на постели точно в той позе, как с утра, с головы до ног покрытая засохшей слизью, со спутанными волосами и измазанным лицом. Глаза тупо смотрели сквозь него.

— Иисусе милостивый! Почему ты не переоделась?

Магдалена не ответила. Даже бровью не повела. Шарль подскочил к кровати и, сжав ее подбородок, посмотрел в лицо. Но ее взгляд по-прежнему оставался пустым. Неужели он промахнулся? Посчитал ее сильнее, чем на самом деле?

Он знал, что наступает момент, когда пытки и насилие больше не действуют на жертву и та попросту ускользает от боли в свой собственный мирок иллюзий и никакие палачи уже над ней не властны. Но это не могло случиться так скоро!

Шарль ринулся к двери и громовым голосом позвал сестру Терезу.

— Как давно она в этом состоянии?

— С самого утра, когда ее принесли. Она покормила ребенка, но с тех пор почти не двигалась.

— И не говорила?

— Нет, господин.

Шарль опять повернулся к кровати, Похоже, она даже не соображает, что речь идет о ней… и вообще не понимает, что, кроме нее, в комнате кто-то есть.

— Немедленно прикажи вымыть ее и переодеть. Я приду позже, — велел он.

Магдалена безвольно, как кукла, позволила монахине и служанке снять ее жесткую от грязи одежду, умыть и вычесать из волос колтуны, а потом одеть в полотняную сорочку и чистое платье. И ничем не показала, как счастлива избавиться от вони и мерзкой грязи. Ее повели к очагу и усадили на стул, принесли ребенка, предложили вина и бульона. Магдалена пассивно, безмолвно подчинялась.

Когда кузен вернулся, была уже ночь. Она по-прежнему сидела на стуле, сложив руки на коленях. Незажженная свеча стояла на столе. Магдалена как будто не замечала темноты.

Шарль вынул кремень и огниво и зажег свечи. Но она не повернула голову к огню и ничем не дала знать, что видит его.

— Итак, кузина, — начал он, приближаясь к ней и высоко держа свечу, чтобы свет падал на ее лицо, такое же желанное в своей неподвижности и бледности, как и в здоровье и счастье. Он повернул к себе это лицо и поцеловал, прошипев перед этим: — Интересно, как ты ответишь на мои поцелуи сегодня?

Магдалена, спокойная и холодная, как мраморное надгробие, безучастно вынесла прикосновение его губ. Шарль резко отпустил ее и пошел к двери.

— Ведите ее вниз.

Обжигающий ужас наполнил Магдалену. Она проиграла!

Но она даже не пошевелилась, разглядывая канавку между двумя каменными плитами на полу. Шея невыносимо болела от напряжения.

Шарль продолжал пристально рассматривать ее, желая понять, проник ли в ее сознание его приказ. Но не мог различить ни малейших изменений ни в осанке, ни в выражении лица. И когда мужчины шагнули к ней, сделал им знак повременить. Если Магдалена действительно находится на грани безумия и он снова прикажет заточить ее, слишком скоро после ночи, проведенной в полной тьме, она легко скользнет за эту грань, а он не может рисковать испортить все чрезмерным рвением.

— Убирайтесь!

Мужчины вышли, а Шарль поставил свечу на стол.

— Утром ты покоришься мне, кузина, и поклянешься в верности Бертрану. Если же скажешь хоть слово поперек, сгниешь в темнице вместе с девчонкой.